Что ж, очень хорошо. Теперь, когда Бакунин в конце концов добился своего, можно и не откладывать. Джон Лок с его мечтательной внешностью и кипучей энергией, этот стереотип идеального американца, вскоре превратится в кучу гниющего мяса. Тургенев почти печально улыбнулся, отдавшись воспоминаниям. Именно Билли Грейнджер описал Лока как «наилучший и наихудший тип американца: парень из Корпуса Мира с пистолетом в руке». Сидя за водкой в грубой хижине, прилепившейся к склону афганского предгорья, пока Лок нес стражу снаружи, они сошлись на том, что «огромное множество американцев вроде Джонни погибло в войнах за справедливость в разных уголках света».

Примерно так же обстояло дело и в этом случае. Билли даже добавил тогда: «Сама Америка убила целую кучу своих граждан, похожих на Джона».

Тургенев покачал головой, снова охваченный похожим на печаль чувством. Потом он надел очки и принялся изучать наиболее срочные факсы и машинописные копии телефонограмм. Да, он продаст Мэрдоку свою небольшую долю в той телевещательной корпорации... нет, в настоящее время он не собирается продавать так много английской валюты... да, он примет цену, предложенную кувейтской эксплуатационной компанией, стремящейся запустить щупальца в Среднюю Азию... Нет, это в сторону... да, это нормально...

– Тогда нужно сжечь эту халупу, прежде чем они сами ее сожгут! – выкрикнул Лок, сверкнув глазами на Воронцова.

Они собрались вместе, словно обескураженные зрители отмененного концерта, среди расставленных столов в главном зале клуба. Дмитрий разговаривал по радиотелефону. Громкий голос Лока сердил его: это могло встревожить Марфу, толкнуть ее на неосторожные действия.

– Все нормально, – подбадривал Дмитрий Марфу, как будто видел ее, сидевшую в автомобиле на улице Кирова. – Нет, не было приказа открывать огонь... все, что тебе нужно сделать, – это медленно, медленно сползти по сиденью или наклониться вперед, как будто ты что-то ищешь, и выбраться из машины.

Дмитрий не понимал, почему она не заметила прибытия отрядов ГРУ. От страха за нее он обильно вспотел.

– Хорошо... нет. Начинай по моей команде. Что?

Он держал телефон Воронцова близко к губам и надеялся, что Марфа держит свой телефон ниже ветрового стекла, как ей было сказано. Судя по ее голосу, она страшно переживала из-за своей невнимательности. Но в такую пургу...

– Все, что тебе нужно, – это выбраться из машины. Нет, я не знаю, откуда тебя держат на прицеле. Думаю, спереди, иначе они вообще ничего не смогли бы различить из-за снега. Помни, они не могут целиться как следует, несмотря на приборы ночного видения. Да, можешь выбрать время сама, но помедленнее...

Любин время от времени прикасался к своему виску. Кровь уже высохла и запеклась коркой. Дмитрий кивнул Воронцову.

– Лок, они в самом деле это сделают? Почему они не хотят потребовать, чтобы мы капитулировали? Почему не хотят захватить клуб штурмом? – спросил Воронцов.

– Послушайте, а что бы вы сами сделали на их месте? Не в качестве полицейского или даже офицера ГРУ, а в качестве гангстера? Повеселились бы от души, запалив дом и расстреляв крыс, когда они выползут наружу, не так ли?

Воронцов неохотно кивнул:

– Может быть.

– Вот и ладушки.

– А потом?

– У нас нет выбора. Едем в аэропорт.

– И как, по-вашему, мы попадем туда? – яростно спросил Воронцов. – В этой стране, как нигде в мире, умеют устраивать проверки на дорогах. Вы же не думаете, что человек вроде Бакунина мог внезапно забыть все свои старые привычки? К тому же, если вы еще не заметили, меня очень легко опознать.

– О'кей, о'кей, я могу проехать по фальшивым документам служащего газовой компании. А вы... вас можно спрятать в багажнике или в кузове грузовика. Нам нужно попасть туда, неужели вы не понимаете? – раздраженно произнес Лок и махнул рукой, словно отгоняя надоедливое насекомое.

– Используем разные выходы?

Лок кивнул. Воронцов взглянул на Дмитрия, державшего радиотелефон. Тот пессимистически пожал плечами. Господи, только бы Марфе удалось выбраться...

– Они окружили нас со всех сторон, если у тех, кто ими командует, есть хоть немного мозгов, – заметил Лок. – Но сейчас они будут видеть нас лишь как точки в снежном буране. Это лучший шанс, который у нас имеется, Алексей.

Послышалась трель телефона.

– Да? – спросил Дмитрий.

– Она... – начал было Воронцов, но Дмитрий жестом заставил его замолчать. Несколько секунд он напряженно прислушивался, затем энергично закивал. У Марфы все было нормально.

– Хорошо, хорошо. Она говорит, что ей очень жаль. Она не видела ничего подозрительного, кроме одного грузовика на улице. Должно быть, они засели в зданиях.

Лок подошел к Дмитрию и взял у него телефон, одновременно сделав знак Любину, чтобы тот начал поливать мебель бензином. Две канистры были обнаружены в подвале рядом с винным погребом.

– Слушай меня, Марфа, – устало сказал Лок. – От тебя зависит, сможешь ли ты помочь нам... Не спорь, слушай! О'кей, так-то лучше... А теперь опиши улицу, освещение, возможные укрытия, все, что видишь.

– Подождите! – Воронцов повернулся к Паньшину, грузно сидевшему за одним из столиков. Скула и лоб толстяка все еще кровоточили, шелковый носовой платок пропитался кровью. – Снаружи стоит «БМВ» Паньшина. У тебя есть ключи, Валерий?

– Только не все сразу, – предупредил Лок. – Нам нужно разделиться. Вместе нас слишком легко засечь. Марфа, будь на связи.

Он задумчиво взглянул на Паньшина.

– Любин, выгляни из задней двери. Если в пределах видимости нет ничего подозрительного, то вы с Дмитрием можете вывести майора к «БМВ». Действуй!

Любин положил канистру и побежал к задней двери. Лок потер лоб, потом уставился на Воронцова с Дмитрием, разглядывая их так тщательно, словно был врачом, подтверждавшим неутешительный диагноз.

– Мы ждем, Лок, – пробормотал Воронцов. – Вся королевская рать...

– Я понимаю. Марфа!

– Да? – голос Марфы едва пробивался через потрескивание статических разрядов.

– Есть какое-нибудь движение?

– Н-нет, – неуверенно ответила она.

Вернулся Любин. Его лицо было сияющим и возбужденным, как у ребенка.