— Не «Эиру», а «Ваша Светлость»! — рявкнула она, и парень сломался:

— Нет, Ваша Светлость.

— Тогда с чего вы решили, что можете определять границы допустимого в отношениях между Лютобором Игоревичем и мною?

— Жил в мечтах. Поэтому счел легкость сложившихся отношений первым признаком пробуждающихся чувств. Теперь понимаю, что ошибся, и… прошу меня извинить…

…В конечном итоге извинились все четверо. Увы, в случае с Вороновым — через зубы. Но крайне неприятное послевкусие от этого разговора заставило меня намекнуть на нежелательность совместного обеда. Так что парни были вынуждены сослаться на какие-то дела и удалиться, а мы вернулись к Чжон, Бурджит и толпе телохранителей.

Застольная беседа, естественно, не задалась: мы были, мягко выражаясь, не в настроении, ни одна попытка египтянки нас расшевелить так успехом и не увенчалась, ну, а Мин Сим проявила чувство такта: не пыталась выяснять, что нас настолько расстроило, не предлагала «надежные способы» быстренько развеселиться и не травила байки. При этом неспешно уничтожала то, что заказала, и раз в сто лет, поглядывая на нас, грустно улыбалась.

Не стала действовать на нервы и после трапезы — узнав, что мы собираемся проводить Янку, поблагодарила за приятно проведенное время и технично свалила в закат.

Как ни странно, ее примеру последовала и Беренике. Вероятнее всего, из-за того, что почувствовала эмоции Зыбиной, озверевшей от ее присутствия, и решила не будить лихо, пока оно тихо. Вот мы и обрадовались — неспешно прогулялись до кабинета геральдики, пожелали Зыбиной не лениться, и пошли на химию. Да, по дороге ко второму корпусу нас снова остановили, и рослая Лаванда с «родными» формами «нейтрализовала» моих защитниц на редкость веселым и оригинальным подкатом, но моя «капитуляция» только подняла нам настроение — Лиджуан и Мавия подначивали «опростоволосившихся» Наоки и Эиру, а Дауд подшучивал надо мною. К сожалению, стоило выйти из лифта на третьем этаже, как оживший комм ознаменовал начало новой эры по моему охмурению — в «конвертике», который я автоматически вывел на линзы МДР и развернул, оказалось несколько фотографий смутно знакомой Воздушницы. Она призывно улыбалась, лежа в чем мать родила на иссиня-черных шелковых простынях, красиво оттенявших белоснежную кожу, и… хм… намекала, что заждалась… и так, и эдак!

Да, о том, что подобное когда-нибудь случится, меня предупреждали те же Зыбины. Но с шага я сбился все равно. А через несколько секунд заметил невдалеке хозяйку прорекламированных прелестей и отрешенно отметил, что отказываюсь понимать, с какого перепугу на лице этой… хм… дуры появилась торжествующая улыбка! Впрочем, стоило ей качнуться нам навстречу, как пробудившаяся ярость заставила улыбнуться в ответ. Только улыбка у меня получилась не торжествующей, а недоброй. А еще через миг я прервал монолог этой дуры язвительным заявлением:

— Инна Макаровна, я действительно ценю внутренний мир девушек. Но не тот, которым вы столь великодушно поделились. А сейчас прошу нас извинить — до звонка на урок осталось меньше полутора минут, а мы еще не в кабинете!

Как и следовало ожидать, эта особа попробовала потрепыхаться, но мои защитницы не дремали, так что мы прорвались. Зато стоило мне добраться до своего стола и сесть, как в личку посыпались сообщения от всей женской половины команды, включая Янку. Нет, просьб поделиться фотографиями не было ни в одном — девчонки то ли понимали, что это не в моем характере, то ли сами считали подобный поступок низким. Зато подначивали так, что я не краснел только из-за того, что фокусировался на «петлях»! Вот и отвлекся, написав по сообщению Раисе Александровне, Ждановой и Ледицкой. И пусть преподаватель, заметивший, что я «витаю в облаках», начал задавать довольно заковыристые вопросы, я умудрился и как следует поболтать, и заработать очередную десятку…

…На перемене после пятого урока мы с Даудом отправились в туалет. Варя с Мавией, как обычно, отстали в нескольких шагах от вожделенной двери и свернули к ближайшему окну, а мы вошли в помещение, привычно оценили взаимное расположение двух групп парней и четырех одиночек, не заметили ничего настораживающего и разошлись по кабинкам. Не знаю, как он, а я «в процессе» краем уха прислушивался к шелесту от открывавшейся, то снова закрывавшейся входной двери, поэтому в какой-то момент пришел к выводу, что она «частит». Вот и отослал Барыне сообщение со знаком вопроса.

Прилетевший минус — один-единственный — напряг, но не сильно. Тем не менее, перед выходом из места для уединения я на всякий случай поднял покров и загнал себя в боевой режим. А когда оказался в перекрестии восьми недобрых взглядов, первым делом кинул телеметрию телохранительнице, а потом определил наиболее вероятного лидера этой компании, уставился ему в глаза и насмешливо фыркнул:

— Определенно, российское дворянство деградирует — вместо того, чтобы излагать свои мысли или претензии, что называется, с открытым забралом, все большее и большее количество личностей, на голубом глазу называющих себя благородными, тянет в отхожие места.

— Понятное дело — в них ведь нет камер, зато имеются стационарные подавители гражданских камер… — отозвался Аль Сауд, намеренно выделив интонацией самое важное слово, и тоже вышел наружу. — А отдельные особо наивные личности почему-то живут текущим моментом и не догадываются, что в ответ на любое действие следует противодействие!

Тут половина собравшейся компании налилась дурной кровью, а рослый Огневик из выпускного класса вперил в меня вроде как жутко тяжелый взгляд и изволил заговорить:

— Умничаете?

Ждать, пока он разродится умными мыслями, мне было лениво, поэтому я обострил ситуацию:

— У вас тридцать секунд на изложение причин, сподобивших заступить нам дорогу. Не уложитесь и не отодвинетесь — мы вас поломаем. Время пошло.

Огневика аж затрясло от бешенства, но Ледовик, стоявший чуть позади него, схватил излишне вспыльчивого товарища за локоть и обратился ко мне:

— Лютобор Игоревич, нам не нравится, что вы противопоставляете себя всей российской аристократии. Поверьте, статус, обретенный вами благодаря удачному стечению обстоятельств, не защищает ровным счетом ни от чего. А интерес к вам, как к Одаренному с редким сочетанием Даров, преходящ…

— Дальше можете не объяснять: суть ваших претензий предельно ясна… — холодно усмехнулся я. — Поэтому извольте выслушать ответ. Для начала, угрозы восьми трусов, испугавшихся подойти ко мне в коридоре и не толпой, нисколько не пуга— …

— Мы не трусы! — гневно взвыл черноволосый Воздушник, а Земляк

и два Водяных его поддержали. Но толку — я продолжил их унижать:

— Что ж, тогда, может, вызовете меня на дуэль? Я готов. Более того, не буду растягивать удовольствие на восемь месяцев, а поломаю вас сегодня же. Всех по очереди. Ибо не дух не выношу не только трусов, но и завистников с подлецами!

— Молчат. А выглядели так грозно… — презрительно фыркнул Аль Сауд и двинулся к умывальникам. Но старшеклассник, преграждавший ему дорогу, окутался каменным панцирем и кинул под ноги араба зыбучий песок.

Подобный сценарий мы с Даудом проигрывали не раз и не два, поэтому через долю секунды я вышел из скачка рядом с охамевшим уродом, вынес ему защиту пробойником и следующим скачком переместился к Водяному, только-только начавшему разворачиваться в нашу сторону. Нет, водяного щита на нем еще не было, и атакующих заклинаний он не формировал, но я хотел раз и навсегда отбить всякое желание нападать на нас толпой у всех учеников лицея, так что вывесил искрящийся кастет вокруг правого локтя и проломил бедняге грудину.