Единственным неудобством представлялось то, что для своевременного попадания на нужное место в обновленном кластере приходилось загодя, с утра, занимать место у среза проспекта Тракторостроителей, с тем чтобы как только растворится черное покрывало скрывающее город и исчезнут бесшумные молнии, сопутствующие процессу перезагрузки кластера, взобраться со степной дороги на бетонку и быстро — быстро покинуть границу. Раньше, нежели многочисленная публика на личных автомобилях и грузовых фурах окажется у среза шоссе и начнет задавать дебильные вопросы.
Последнее было чревато тем, что Паломник, истово соблюдающий Законы Улья, и вправду станет изображать из себя цыганку провидицу и начнет разъяснять оторопевшим гражданам: «Что было, что будет, чем сердце успокоится?». Подобное действо неизбежно приводило к самым трагическим последствиям в виде опоздания на утреннюю чашечку кофе.
И хотя Нестабильный Кластер полностью оправдывал свое названия, обновляясь совершенно бессистемно, что называется «Когда в голову взбредет», к тому же сдвигаясь в собственных границах, за эти одиннадцать перезагрузок, свидетелями которых стали Паломник и Рыжая, та же Башня Инвалида выпадала трижды, было все же нечто стабильное, можно сказать кондовое и домотканое, не в смысле качества текстильной продукции, которая здесь совершенно не при делах, а в смысле базовых основ, присущее всем обновлениям Нестабильного кластера. Эта стабильность проявлялась в том, что перезагрузка всегда начиналась в два часа ночи и заканчивалась к пяти утра. По времени Улья, которое стопроцентно синхронизировалось со временем обновленного Великого Устюга. Так что девяносто пять процентов жителей города пропускали это знаменательное для себя явление, пребывая в спящем состоянии. И только поутру, проснувшись, начинали подозревать, что тут что-то не так. Ну и вторым стабильным фактором являлось то, что со стороны степи, граничащей с Великим Лесом, проспект Тракторостроителей всегда обрывался в одном и том же месте. Образуя метровый перепад высот между бетонкой и степной грунтовой дорогой, служащей карикатурным продолжением шоссе.
Дважды опоздав на ритуальную чашку кофе к Лейле, Рыжая взяла власть в свои руки и в дальнейшем, после того как Паломник телекинезом перемещал свою Инвалидную Коляску с грунтовки на бетонку, принималась усиленно толкать ее вперед, не обращая внимание на вопрошающие возгласы оторопевших водителей.
К тому же оказалось, что сзади, внизу у кресла наличествует этакая небольшая откидная полочка, ступенька, встав на которую одной ногой, Рыжая второй могла отталкиваться от асфальта, превращая тем самым медицинское транспортное устройство в этакий самокат. Ну а уж когда в процесс передвижения включался и сам Паломник с помощью своего телекинеза, то Рыжая становилась похожей на хулиганствующего подростка, нелегально вцепившегося сзади в пролетку сумасшедшего извозчика, мчащегося вперед с истошным воплем: «Эх прокачу!». Надо сказать, что со временем выяснилось, что оба партнера относятся к числу адреналиновых наркоманов и подобный способ передвижения здорово повышал им настроение.
После того, как кофе был испит дальнейшие события, как правило, разворачивались по одному из трех вариантов.
В соответствии с первым кластер развивался по сверхбыстрому варианту. Это значило, что у Паломника и Лейлы на все про все всего-то два часа. Причем, упоминая имя Лейла, надо отметить, что речь идет не о Баристе Лейле, а о Лейле Рыжей. Именно так партнерша инвалида потребовала себя именовать, узнав о том, что в Улье иммунных новичков в обязательном порядке крестят. Это случилось после того, как тот рассказал историю своего знакомства с Бурым. И хотя подобное правило, смена имени, распространялось исключительно на мужчин, предоставляя женщинам свободу выбора и право использовать имя данное при рождении в родном мире, Рыжая тут же определила Паломника в свои крестные и заявив, что с Натали покончено раз и навсегда, а отныне она Одалиска. Вот только, после того, как Паломник в шутку уточнил: следует ли сокращать Одалиску до Оды, или до Лизки, тут же передумала и назвалась Лейлой. Непонятно, откуда у барышни, судя по огненному цвету волос и конопушках на лице, северных, чуть ли не ирландских кровей, тяга к восточной экзотике, но Паломник решил в детали не вдаваться. Себе дороже.
Так вот, по первому варианту Паломник с Лейлой должны были покинуть город в течении нескольких часов. С тем, чтобы не нарваться на новое обновление. У этого варианта были определенные преимущества. Пришлые твари стикса, четко отслеживающие временной лимит установленный им для прокорма в обреченном городе, в этом случае в Великом Устюге и вовсе не появлялись. Что с одной стороны делало пребывание в городе практически безопасным, трансформация горожан в монстров хоть и протекала в ускоренном режиме, но ни пустыши, ни бегуны, ни даже лотерейщики местного разлива давно уже не представляли для Паломника угрозу. С другой стороны это ставило крест на возможности партнеров поохотится и пополнить свой запас споранов и гороха. Особенно гороха, на который откровенно подсела Рыжая, пытаясь в ускоренном темпе прокачать свой Дар Улья и совершенно при этом игнорируя опасность превращения в кваза.
Индикатором того, в каком режиме пребывал обновленный кластер служила все та же Лейла. На этот раз Бариста. Она отчего-то превращалась в тварь стикса намного раньше других горожан, опережая скорость среднестатистической трансформации чуть ли не вдвое. Паломник предполагал, что этому каким-то образом способствует их с Рыжей присутствие в кафешке, но отказываться от такого биомаркера, тем самым растягивая время пребывания девушки в относительно внемляемом состоянии, а тем более от кофе, не собирался. Так вот, если Лейла делала пыталась сожрать свою тезку до того, как Рыжая доест третью булочку, значит надолго задерживаться в городе не стоило. Рыжая, в этом случае, вытаскивала из дамской сумочки, которую в обязательном порядке таскала с собой в городе, небольшой револьвер и выстрелом в голову убивала Баристу. Потом вытаскивала из кассы деньги и партнеры быстро покидали «Лейлу». В данном случае имелось ввиду кафе. В первое время Паломника потрясал тот факт, как Рыжая, совсем еще недавно офис секретарь в приличной риэлторской конторе, профессия напрочь мирная, мгновенно переродилась в Бонни Паркер, притом, что сам Паломник себя Клайдом не чувствовал, а затем вспомнил расхожее утверждение из прежнего мира о том, что все риэлторы мужского пола пиде@расты, а женщины — суки. И смирился.
Казалось бы, а зачем им вообще могут понадобиться деньги, если через «всего-ничего» в городе начнется такой хаос, что банальный мародер покажется глубоковоспитанным интеллигентным человеком претендующим на звание «Лучшего покупателя года». С одной стороны так оно и есть. С другой оказалось, что лучше все же скупиться у относительно адекватных продавцов, заплатив при этом деньги, до того, как они переродятся в тварей стикса. Поскольку во втором случае все помещение окажется забрызганным кровью и мозгами. Да и патроны беречь надо.
Обчистив кассу партнеры быстро двигались на квартиру, где раньше проживала Рыжая. А вот там возможны были варианты.
Будь на то воля Паломника, ноги бы его не было в пресловутой трешке, в которой его пол года назад другая Рыжа лишила девственности. Вот только никаких аргументов в пользу того, чтобы исключить этот пункт из программы променада, Лейла не принимала. Паломник с ужасом думал о том моменте, когда в квартире по адресу Лесная 32, кв. 15 их встретит еще одна иммунная Рыжая. Такое он вряд ли переживет в среднесрочной перспективе. Правда существовала надежда, что девицы схлестнутся между собой в последней и решительной битве, но гораздо выше представлялась вероятность объединения усилий Рыжих с целью окончательного закрепощения Паломника. К счастью, до сих пор все экземпляры Натали, встреченные ими в квартире недоуменно реагировали на вопрос: «What is your name? », тем самым, в соответствии с тайными знаниями, которыми поделился сектант из «Детей Стикса » с инвалидом, демонстрируя отсутствие иммунитета.
