Точно! Я тихо щелкнула пальцами. Уильям Макнилли, парень из моей школы. Неужели это действительно он? Пухлый, не имеющий друзей, Уильям Макнилли, который, казалось, никогда не замечал приклеенные к его спине записки «Пни меня!»?
Ух ты, оказалось, сейчас он очень даже ничего. Конечно, он уже древний, но для своего возраста выглядит неплохо. Минуточку! Если я всё-таки замужем за Уильямом Макнелли, то должно быть теперь… О Боже! Нет! Келли Макнелли. Застрелите меня сейчас же. Я не стала МакДрими или МакСекси, я стала Макнелли или, если быть точной, МакСвелли (прим. переводчика: МакСвелли — игра слов, дословно — вонючка), как его дразнили в школе. Теперь это относится и ко мне.
Словно увядшее растение, моё тело размякло, рука скользнула вниз по стене, ночная рубашка снова упала на пол. Вместо того, чтобы осесть на пол, я резко приземлилась на холодное сиденье унитаза. Разговор Уильяма за дверью прерывал мой, достойный Оскара, эпизод и я быстро подняла рубашку и одела ее как раз в тот момент, когда Уильям попрощался со своим собеседником.
— Кел, что происходит? — Уильям снова вошел в ванную, которая уже начала напоминать мне тюрьму. Жестокую, полную разной сантехники тюрьму без полотенец, зато со странным зеркалом, в котором я выгляжу старухой.
Все, что могу сделать — отрицательно трясти головой, не желая верить, что это происходит на самом деле. У меня дрожали руки, дыхание сбилось.
— Где я? Почему выгляжу такой старой? — Уильям осторожно прикоснулся к моему плечу, и я вздрогнула, хотя его прикосновение показалось мне на удивление успокаивающим. — Я ничего не понимаю. Ещё вчера я была молода и счастлива, а сейчас превратилась в какое-то старое трясущееся недоразумение!
— Брось, милая, ты великолепно выглядишь для своего возраста. Тебе всего лишь пятьдесят, не будь к себе так строга, — сказал Уильям, поглаживая мое плечо.
— Пятьдесят?! — выпалила я, задыхаясь. — Мне не пятьдесят! Мне должно быть двадцать пять!
Я стряхнула его руку со своего плеча, — почему мне не двадцать пять?
— Милая, быть на взводе в такой день это совершенно естественно. То есть, ну кто не хотел бы вернуть свои двадцать пять, верно? — улыбнулся Уильям. — Но ты по-прежнему очень красива. Сегодняшний день пройдет отлично, вот увидишь. Особенно твоя вечеринка. К семи вечера дом заполнится важными для нас людьми. Ты, должно быть, ждешь его с нетерпением? — Он приподнял мой подбородок, и я неохотно встретилась с ним взглядом.
Жду с нетерпением? Я всё бы отдала, чтобы вернуться обратно к своей реальной жизни, в которой мне всего двадцать пять, а мой живот не напоминает пивное пузо моего отца. Совсем скоро они будут называть меня «Келли Джелли Белли МакСвелли» (прим. переводчика — игра слов, если переводить дословно: Келли вонючка с желейным животом). Ох, как вообще это могло случиться? Что, черт возьми, со мной происходит? Я больше так не могу.
— Где Грант? Мне срочно нужен Грант! — выпалила я, стряхивая его руку.
— Какой Грант? А…Ты, должно быть, имеешь в виду твоего бывшего?
— Да. Нет! Точнее… он не бывший.
— Милая, ты не общалась с ним с того момента, как начала встречаться со мной двадцать пять лет назад, — нахмурился Уильям, — или я ошибаюсь?
— Двадцать пять лет назад? Но Грант и я… мы должны были… он должен был сделать мне предложение на мой день рождения.
— Келли, ты сама его бросила, помнишь?
— Я его бросила? — Может, я постепенно схожу с ума?
Уильям кивнул.
— Но я сделал тебе предложение, и ты согласилась. И, как видишь, мы по-прежнему счастливы вместе, спустя почти четверть века в браке.
Ладно, Келли, только дыши. Вдох… и… выдох. Всему этому определенно должно быть какое-то объяснение. Думай! Может быть, я сильно ударилась головой, и теперь у меня амнезия? Это вполне возможно, не так ли? Я просто потеряла память и не помню последние двадцать пять лет своей жизни. Да, я могла упасть в ванной и получить серьезную травму головы. Помню падение, но ведь это было уже после того, как я заметила, что стала старой. Может, это произошло вчера, со мной сорокапятилетней, и я потеряла память еще тогда? Но у меня не болела голова, и я не чувствовала ничего такого…
Я подошла к ужасному зеркалу снова, но не увидела никаких подозрительных синяков и шишек. Должно быть, это случилось намного раньше. Может, я проснулась нормальной двадцатипятилетней девушкой в свой день рождения, а потом попала в какую-то страшную аварию. И, может, Уильям был тем фельдшером из скорой помощи или врачом, который лечил меня, а я влюбилась в него, пока он заботился обо мне. Но ведь после аварии Грант и сам позаботился обо мне, не так ли?
Раз уж я, наконец, взяла себя в руки, стоит задать несколько вопросов.
— Хм, Уильям?
— Да?
— Я когда-нибудь попадала в аварию? Возможно, у меня была черепно-мозговая травма? — вяло спросила я.
— Нет, — на его лице смешались растерянность и забота. — А что? Ты плохо себя чувствуешь? У тебя болит голова или что-то ещё?
— Нет, с моей головой всё в порядке, я просто… — Боже, я чувствовала себя героиней Дрю Берримор из фильма «Пятидесят первых поцелуев», а Уильям был Адамом Сэндлером, унижающим меня. — Я просто чувствую, что время унесло всю мою молодость и красоту. Жизнь, кажется, пролетела так быстро.
Может, если я начну поддерживать и вести себя так, как следовало бы, я каким-то образом вернусь к своей нормальной жизни, забыв про это ужасное утро?
Мне срочно нужно было в душ. Я закрыла бы глаза и сосредоточилась на теплой воде и, возможно, пятидесятилетнюю меня просто смыло бы, а, снова открыв глаза, я стала бы двадцатипятилетней собой. Хм, нужно попробовать.
В душе не было никаких кранов, и я не имела ни малейшего представления, как заставить эту штуку работать.
— Думаю, душ поможет мне прийти в себя. Уильям… эм, милый… не мог бы ты взглянуть на наш душ? Мне кажется, его нужно починить.
Стоило только попросить Уильяма, как он тут же засучил рукава и подошел к душевой кабине.
— Что ж, давай посмотрим, что у нас здесь…
Он аккуратно нажал на какие-то кнопки на встроенной в стену панели и провел рукой под ромбовидной формы душем. Вода тут же полилась из маленьких отверстий.
— Всё работает, — сказал он.
— Не мог бы ты ещё и выключить воду, ну… просто, чтобы проверить.
Он нажал на кнопку чуть выше, и вода резко остановилась.
— С этим тоже всё в порядке, — он улыбнулся и повернулся к двери, — увидимся за завтраком.
— Подожди! — Я кинулась ему вслед. — Может, ты снова его включишь? Ну, знаешь, чтобы тебе не пришлось возвращаться, если вдруг он снова забарахлит.
— Для именинницы всё, что угодно. — Уильям сделал то же самое, что и в прошлый раз. Теперь я пристально наблюдала за каждым его движением. Он нажал по одной кнопке на каждом из трёх рядов и еще одну, красную, в самом центре. Затем несколько раз махнул рукой под душем.
Так, поняла. Что ж, надеюсь, мне больше не придется пользоваться этим, по крайней мере, в ближайшее время. Когда Уильям закрыл за собой дверь ванной, я снова стянула с себя ночную рубашку и встала под душ. Легкое давление теплой воды на кожу немного успокоило меня, я даже почувствовала себя прежней, молодой собой. Я представила, что снова нахожусь в своей старой квартирке и с нетерпением жду свою вечеринку в честь двадцать пятого дня рождения в одном из самых шикарных ресторанов города и красивую речь Гранта, которая непременно должна закончиться его предложением руки и сердца. Я бы выглядела ужасно удивленной, принимая потрясающее кольцо с огромным бриллиантом, выкрикивая «ДА!».
Довольная своей попыткой, я открыла глаза, готовая прошептать «спасибо» Вселенной, увидев свою старую ванную комнату и молоденькое лицо в зеркале. Но вместо этого я лишь выдала несколько громких ругательств, увидев перед собой все ту же незнакомую ванную, которая уже успела стать для меня самым ненавистным местом в мире.
Разозлившись, я стукнула кулаком по кнопке, чтобы остановить поток воды, и вышла из душа. Плотно сжав губы, чтобы не закричать, я вернулась к зеркалу, прекрасно осознавая, что именно увижу в его отражении. Всё те же гусиные лапки вокруг глаз, напоминающие сломанный забор, который окружает старый ветхий дом. Чёрт! Всё те же глубокие морщины вокруг рта, появившиеся от частого смеха, или, что более вероятно, безутешных рыданий. Чёрт!
