– Захватывают? – повторила я. – Папа, ты имеешь в виду войну? Да это же чушь! У нас с империей сто лет как мирный договор подписан!

– Вот именно, что сто лет, – усмехнулся Лайден. – Тогда Огорийская империя была всего лишь маленькой республикой на востоке. Потом она завоевала Керо́н и Даро́с, заключила союз с Гидаром и отхватила половину Катиза. Нам нечего противопоставить огромной имперской армии, закалённой непрерывными войнами, не говоря уже о силе стихийников Гидара. Мэй, я видел гидарский огонь в действии. Это жуткая штука. После него не остаётся ничего живого – даже кости распадаются за секунды. Представь, что произойдёт с Лиорром. Отправляйся к тёте, малышка.

Растерянно посмотрела на него, на отца.

– Папа, Лайд… Но если всё так ужасно, нужно рассказать правительству!

Брат сухо рассмеялся.

– Я добился, чтобы меня приняли. И даже выслушали, в знак уважения к древности рода и заслугам деда. На этом всё, Мэй. В очень вежливой форме мне дали понять, что Торговый Дом Луерр сеет напрасную панику. И ещё более вежливо посоветовали молчать, иначе Торговая Палата заинтересуется нашими частыми разъездами по всему миру. Проще говоря, мне заткнули рот.

– Лайд! – предупреждающе одёрнул его отец.

– Нет, папа, я скажу! Мэй должна это знать. Мирный договор заключён девяносто семь лет назад, имперцы им просто подотрутся! Мы на пороге войны, в которой у нас нет ни единого шанса. Кирея слабая, беззащитная сельскохозяйственная страна, наша религия запрещает нам убивать, наша служба правоохраны не в состоянии даже контролировать бандитские нападения на севере. Странно, как мы до сих пор сохраняем самостоятельность! За это надо благодарить то, что с одной стороны нас защищает море, с другой – горы, а с третьей до недавнего времени прикрывал Дарос, который империя уже проглотила! Девять десятых жителей Киреи – мирные фермеры. У нас всего несколько крупных городов, где сосредоточены все государственные структуры. Ударь по Лиорру – мы тут же поднимем лапки вверх! А правительство волнуют упаднические настроения среди населения!

Лайден справился с волнением и продолжил:

– Понятно, что армию, способную отразить натиск огорийцев, нам не собрать. Но мы могли бы попытаться договориться с тем же Гидаром. Отдать им нашу часть Северного Предела.

Я в ужасе ахнула. То, что говорил брат, считалось изменой и позором. За подобные слова могли выслать из столицы, а то и похуже.

– Не пугайся, малышка. Так думаю не я один, но, к сожалению, правительство предпочитает прятать голову под крыло. Поэтому мы рассматриваем худший вариант. Ты поедешь в Куарр немедленно, папа с мамой отправятся завтра утром.

– А ты?

– Улажу кое-какие дела и присоединюсь к вам, – брат подмигнул мне. – Не переживай, станем скучать вместе. Передай тёте Суалин моё почтение и постарайся с ней не ругаться. Помни про её больное сердце. Восемьдесят семь лет – это не твои восемнадцать, малышка.

Лайден обнял меня, звонко чмокнул в макушку.

– Иди, собирайся. Гирéйн отвезёт тебя. Много вещей не бери. Вдруг я ошибаюсь и это будет просто скучная осень.

Как бы я хотела, чтобы брат ошибся! И ещё больше – вернуться в тот день, в тот сад и уговорить его и родителей уехать со мной! Но тогда я и подумать не могла, что расстроившие меня слова о войне так скоро и так страшно сбудутся.

После еды меня неодолимо потянуло в сон. Остаток дня и ночь я сладко проспала, зато рано утром проснулась с необыкновенным ощущением лёгкости. Не задумываясь встала с кровати – естественные потребности давали о себе знать. В ванной комнате висело поясное зеркало: я недоверчиво оглядела себя. Согар не соврала, у моего отражения был поистине цветущий вид. На животе не осталось ни одной растяжки, как будто я не носила ребёнка восемь месяцев. Ровная, сияющая кожа, подтянутая девичья фигура, небольшая упругая грудь. Моё тело стало точно таким, каким было до беременности.

Могущество целителя поражало. Конечно, я и раньше слышала о целителях Гидара, в Кирее им посвящали статьи в журналах и целые новостные выпуски. Но одно дело газеты и слухи, и совсем другое – убедиться воочию, на своём примере. Целители не являлись лекарями в распространённом смысле этого слова, они могли не знать анатомии и не разбираться в лекарствах и травах. Зато они обладали немыслимой силой: прикосновением руки целитель лечил болезни и увечья, возвращал зрение и слух, убирал уродства, продлевал жизнь и влиял на растения. В Гидаре существовала поговорка, что палка, воткнутая в землю избранником Богини, даст корни и прорастёт.

Было и то, о чём не писали в газетах и не говорили открыто. Из шепотков слуг в доме Ардена я знала, что лёгким касанием той же руки целитель мог убить или ослепить, за минуты заставить дерево высохнуть и навсегда лишить землю плодородия. Обратная, тёмная сторона дара. Мне повезло познакомиться со светлой стороной. Пусть Тэйт за что-то меня невзлюбил, о моём теле он позаботился превосходно.

Первым делом я разобрала вещи, принесённые Согар. Конечно, там оказалось далеко не всё. Отсутствовали подаренные Арденом украшения и самые дорогие наряды, те, что муж купил в первые месяцы нашего брака, когда живот ещё не портил фигуру. Я пожелала Анжи носить их с удовольствием. Достаточно и остального, даже с учётом того, что две трети блузок и кофт теперь болтались на мне, словно на вешалке. С гидарскими необъятными юбками повезло больше: они шились со шнуровкой на поясе и с равным успехом садились и на меня, и на Согар. Разница лишь в том, что в юбке летты Герун я утонула бы с головой, а моя не прикрыла бы рослой гидарке икры. За сохранность обуви я поблагодарила маму, от которой унаследовала почти кукольный размер ноги. Мои туфли и ботинки не налезли бы Анжи даже на кончики пальцев. Бельём и чулками катизска побрезговала. Мелочи Согар засунула в отдельный мешочек – расчёски, щётки, заколки, шпильки, ленты.

Я снова всё сложила, оставила только то, что собиралась надеть. Затем вернулась в ванную, проверила исправность задвижки на двери и с наслаждением вымылась. Крови на теле не было, кто-то её оттёр. Надеюсь, целитель не занимался этим лично, а поручил служанкам. И без того запоздалым стыдом колола мысль, что он видел меня в самый неприглядный момент родов. Волосы пришлось промывать долго и тщательно. Оделась тут же, перебегать коридор в одном полотенце побоялась. Сорочку отправила в короб для грязного белья. Задерживаться в доме летта Гивора я не предполагала и пользоваться благосклонностью столичного летта не собиралась. Согар упомянула причитающуюся мне денежную сумму, значит, придётся идти на поклон к управителям. Заодно задать вопрос про документы: перед бракосочетанием Арден должен был сделать мне какое-то удостоверение личности. Раньше меня это не волновало, но это раньше, когда мой мир ограничивался домом мужа. А по сути – одной спальней, где я провела последние полгода.

Появилось чувство, что все эти месяцы я спала и резко проснулась. Только теперь я начала осознавать, что Ардена нет. Больше меня никто не держит в Орлисе, не ограничивает в передвижениях и, если я покину город, то не поймает и не запрёт. В комнату я вошла решительная и сосредоточенная. Восемь месяцев одиночества и безысходности приучили чётко планировать все поступки. Сначала найти и поблагодарить Ирвина. Потом неприятный разговор с Управителями и документы. После…

– Разве я разрешал вам вставать, летта? – болезненно хлестнул голос Тэйта.

Целитель сидел в кресле у стола, в той же или точно такой белоснежной рубашке, отчего его кожа выглядела слишком темной. И без того тонкие губы зло сжались и превратились в кривую линию. Здороваться он считал излишним.

– Доброе утро, летт Тэйт. Вы велели лежать вчера. Сегодня это… сегодня, – глупо закончила я.

– Разденьтесь и сядьте на кровать.

Он поднялся и оказался довольно высоким. Не таким, конечно, как Арден или Ирвин, но выше меня на голову. Я послушалась, опасаясь злить его сильнее, и осталась в одном белье и чулках. Уверенные руки бесцеремонно ощупали меня, промяли живот.