Лорд он король или просто мятежник значения не имело, он взял город в осаду и победил, обрушившись все своей мощью на врага и не оставил шансов на спасение. Великан, смотревший вдаль в кучу наваленных обломков и камней, заметил среди них, лежавшее на булыжниках очертание человека из, плеча которого выплескивалась кровь и торчала черная стрела не пробившая его насквозь, но сумевшая раздробить плечевую кость. Стоны, которые он услышал вероятнее всего принадлежали этому раненному бедолаге, которому суждено было оказаться на пути у штурмующей конницы. По мере подступа великана он узнавал в его одеяниях врага. Безусловно то был не просто крестьянин, а солдат короля один из немногих, а может быть даже последних кто уцелел. Тяжелым был его шаг и из – под подошвы громадных сапог то и дело вырывались клубы темной субстанции растворяясь и снова появляясь с каждым шагом. Мрачный рыцарь все ближе подходил к почти сидящему на груде камней солдату и вот когда достиг его он остановился. Перед ним предстал старик в побитых доспехах, тот самый кто так рьяно защищал этот город и вел своих солдат в атаку тот, кто рискнул своей жизнью защищая невинное дитя. Вот и пришел его час… Он жил в почете, но погибнет безликим, таков итог и увы другого не дано. Склонившись к нему, он схватил его голову своими когтями и повернул так чтобы из – под своего, черного шлема, видеть его глаза. Солдат сидел спокойно и тихо будто бы не замечал смотрящего на него и держащего его за голову здоровяка. Его глаза были наполнены пустотой. Даже перед лицом смерти он продолжал молится, сжимая в кровавой руке талисман, напоминавший вырезанную из камня ворону.
–Все кончено… вымолвил глухим утробным голосом рыцарь, прижимая голову раненного солдата к своему забралу.
Казалось, что его голос начал искажаться и был похож на гул эха разносившегося ударной волной, как будто сотни барабанов одновременно забили друг о друга. Руны на его плаще вдруг засияли переливающимся тусклым черно голубым свечением.
-Прими кару утоли жажду владыки, сегодня ты умрешь, но твоя смерть не будет напрасной, ты послужишь пищей для пустоты, а твоя душа пополнить вечный чертог. Не бойся дитя мое, я не причиню ей вреда, она бесценна.
Он задрал голову казалось уже не принадлежавшего себе старика и сдавил ее с такой силой что у него из ушей потекла кровь. Раненный солдат взвыл так что казалось его крик был слышен на сотни миль в округе и можно было перепутать его с криком дикого кабана или другого зверя, загнанного в западню и угодившего в капкан. Его рука обмякла, выронив на землю амулет.
–Я освободил тебя повторил он и тут же оборвав диалог одним резким движением поднялся с колена.
В то же мгновенье ужас и страх наполнили глаза солдата, а его голова безвольно опустилась к груди. Он стал покрываться льдом как будто превращаясь в ледяной манекен. Громила обнажил свой большой меч внешний размер которого был сопоставим размеру того несчастного, которому предстояло стать его жертвой. Одним мощным рывком он вонзил меч в грудь поверженного врага пробив его и без того изорванный нагрудник вдавливая его все глубже до – тех пор пока, не проткнул легкие, а конец не вышел наружу, врезавшись в камни. Великан обладал колоссальной мощью раз без особых усилий и с первого удара смог пробить прочнейший пусть и побитый доспех. Солдат издал последний предсмертный вздох, который вперемешку с вырывающийся из его рта кровью был похож на бульканье и журчание. Его глаза опустели, как и тело склонившись перед величием смерти в обличье его убийцы. В то же мгновение из него начала вырываться странная энергия больше похожая на светящуюся дымку. Громила поднял руку, и эта субстанция оказалась у него в ладони. Он жадно вдохнул ее, и она испарилась. Вожак вытер меч и взобрался обратно на скакуна. В ту же секунду старик с треском заледенел и тут же рассыпался на множество ледяных осколков оставив нетронутыми лишь побитые доспехи. Как ни в чем не бывало армия вновь двинулась вглубь города омывая – широкие улицы и площади словно ручьи скалу.
Спустя время они достигли крепостных стен замка во дворе которого лежал огромный колокол, вероятно обрушившийся с колокольной башни во время осады. Во все времена звон колокольных башен, почти всегда означал дурное предзнаменование поэтому, когда в городах слышали его звучание люди готовились к настигающему их злому року. Кому – то удавалось спастись, убравшись подальше, но тех, кто услышал звон именно этого колокола везение обошло стороной. Глядя на него, здоровяк жадно глотал воздух, в котором витал запах крови и выпускал его наружу так что со стороны казалось, что это дракон пытается извергнуть свое пламя. На стенах замка висели темно синие изорванные и затвердевшие от холода знамена с изображением ворона. Великан глянул на свисающие над ним флаги неудовлетворительно фыркнул, но вдруг тут же забыв о них устремился дальше. Проехав двор, он демонстративно слез с коня и с десятком своих, прислужников, направился, внутрь дворца, но путь ему преградила невидимая стена, не пропускавшая внутрь. Это был магический оберег, черпавший энергию из потустороннего мира. Защитный механизм оставленный одним из архивариусов верных королю и клятве короны. Великан почувствовал это и тут же проведя рукой по барьеру не оставил от него и следа. Эта преграда оказалась настолько бессмысленной перед всадником что думалось его сможет остановить лишь он сам. Армада осталась ждать снаружи по одному повелению впав в состояние гипноза. Предводитель медленно и уверенно скрылся во дворце. Внутри располагался тронный зал с верхних этажей которого открывался вид на весь город кварталы, площади и королевский порт, сожженные при битве. Сам дворец представлял из себя огромную площадь с прозрачным полом украшенным какими – то рисунками шестью резными колоннами, стоявшими друг за другом в ряд по обе стороны зала соединяющими настил с потолком и окнами решетки, которых были сплетены в некоторое подобие цветка. Внутри было много наваленных обломков и даже стены дали брешь, но окна, возделанные из прочных металлов, оказались на удивление не тронутыми. Самым главным украшением этого места являлся трон, который из-за нападавших сверху обломков крыши был еле заметен.
Подходя всё ближе к трону великану из – под, обломков начинали проявляться человеческие конечности, которые как казалось были разбросаны по всей груде взрывной волной. Чьи – то ноги, обутые в дорогие сапоги, золотистые волосы, плавно распластавшиеся по камням как будто бы обвив их своими корнями и рука, торчащая напротив великана в смертной хватке сжимающая обруч напоминавший корону. Это действительно была она, с дорогими камнями, вставленными в 3 оправы с зубцами что вздымались над обручем словно башни с золотым оттенком и изображением ворона, гордо красующегося на короне. С короны тонкой струйкой стекала бежавшая на пол и собирающаяся в кашеобразную лужицу кровь. Но не корона интересовала захватчиков. По повелению командира солдаты спешно начали рыть завал и извлекать от – туда мертвые тела один за другим. На удивление громилы тела были целые хоть уже и не подавали признаков жизни. Сомнений быть не могло, это была королевская семья, правившая здесь еще совсем недавно и теперь лежащая под грудой камней и песка. Отданная на растерзание холоду, который не был милосерден ни – с одним, из них.
–Владыка настойчивым голосом окликнул один из – солдат разгребающих завал предводителя стоявшего посреди зала и осматривавшего местность вокруг: пять трупов все до единого вымолвил боец.
Магистр яростно окинул их своим взглядом и снял с головы могучий шлем кинув его поодаль от себя на залитый расплавленным воском пол. Его лицо украшал рассеченный от лба и до шеи шрам явно оставленный очень давно каким – то зверем. Глаза его все так же пылали огненно-желтым светом, а зубы были заточены словно клыки. Кожа была бледная как у трупа на морозе, волос практически не было: передняя их часть отсутствовала и казалось, что они растут только на половину. Так же от брови и до подбородка его лицо украшал рубленный шрам давно как будто бы полученный только что в бою но уже не кровоточащий и заросший морозной трескающийся пленкой. Он, гремя черными латами волоча за собой свой большой плащ медленно шел к трону. Владыка оглядывал мертвецов и с каменным выражением своего изуродованного лица переходил от трупа к трупу пока вдруг не остановился.
