– Я вырубился? – спросил парень, пока домофон гудел в ожидании ответа.

– Да, наверное, не высыпался последние дни, – сказал мужчина.

– А сколько прошло..? – начал Паша, но мать ответила:

– Да? Это ты, Паш? – взволнованно задавала вопрос она.

– Да, это он.

– Паша? – переспросила женщина, сын отозвался.

Домофон приветственно запиликал. Они прошли внутрь. Пока поднимались по лестнице, парень заметил, что уже очень поздно. Всё вокруг казалось странным, но знакомым.

Вот уже и дверь родной квартиры. Отец нажал на звонок, и раздражающий звук раздался за стеной. Шаги, дверь открылась. Женщина посмотрела на сына со слезами на глазах.

– Оболтус ты мой, – заключила в объятия мать, – чего ж ты задержался так?

Обо мне хоть подумал?

Отправив в комнату, она повернулась к приведшему её сына.

– Спасибо Вам огромное.

– Да не за что благодарить, да и «выкать» не нужно, Мартушка, – он неловко улыбнулся.

Марта замерла. Не верила глазам, не видя в мужчине напротив любовью юности.

– Сëма? – спросила Марта, но тут же осеклась, – Не знаю, что ты тут делаешь, но не приближайся к моему ребёнку. – Нашему, милая, – поправил её мужчина.

– Нет, моему, – сквозь зубы ответила она, – Для него ты не сделал ничего. Как сквозь землю пропавился, и тут воскрес. Думаешь, что всё, так просто? Что Паша сразу на шею бросится?

– Марта, позволь объясниться, – удручённо попросил он.

– Что ты хочешь объяснить? – женщина с каждым словом говорила всё тише, но с такой злобой, что негромкость голоса только добавляла мурашек на спине у Семёна, – Что та девка сама кинулась на тебя? Или может тебя заставили бросить меня с ребенком на руках? О, а может скажешь, что и машину водить не умеет?

– Марта, прошу, послушай, – взмолился Семён, – Я виноват лишь в том, что побоялся.

– Чего ты побоялся? Ответственности? Ребёнка? Меня? – спрашивала женщина.

– Твоего отца, Марта, – сдавленно проговорил он.

– Что тебе сделал мой отец? Да и что он мог сделать? – вновь задавала вопросы.

– Прошу, дай мне минуту объясниться, – уже умолял Семён, – Он угрожал мне, понимаешь? Говорил, что если я не исчезну из твоей жизни по доброй воле, то всё произойдет с его молчаливого согласия.

Марта пронзительно смотрела в глаза. Звонкая пощёчина, – и дверь была заперта прямо перед носом мужчины. Он продолжал стоять в ожидании чуда. Закрылась на защёлку и, прижавшись к двери спиной, сползла вниз. Из глаз полились слёзы. Она обняла колени руками, пряча лицо. Семён всё так же стоял за дверью, стуча всё сильнее и сильнее.

– Марта, молю, открой, – просил он.

Женщина молчала, а её плечи тихонько дрожали. Несмело сын выглянул из своей комнаты. Ситуация показалась до ужаса знакомой. Паша сел рядом с матерью и обнял её. Стук в дверь становился всё тише, а вскоре и вовсе прекратился.

Всплыли воспоминания о старой дедовской квартире. Всё в малейших деталях оживало перед глазами. Бабушка, что вечно ходила в платке и зачем-то отворачивала мамины юношеские фотографии. Привычка стала ясней. Раннее детство Паша провел с бабушкой и дедушкой. Мать в то время училась и подрабатывала. Холодные и даже враждебные отношения бабушки и матери серьёзно отражались на маленьком Паше. Он много плакал во время их ссор. Всякий раз первая непременно говорила:

–

Ты как блядью была, так ей и останешься!

Тогда вторая отвечала:

–

Зачем ты тогда блядь вырастила?

Обычно такие разговоры кончались красным следом на лице матери. Лишь дед создавал вокруг себя атмосферу безопасности. Успокаивал маленького внука, когда жена и дочь снова и снова кричали, поливая друг друга грязью. – Маленький ты ещё, не понимаешь, – хрипло говорил старик, закрывая дверь на кухню, где обыкновенно любил сидеть.

– Что я не понимаю? – спрашивал тогда мальчик, утирая слёзы.

– Кого, – с улыбкой поправлял дед, – Мать свою, да бабку. Мартюшка моя девка взбалмошная, да Райка и того хуже.

Паша тогда обыкновенно успокаивался, расспрашивая деда о значении слова, которое показалось ему непонятным. С ухмылкой дед размышлял с минуту, а потом доставал из закромов кухонных шкафов толстый словарь, и они с внуком читали значения всяких непонятных ребёнку, слов. Сохранившиеся с детства чувство тревоги часто охватывало рядом с матерью.

– Прости, – проговорил Паша, отстранившись от матери. В ответ ничего, но дрожь стала сильнее.

Детское воспоминание неприятно кольнуло; деда с бабушкой не было дома. В выходной день они с мамой ждали гостей. Камилла обещала принести новую книжку с легендами Древнего Египта. Стук в двери напугал Марту.

– Сиди в комнате, хорошо? – попросила она, исчезая за дверью.

Её не было. Несколько минут ругани, и скоро Паша услышал плач. Мама сидела на полу, закрывая лицо. Так случалось не раз.

Такие визиты всегда кончались одинаково; женщина рыдала, сидя спиной к двери, а сын обнимал. Но длилось это не дольше двух лет.

Теперь, когда Паша знал больше, он мог понять и бабушку, и мать. Вот только одно не давало покоя. Отец заявил, что дед угрожал, но зачем? Тогда его же дочь осталась матерью-одиночкой. Ничего хорошего это не принесло. Дед был человеком слишком рассудительным и рациональным, чтобы не продумать такой исход. Мог ли он просто воспротивиться выбору дочери и из-за этого угрожать ни в чём не повинному человеку? Этого Паша не знал. Да и не хотел. Желал сохранить светлый образ защитника, но никак не шантажиста и чуть ли не убийцы.

– Это ты прости… – наконец проговорила мать. Она утерла слёзы и посмотрела в глаза сыну, – Моя вина во всём этом.

– Нет смысла ругать себя теперь, особенно, когда виновата не только ты, – сказал ей Паша. – Но всё это уже сделано. Исправить можно лишь сейчас.

Еле заметная улыбка. Она прищурилась.

– Папа говорил так же, когда я косячила, – рассказала мать.

– Мне тоже.

Молчание повисло. Оба они не знали, что стоит сказать.

– Почему… ты пошёл с ним? – спросила наконец женщина.

– Я не знаю, – ответил сын.

– Ладно, пошли, я тебя накормлю, и будем спать, – поднимаясь на ноги, произнесла она.

Без лишних слов Паша кивнул. Ел торопливо. Мать сидела напротив и перебирала документы. Сверяла результаты с числами в калькуляторе.

Паша смотрел на это с болью. Даже не был уверен, что она поела. Чувствовал, что матери не до отчётов, кварталов и тому подобного. Она лишь хотела отдохнуть от всего, что навалилось. Возможно, лишь проекция собственных желаний.

Позже в комнате взял ноутбук и открыл страницу в соцсети. Рассылки от разных групп, сообщения из беседы класса с возмущениями насчёт завтрашней контрольной по химии с открытыми вопросами, письмо от Камиллы. Но было странно одно: какая-то женщина хотела добавить его в «Друзья». Не было ни общих друзей, ни схожих сообществ.

Порывшись в её подписках, фотографиях и музыке, парень решил, что она не в меру легкомысленная особа средних лет. Что-то в её лице не давало покоя.

Полноватая блондинка томно и завораживающе смотрела с фотографий. Но до нее Паше не было дела: главное, как мама. Парень поднялся и заглянул на кухню. Она спала над документами, придерживая голову рукой. Грустная улыбка озарила лицо. Он собрал бумаги по стопкам и посмотрел на мать. Стоило отнести её в комнату. Но парень знал свои силы. Легонько потормошил мать за плечо.

– Мам, иди спать, – шёпотом произнёс Паша.

В ответ она сонно покачала головой и побрела в свою комнату. Сын заглянул через несколько минут. Марта мирно спала. Но парня продолжали мучать мысли: тот мужчина точно его отец. Но почему он пропал из жизни своего же ребёнка? Что произошло между родителями? Как причина ухода связана с дедушкой? С такими размышлениями Паша пошёл к себе и повалился на кровать. Бессонная ночь только начиналась.

Темнота окружала. Она не давала остаться наедине со своими мыслями, заползая во все углы и щели, что только находила. С каждой секундой всё материальней. Липкий мрак вокруг протекал по телу, бросая то в холод, то в жар. Дыхание участилось, но воздуха будто становилось лишь меньше.