В этих условиях угроза единству Германии становилась крайне реальной. Поэтому всякое движение, направленное на ослабление государственных связей внутри Германии, означало фактическую поддержку империалистических планов расчленения Германии. Тем более способствовало этим планам движение за создание автономной или даже совершенно самостоятельной Рейнской республики.

Понимали ли это зачинщики и инспираторы сепаратистского движения? Разумеется, понимали. Об этом свидетельствует тот факт, что вскоре после начала оккупации вожди сепаратистов обратились за содействием к властям иностранных государств.

Как уже указывалось, рейнский сепаратизм был крайним выражением готовности немецкой буржуазии на измену коренным национальным интересам во имя сохранения своих привилегий. В центре Германии эти стремления были выражены менее выпукло, чем на окраинах. Этому есть свое объяснение.

В разгар революционного движения в центральных районах Германии буржуазия не решалась провоцировать пролетарские массы открытым провозглашением антинациональной политики. Отдельные попытки в этом направлении оканчивались для буржуазии очень печально[52].

Буржуазия центральных районов и пролетарских центров не могла выдвигать сама сепаратистских лозунгов по той простой причине, что, в отличие от буржуазных элементов Рейнской области, Баварии и других окраинных частей Германии, ей не от чего было отделяться. Революционный подъем происходил как раз в районах наибольшей концентрации ее интересов. В этих условиях она могла делать ставку прежде всего на подавление революции во всей Германии, а не на «спасение» от революции отдельных окраин.

Идеи сепаратизма в центральных районах и пролетарских центрах не могли быть использованы в качестве приемлемого массового лозунга, так как в этих районах отсутствовали всякие центробежные традиции, пережитки которых можно было наблюдать на некоторых окраинах германского государства.

Это, разумеется, не означает, что буржуазия центра Германии проявляла меньшую готовность к национальной измене, чем буржуазия на окраинах. Ее антинациональные стремления находили другие формы.

Главными такими формами были:

общая ориентация на страны Антанты и прежде всего на США, проявлявшаяся в заигрывании с победителями, в попытках использовать «угрозу Антанты» для запугивания собственного рабочего класса, в создании рекламы американскому империализму и его представителю Вильсону и т. д.;

стремление к ослаблению государственного единства в целях изоляции и ограничения влияния крупных рабочих центров на государство в целом. Это стремление внешне выражалось в многочисленных проектах административной реформы с целью федерализации Германии. Такие проекты выдвигались представителями всех буржуазных партий в разгар революции и были сняты, как только революция потерпела окончательное поражение.

Кроме того, буржуазия центра Германии поддерживала сепаратистское движение на ее окраинах.

Каково было отношение буржуазии в центре Германии к сепаратистскому движению на Рейне?

В ноябре 1918 года французские притязания на рейнское левобережье были известны всему миру. Характер деятельности буржуазных политических партий на Рейне не оставлял сомнений в том, что национальному единству Германии угрожает серьезная опасность.

«Пробуждаются мертвые, те самые, которые, как мы надеялись, похоронены навсегда. Все хотят стать самостоятельными. Каждый стремится прочь от целого, к обособленному существованию. Могут настать времена, которые Германия видела неоднократно…, времена, когда юг и запад Германии задрапируют свой германизм в шутовскую тогу романской культуры и станут политическими болванчиками, руководимыми из Парижа», — печально вздыхал в это время близкий к Штреземану публицист Шпис[53].

Но даже так называемые «национально настроенные» немцы не собирались ничего предпринимать, чтобы предотвратить подобное развитие. В этот момент для них существовал только один враг — революционные массы. Опасаясь дальнейшего развития революционного движения, представители буржуазии в зависимости от партийной принадлежности инспирируют, поддерживают или благодушно терпят сепаратистские заговоры.

Остановимся на позиции различных буржуазных партий в центре Германии по отношению к сепаратистскому движению в Рейнской области.

Партия центра, естественно, полностью и целиком солидаризировалась с позицией своих коллег, действующих в районе Рейна. 15 ноября депутаты партии центра в рейхстаге во главе с Эрцбергером обратились ко всем членам партии с призывом, в котором, в частности, содержалось следующее заявление:

«Берлин не Германия, Берлин не немецкий город. Мы объявляем открытую борьбу анархии»[54].

21 ноября фракцией партии центра в рейхстаге совместно с группой руководящих деятелей этой партии в Берлине были приняты «основные принципы будущей политики партии центра». Во внешнеполитическом разделе этих «принципов» выдвигались также требования объединения «немецких племен» в единые, пронизанные социальным сознанием народные государства и охрана специфики «немецких племен». В условиях тогдашней Германии оба эти документа могли быть восприняты только как открытая солидаризация с деятельностью Аденауэра, Тримборна, Кастерта и их сотрудников, направленной на создание Рейнской республики.

Либералы и свободомыслящие занимали в этом вопросе колеблющуюся позицию. С одной стороны, они исходили из того, что в создавшихся условиях единственно правильной с точки зрения контрреволюции политикой является безоговорочная поддержка контрреволюционных усилий шейдемановцев. С другой стороны, они не были уверены в том, что шейдемановцам удастся достичь своей цели.

«Кто знает, будет ли существовать завтра то, что сегодня называют диктатурой Совета Шести. Правда, социал-демократический вождь Эберт прилагает все усилия, чтобы избежать развития в сторону бескрайнего радикализма… Но что в нынешних условиях может претендовать на продолжительность?» — писал в декабре 1918 года влиятельный национал-либеральный журнал «Дейче штиммен»[55].

Кроме того, национал-либералов и свободомыслящих пугала и сверхрадикальная фразеология вступивших в коалицию с шейдемановцами независимцев, особенно разговоры о социализации тяжелой промышленности. Все это вместе взятое обусловливало сугубо примирительный тон по отношению к сепаратистам. Так, тот же журнал писал:

«Боевой лозунг „прочь от Берлина“ ни в коем случае не может вызвать противоречия между Верхней и Нижней Германией. Обе полностью едины в отвращении к Берлину и борьбе против него, как системы, и поэтому должны рассматривать друг друга как естественных союзников»[56].

Оценивая позицию германской правой социал-демократии по отношению к сепаратизму, необходимо учитывать следующие обстоятельства.

Политика социал-демократов шейдемановцев была антинациональной по своему существу, так как была нацелена на подчинение Германии Соединенным Штатам в обмен за помощь при подавлении революции. Сепаратизм представлял собой контрреволюционный план, который противопоставлялся социал-демократическому плану удушения революции. Естественно, что шейдемановцы рассматривали сепаратистов как серьезных конкурентов. Строя свою политику на демагогии, руководство шейдемановской социал-демократии было вынуждено как-то отражать возмущение народных масс антинациональными заговорами.

В то же время, защищая основы буржуазного строя, правая социал-демократия находилась с немецкой буржуазией, а значит, и с сепаратистами различных оттенков по одну сторону баррикады. Этим объясняется то обстоятельство, что шейдемановцы, даже в моменты полемики с сепаратистами, подчеркивал свое единство с ними, что в моменты обострения классовой борьбы они становились под сепаратистские знамена и что социал-демократия поставила ряд фигур для сепаратистского движения.