«Я сделаю из него два респиратора для нас», – пояснил Сергей, обращаясь к жене, – «чашечки послужат основанием для маски, а бретели будут удерживать ее на лице…» «Где твои маникюрные ножницы?» – спросил он, не отрывая глаз от бюстгальтера. Лиза ничего не ответила. Она не сопротивлялась, однако все происходящее сейчас было для нее настолько нереальным, что она не могла воспринимать это всерьез. Она пребывала в некой прострации, из которой не могли ее вытащить, ни опасность сложившейся ситуации, ни настойчивые слова мужа.

Не дожидаясь ответа, Сергей стал копаться в ее вещах в поисках нужного ему инструмента. А затем с тщательной точностью притупил к изготовлению двух защитных масок из нижнего белья жены. Работа была долгой и кропотливой, но спешить было нельзя, потому что любая ошибка могла привести впоследствии к разгерметизации, что стоило бы им жизни.

Напряжение разрывало сердце на куски, пока Сергей трудился над этой деликатной задачей. Руки тряслись, пальцы не слушались, тусклый свет фонаря не позволял разглядеть детали, но Сергей продолжал практиковаться в терпении. Когда первая маска была готова, он решил ее примерить и, словно на манекен, аккуратно надел ее на лицо жены. «Очень мило», – с улыбкой произнес он, рассматривая со всех сторон лицо Лизы. Внешний вид маски был далек от совершенства, но его заботила только практическая сторона этого новоиспеченного средства защиты. «Ты выглядишь неотразимо», – подбадривая, сделал комплимент Сергей и, сняв с Лизы маску, приступил к изготовлению другой такой же, для себя.

Однако только масок было недостаточно – нужно было защитить еще и голову, ноги и тело от радиоактивной пыли, и Сергей прекрасно это понимал. Перерывая в очередной раз вещи, он нашел еще один плотный полиэтиленовый пакет, подобный тому, что он уже одевал на свою голову, когда открывал дверь наружу. Примерив его на шерстяную шапку, он сделал в нем два выреза, один – круглый в размер чашки бюстгальтера, чтобы дышать, другой – узкий, чтобы использовать в качестве смотровой щели для глаз. Эту прорезь он заклеил с двух сторон прозрачным скотчем, а круглое отверстие для дыхания оставил открытым, планируя позже закрыть его шарфом.

Когда Сергей уже заканчивал выкраивать такой же защитный капюшон из второго пакета, он услышал позади себя шорох неуверенных шагов. Оглянувшись, он увидел Лизу, которая стояла и смотрела на него, пытаясь понять, чем он занят.

«О, ты как раз вовремя!» – произнес Сергей, радуясь тому, что Лиза уже может ходить. «Давай тебя упакуем», – произнес он с улыбкой, заряжая своим оптимизмом. Он помог Лизе одеть ее осеннее пальто, а затем скомандовал ей: «Подними руки вверх». Лиза подчинилась. Он ловко надел на нее большой мусорный пакет, в котором заранее сделал прорези для головы и рук. «Оденем масочку…» – прижав чашку бюстгальтера к лицу, он стал натягивать бретели на ее затылке. «Теперь шапку…» – Сергей натянул на нее головной убор. «А теперь капюшон…» – он взял один из пакетов, над которыми он корпел вот уже полчаса, и одел его на голову Лизы. Прорезь для глаз и рта оказались ниже, чем нужно, поэтому Сергею пришлось уменьшить глубину пакета, завязав на обоих его углах по бантику из шпагата; а для того, чтобы мешок не комковался в районе шеи, он сделал вырезы под плечи. Теперь пакет закрывал верхнюю часть груди и шею спереди и сзади, а наверху на взятых в пучок углах, красовалась пара веселых бантиков. «Так даже лучше – теперь понятно, кто здесь девочка» – улыбнулся Сергей. «Но это еще не все…» – с этими словами он взял скотч и залепил все щели между маской из бюстгальтера и целлофановым пакетом. Затем он также надел ей полиэтиленовые мешки на ноги, закрепив их тем же скотчем. «Это для того, чтобы защитить ноги от радиоактивной пыли на траве», – прокомментировал он. Затем он подал ей перчатки… и в завершении повязал на нос и шею ее шарф. «Все, ты готова – поднимайся наверх и жди у двери… вещи возьму я».

Лиза замешкалась, пытаясь осмыслить свою новую реальность, а затем медленно, подобно ребенку, впервые выходящему на снег после того, как его укутала мама, сделала свой первый шаг. С выражением глубокой благодарности к Спасителю Сергей смотрел на Лизу, которая пришла в себя и теперь двигалась, хотя и медленно, но уже самостоятельно. Несмотря на свое замешательство, она, казалось, понимала серьезность их ситуации и охотно подчинялась его указаниям, что, как никогда, было важно для них обоих.

Сергей постоял еще минуту, с умилением наблюдая, как его жена карабкается по ступенькам, оценивая работу ее защитного костюма, а потом принялся упаковывать аналогичным образом себя. Через несколько минут они оба уже стояли у двери, готовые продолжить свой путь.

Сердце Сергея бешено забилось при мысли том, что их ждет впереди, после того как они покинут свое унылое убежище. Страх перед неизвестностью и тяжесть ответственности висели на его плечах, как свинцовый плащ. Однако другого выхода у них не было, и поэтому им нужно было быть готовыми ко всему.

«Степи и леса – это радиоактивный пылесборник, поэтому мы должны вернуться на дорогу», – начал свой инструктаж Сергей, – «этот путь будет немного длиннее, но зато безопасней, и мы сможем пройти его быстрее. И кто знает, может быть, мы даже наткнемся на пост или встретим спасательные службы…» Взяв руку Лизы, он ободряюще сжал ее и сказал: «Главное – не останавливаться! Каждая минута, проведенная в зоне заражения, подвергает нас смертоносному облучению. Поэтому нам нужно взять себя в руки и приложить максимум усилий, чтобы как можно быстрее покинуть эту территорию. По этой причине мы сможем сделать первую остановку на отдых только через 10 км пути – это примерно 3 часа быстрого шага…» Он сделал паузу, осознавая величину угрозы, с которой им предстоит столкнуться, отправляясь в этот рискованный поход.  «И последнее. Как только мы выйдем за эту дверь, пути назад уже не будет. Поэтому, что бы ты ни увидела там, снаружи, не останавливайся, держись за меня и продолжай идти, не задавая вопросов. Потому что там уже нельзя будет колебаться, нельзя будет отчаиваться, бояться или раздумывать… а только уверенно двигаться вперед, чтобы этот кошмар, наконец-то, закончился».

Зловещая гробовая тишина охватывала все вокруг, когда Сергей и Лиза вышли за двери своего убежища. Они были знакомы с этим ощущением пустоты, когда находились одни в овощехранилище, но эта тишина не ограничивалась низким потолком их укрытия – она была повсюду. Как будто весь мир вымер и целиком ушел в могильный мрак небытия. На улице стояла ночь, но даже это не могло объяснить такую оглушающую тишину окружающего мира. Ни стрекота сверчков, ни свиста ночных птиц, ни шума техники, ни лая собак из ближайшего села – ничего не было слышно, а только унылое завывание ветра, несущего в себе смертоносную угрозу. И кроме тусклого света фонаря на голове Сергея и шуршания мешков от их шагов, ничто не намекало на то, что здесь еще осталась жизнь. Казалось, это конец. У них нет и никогда не будет на этой земле никакого будущего. И идти больше некуда. Хотелось просто сесть и плакать от отчаяния, пока не догорит последняя искра их безнадежной жизни. Но они должны были двигаться вперед – это все, что им оставалось.

Воздух был пропитан запахом гари. Зеленая трава, по которой они не так давно бежали, пожухла и стала полностью желтой. Деревья почернели. И ни одного огонька, который мог бы стать для них неким проблеском надежды, нигде не было видно. Дышать было трудно, их тела ослабли, а ноги, заплетаясь, то и дело спотыкались о неразличимые препятствия, которые невозможно было разглядеть из-за ограниченного обзора. Их движение осложнялось еще и ухудшением видимости, вызванным конденсатом, скапливающимся на внутренней стороне надетых на голову пакетов. Однако это не останавливало Сергея. Он твердо придерживался своего плана и следовал по проложенному в своей голове маршруту. Лиза плелась за ним, держась за его руку, практически наощупь. Пытаясь успеть за ритмом Сергея, она отбросила запинающие ее мрачные мысли и терпеливо следовала за мужем. И когда тревожные чувства почти полностью улеглись, она почувствовала, как они спустились в овраг, затем с некоторым усилием поднялись по насыпи – и вот, под ногами уже ощущалось что-то твердое и ровное… Асфальт, слава Богу!