По грязным трущобам, зачастую морщась от смрада, за мелким босяком следовал широкоплечий мужчина.

– Долго еще? – спросил он, поглядывая на заинтересованные лица прохожих.

– Почти пришли, господин, – кивнул малец и указал на узенький домик, встиснувшийся в проулок.

Как только они подошли к двери, пацан обернулся и требовательно вытянул руку.

– Уговор! – заявил он. Выглядел он уверенно, но по дрожи в руке было понятно, что парень все равно боится.

Широкоплечий мужчина вытащил из кармана медную монету и протянул ее пацану. Тот схватил ее, тут же засунул за щеку и, шлепая по пыльной мостовой, скрылся в проулке.

Незнакомец же подошел к двери и постучался могучим кулаком по двери. Ответа не было, и он постучался еще раз, громко произнеся:

– Эй! Есть кто живой?

Спустя пару секунд послышались тихие шаги. Скрипнул засов на двери, и в щели показалось детское личико.

– Рус здесь живет? – спросил мужчина, глядя на перепуганную мордочку.

– Рус – здесь, – осторожно ответила она.

– Где он?

– Болеет, – тихо ответила девочка.

Мужчина нахмурился и представился:

– Меня зовут Торк. Он работает в моей кузнице. Давно он слег? Его три дня не было.

Девочка завозилась и, что-то подвинув, отворила дверь, впустив внутрь кузнеца. Тот вошел внутрь и огляделся.

Дом оказался внутри еще меньше, чем снаружи. Небольшая открытая печь, деревянная кровать и стол. Больше в него ничего не влезло. Вся посуда и теплые вещи, скорее всего, хранились на крыше.

На столе Торк обнаружил корзину с яйцами, которые он выдал работнику несколько дней назад в качестве премии за отличную работу. Парень выстоял две смены на мехах и помимо двойной платы получил от кузнеца корзину с яйцами. Корзина была почти полной.

– Он не ест ничего, – проследив за взглядом, ответила девочка. – Только пил, а сегодня уже не просыпается. И не пьет.

Кузнец взглянул на ведро, в котором едва треть воды наберется, а затем указал на парня.

– Чего голый лежит?

Девочка достала из-под кровати обрывки горелой ткани.

– Рубаха на нем тлеть начала, я испугалась, что загорится. И простыню тоже убрала.

Кузнец взял тряпку и, вымочив ее в ведре, положил на лоб парня. В этот же момент раздалось шипение, и потянулся пар.

– Я сегодня три ведра на него извела, – тихо ответила девочка.

Кузнец нахмурился и протянул руку к работнику, но тут же отдернул, почувствовав нестерпимый жар.

– Худо дело, – произнес он.

– Эй! Рус! – раздался голос с улицы. – Ты работать собираешься?

Кузнец удивленно взглянул на девочку, а затем поднялся и вышел из дома. Там его встретил пухлый мужичок, недовольно переминающийся с ноги на ногу.

– Ты кто такой? – спросил он. – И где Рус? У меня рук не хватает, тесто того и гляди упадет, а его три дня нет.

– Торк, кузнец из мастеровых, – протянул он руку по виду пекарю.

– Сулим, – протянул в ответ руку толстяк. – Хлебных дел мастер. Из Сладкого переулка.

– Наслышан, – кивнул кузнец. – Рус, выходит, и у тебя работал?

– Выходит – да. А я еще думал, чего он все в саже постоянно приходит?

– А я удивлялся, почему от него рогаликами ванильными пахнет. Думал, деньги на Сладкий переулок несет.

– Если не секрет, – смущенно произнес повар. – Сколько вы ему платили?

– Восемь монет за смену. Когда две смены отстоит – продуктами помогал. Но у него рука к металлу не лежит. Он только на мехах стоял да вторым молотом работал, – пожал плечами Торк и, так же хмурясь, спросил: – А вы?

– Десять, но он не просто тесто месил. Он и хлеб формовал, и рогалики лепил. Ушлый малый. Работы не боялся. Сейчас таких не хватает.

– Все хотят рогалики есть, но зарабатывать на них никто не хочет, – кивнул кузнец и указал в сторону дома. – Получается, что он утром то с тебя начинал, то с меня?

– Выходит так, – кивнул пекарь и добавил: – Восемнадцать медью в день. А работал он у меня всегда на славу. Два раза в месяц выходной брал.

– У меня так же.

Двое мужчин взглянули на дом и первым витавший в воздухе вопрос озвучил Сулим:

– А куда он деньги, интересно, девал?

– Куда девал – уже не скажет. Слег он с жаром.

– Сильно?

– Я такого раньше не видал, – покачал головой Торк. – Жар у него такой, что тряпка на нем шипит, да пар идет. Сестра говорит, что под ним простыни тлеть начали.

Сулим недовольно зашевелил усами и хмуро взглянул на кузнеца.

– Родители у него есть? Или он сирота?

– Сирота, за то он сам говорил. Только девка малая в доме одна.

– Сестра это, – пояснил Сулим. – Видал ее, помогала как-то к карнавалу, когда рук не хватало. Присыпку по цветочным корзинкам сыпала.

– Корзинки были что надо, – похвалил Торк, припомнив, как на осенний карнавал пробовал кремовые пирожные. – Моя Дола от них визжала прям.

– За похвалу спасибо, конечно, – улыбнулся толстяк. – Но что делать будем?

– Надо спросить сестру. Если он деньги дома прятал, то вызовем лекаря. Может, хоть посоветует чего, – произнес Сулим. – Жалко работящие руки.

– А если нет?

Пекарь хмуро глянул на кузнеца и спросил:

– Сами заплатим, а на него долг положим. По-людски, с отсрочкой.

– А если его боги приберут?

– А если приберут, то значит, мне не стыдно будет к нему на погребальный костер прийти, – пожал плечами пекарь и протянул руку. – Ну, как?

– Не по-людски рабочие руки оставлять, – кивнул Торк и пожал руку.

Лекарь остановился перед дверью и выжидательно уставился на сопровождавших его пекаря и кузнеца.

– Пожалуйста, – произнес кузнец и вложил три серебряные монеты в руку худощавого старика.

– Ну-с, – вздохнул он и, напялив на лицо маску с прорезью для глаз, вошел в дом.

Там он оглядел скудное убранство, покачал головой и подошел к кровати, на которой лежал больной. Он протянул руку к его лицу, но, не прикоснувшись, тут же одернул.

Брови старичка поднялись вверх, и он полез в принесенную с собой кожаную сумку. Вытащив из нее огромные кожаные перчатки с фиолетовым отливом, он тут же принялся их надевать. После этого он приподнял голову парня и, жмурясь от исходящего от него жара, оттянул ему веки.

– Вот как, – пробормотал старичок и аккуратно положил его обратно.

После этого он повернул его на бок и взглянул на доски кровати, которые уже почернели, а местами виднелись красные угольки.

– Третья степень, не меньше, – вздохнул он.

После этого он оглянулся и, найдя на полу тряпку, начал искать воду.

– Вода вот, – произнесла подскочившая сестра Руса.

– Благодарю, – произнес старичок и спросил: – А вы, барышня, кто будете?

– Сестра.

– А звать вас как?

– Луна.

– Какое интересное имя, – улыбнулся старичок. – Скажи мне, Луна, сколько твой брат так лежит?

– Третий день.

– А перед этим он на что-то жаловался?

– Да. Говорил, что жарко постоянно. Два дня не ел, только пил. Теперь уже не пьет.

– Угу, – кивнул старичок и смочил тряпку в ведре. Затем он достал небольшие песочные часы и, приготовив их, поставил на стол, одновременно положив тряпку на лоб больного. – Одежда где его?

– Я сняла. Рубаха его тлеть начала, вот я и испугалась, – призналась девочка. – И постельное убрала.

– Правильно сделала, – кивнул старичок, наблюдая, как идет пар от тряпки. Когда пар заменил дым, и тряпка начала чернеть, старик мельком глянул на песочные часы и вздохнул. – Четвертая степень.

– Он поправится? – с надеждой спросила девочка.

– Пока я не могу тебе точно сказать, – ответил старичок. – Надо переговорить с людьми, которые оплачивали его… осмотр.

– У Руса деньги были, – тут же затараторила девочка. – Двадцать серебром есть! Мы копили…

– Боюсь, этого для лечения будет мало, – задумчиво произнес старичок. – Да и лечением это не назвать. Тут скорее будет “временное решение”.