Если бы не миленький характер Розалии, я не сбежал бы в тот раз из дома. Но моя супруга может вывести из себя и святого. Словом, я удрал от нее и спокойно коротал вечер за своим любимым столиком и… Впрочем, это неважно.

Теперь-то я верю, что в новогоднюю ночь обязательно случаются чудеса. Но в тот раз об этом не думал. Я просидел там достаточно долго, чтобы забыть про свои огорчения и настроиться на благодушный лад. Я твердо решил, что домой сегодня не вернусь, и раздумывал, не позвонить ли одной из своих приятельниц. И тут за мой столик сел Маллер.

Мы не встречались с ним лет десять, однако я сразу узнал его. Он почти не изменился за это время, оставшись таким же нескладным и долговязым, как и в те годы, когда мы учились в университете. Джек Маллер был самым порядочным и самим способным из всех нас, и я искренне обрадовался, что снова вижу его длинную, наивную физиономию.

– Роб, я пришел сюда не случайно, – трагическим шепотом сказал Джек. – Я давно уже ищу тебя. У меня серьезное дело.

Сейчас попросит взаймы, подумал я, и мне сразу стало скучно. До чего же все люди одинаковы! С тех пор как в моем кармане завелись монеты, меня постоянно отыскивают старые знакомые. И все они после более или менее продолжительных предисловий просят одолжить им денег.

– Сколько? – спросил я, чтобы разом покончить с этим.

– Что сколько? – переспросил он.

– Сколько тебе надо?

– Два часа. Самое большее три.

– Не понимаю, – признался я с облегчением. Если бы Маллер попросил взаймы, я еще больше разочаровался бы в человечестве.

Джек потянулся ко мне через стол, распрямляясь, как складной метр.

– Роб, ответь мне на один вопрос: гениальность – это врожденное качество или благоприобретенное?

Я улыбнулся. Именно такого вопроса и следовало ожидать от Джека.

– Гениями не становятся, гениями рождаются, – повторил я где-то слышанную фразу.

– Да, это общее мнение. И тем не менее оно абсолютно неправильно. Гений – продукт среды. Ньютон, родись он среди папуасов, так и остался бы суеверным дикарем. Гением его сделала только среда.

– Допустим, – согласился я. – Что же из этого следует?

– Воздействие среды можно промоделировать. Я молча протянул руку и потрогал лоб Джека. Он сердито отпихнул ее.

– Конечно, для посредственности вырваться из круга привычных представлений – задача непосильная, – зло сказал он, вставая. – Прощай.

Маллер всегда был немного неуравновешенным, и эта вспышка меня не удивила. Недаром мы прозвали его Гейзером. Но посредственность… Я поймал Джека за руку и усадил обратно.

– Раз уж тебе зачем-то понадобилась посредственность, будь добр изложить ей свои мысли в более популярной форме. Итак, ты предлагаешь приступить к моделированию гениев?

Маллер остывал так же быстро, как и вспыхивал. Разговор с ним всегда напоминал мне драку петухов, которые долго кружат по двору, пока один из них, потеряв терпение, не бросится на противника, чтобы, получив сдачи, снова начать глубокомысленное кружение.

– Не смейся, Роб, – сказал Маллер. – Гениев можно делать по нашему желанию, причем в любых количествах…

Я отпил из стакана. Это становилось любопытным. Мысль вполне в духе века – организовать массовое производство гениев. Желающие стать Эйнштейнами – в дверь направо, будущие Моцарты – налево… Интересно, как он собирается их штамповать?

– Понимаешь, Роб, почему-то все убеждены, что состояние гениальности – нечто таинственное, недоступное анализу и синтезу. Ученые болтуны задурили всем головы в этом вопросе. А между тем тут нет никакой мистики. Дело проще, чем дважды два, и я берусь доказать это.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru