— Старый Джонатан проснулся, — шепнул Гарри.
— Принюхивается. Что-то чует, — добавил Джордж.
— Ребята! Вы помоложе меня, побыстрее. Ну-ка, спуститесь к мистеру Гризли и вежливенько расспросите его, что именно он предполагает делать и как отнесется к визиту индейцев, — пошутил неисправимый Тернер.
Дружный смех всех четверых раздался под сводами странного жилища в дупле лесного гиганта. Но сквозь смех невольно прорывались тревожные нотки: угрожавшая опасность была слишком велика, и каждый очень хорошо понимал это. Они предпочли б, если на то пошло, скрываться от преследований индейцев в степном просторе, мчаться по прерии на быстрых конях, а не сидеть в темном дупле и пассивно ожидать появления врага.
— А что мы будем делать, — осведомился Гарри, — если индейцы, несмотря на присутствие внизу гризли, все же откроют наше убежище?
— Не знаю, что будешь делать ты, парень. А я возьму свое ружье и попробую, не разучился ли я стрелять, — пошутил шериф.
— Самое главное — потянуть время, — отозвался Джордж. — Вот мы все толкуем о генерале Честере. Все говорим, что его лагерь далеко. А мне кажется: да неужто Честер будет сидеть в лагере, словно мы в дупле, и ожидать, пока индейцы придут к нему на обед?
— Браво, парень! — откликнулся Джон. — Ты не так глуп, как кажешься! В твоей голове есть кое-что… В самом деле, если Честер узнал о начале восстания, вероятнее всего, он попытается разбить индейцев прежде, чем их силы соединятся. А тогда ему не миновать этих мест. Подождем, увидим, что будет. Но смотрите, смотрите, что выделывает гризли! Право, он может подать жалобу в суд на то, что нарушено его священное право собственности и посторонние субъекты вторгаются в пределы его жилища, хотя он и протестует весьма настойчиво.
Медведь, явно почуявший приближение индейцев, свирепо зарычал, поднялся на дыбы, потом опустился и застыл в выжидательной позе, оскалив зубы и смотря на вход, к которому приближались враги.
Потом, видимо поддавшись овладевшему им гневу, гризли стал преуморительно раскачиваться на одном месте, причем его уши нервно дергались, а шерсть стала дыбом.
Старый Джонатан, не привыкший отступать перед опасностью, готовился к смертельному бою, собираясь наказать дерзких пигмеев, которые осмелились приблизиться к его жилищу.
— Представление начинается! — предупредил товарищей наблюдавший за каждым движением медведя Бэд Тернер. — Теперь в теле нашего серого приятеля сидит добрая сотня чертей. Скоро там наберется их целая тысяча, и тогда он сам превратится в дьявола.
— Нам это только на руку, — отозвался Джон. — Если бы он мог передушить, как мышей, всех краснокожих, я бы ему только спасибо сказал. Но на это надеяться не приходится. Надо отдать должное индейцам: они тоже мало чем уступают дьяволу. Смотрите, гризли таки собирается покинуть свою берлогу.
В самом деле, медведь выбрался из берлоги и стоял перед нею, ожидая приближения врагов. Потом неторопливо стал отходить от дерева. В это время из ближайших кустов прогрохотали два выстрела, на которые медведь ответил громоподобным ревом. Видимо, животное не было еще полностью охвачено бешенством или было знакомо с пулями и не решалось на открытую борьбу. Так или иначе, но Старый Джонатан, быстро пятясь, вернулся в свою берлогу. Едва он скрылся в тени, как стрелявшие по нему индейцы выбрались на поляну. Это были молодые и статные воины, вооруженные карабинами, томагавками и длинными ножами. Шагов за сто от дерева краснокожие приостановились, как будто совещаясь о том, что следует предпринять, но потом решительно двинулись к берлоге. По этому можно было заключить, что они опирались на солидную поддержку: идти вдвоем на гризли было бы даже не храбростью, а просто безумием.
— Ну, дружище Джон! — сказал Тернер. — Нет никакого сомнения, что эти краснокожие джентльмены нас выследили. Не будь этого, они не посмели бы думать об охоте на медведя. Теперь они явно собираются уничтожить гризли, чтобы потом заняться нами.
— Да, ухлопают Старого Джонатана, а потом придет и наша очередь, — глухо пробормотал Джон.
Тем временем число индейцев на поляне значительно возросло: один за другим краснокожие выскакивали из кустов и присоединялись к разведчикам.
Ожидавший нападения медведь спрятал туловище в дупло, а голову оставил снаружи. Он глядел на приближавшихся врагов налитыми кровью глазами, сопел и время от времени рычал.
Не обращая на него внимания, разведчики медленно подходили к логову медведя, идя по следу беглецов. Иногда они останавливались и совещались, тревожно поглядывая вокруг: их явно озадачивало то обстоятельство, что следы вели прямо в берлогу медведя. Индейцы никак не могли понять, каким образом свирепое животное могло оказаться союзником белых. Единственно разумным предположением было бы, что беглецы погибли в схватке с гризли. Но, с другой стороны, краснокожие знали, что все четверо — храбрые и опытные охотники, борьба с ними дорого бы обошлась медведю. А между тем, судя по бодрому виду зверюги, этого не было.
Приостановившись на минуту, двое из индейцев одновременно выстрелили по медведю, который ответил им свирепым ревом и стремительно спрятался в свою берлогу. Судя по всему, он получил одну, а то и две пули. Причиненная ранами боль одновременно и испугала и разъярила его.
— Мистер Джонатан пошел за карабином или револьвером, чтобы достойно ответить на выстрелы визитеров, — пошутил Тернер.
Осторожно выглядывая в щель, Гарри отозвался со своего места:
— Господи ты мой Боже! Сколько этих краснокожих!
На поляну поминутно прибывали новые и новые индейцы, явно привлеченные трескотней выстрелов.
Краснокожие охотники, видя, что медведь спрятался в берлоге, подошли к ней почти вплотную и стреляли наугад, не имея возможности целиться. Чаще пули впивались в дерево, но иногда задевали медведя, нанося ему мелкие раны. Получив рану, гризли оглашал воздух неистовым ревом.
Потом медведь забился в берлогу так, что пули больше не достигали его, и если краснокожие хотели покончить с ним, то им ничего не оставалось больше, как рискнуть взять приступом берлогу. Узнав о приготовлении к этому отчаянному шагу, Джон спросил у друзей, поглядывавших наружу, не видят ли они самой Миннегаги и Сидящего Быка. Получив отрицательный ответ, индейский агент немного успокоился.
— Так ты говоришь, Гарри, — сказал он, — что их всего человек пятнадцать? Ну, если они и узнают, что мы сидим в мезонине, я думаю, им справиться с нами будет трудновато. Поглядим, что из этого выйдет, а пока любопытно посмотреть, как индейцы справятся с медведем.
В самом деле, приближался последний акт драмы: видя, что медведя не удается выманить, один молодой воин решился проникнуть в берлогу. Остальные расположились у входа, держа в руках томагавки, которым, очевидно, доверяли больше, чем ружьям.
Доброволец с ружьем в руках быстро вскочил в пещеру. Он, словно обезумев, стрелял в разные стороны, рассчитывая хоть случайно попасть в медведя, которого в темноте невозможно было разглядеть. Гризли как будто ожидал этого. Едва прогрохотал последний выстрел, как несчастный смельчак почувствовал себя в железных тисках: Старый Джонатан подкрался сзади и всей своей тяжестью рухнул на индейца, обхватив его лапами. Воин испустил душераздирающий крик, который сейчас же оборвался — смельчак превратился в исковерканный труп. Вслед за этим гризли вылетел из берлоги и бросился на индейцев, стороживших выход. Одного или двух ему удалось зацепить ужасными когтями, наносящими неизлечимые раны. Но это было последним успехом лесного гиганта: его расстреливали в упор, рубили томагавками, кололи и резали ножами, колотили тяжелыми ружейными прикладами. Медведь метался из стороны в сторону, оглашая лес гневным, яростным ревом, кровь лилась из ран, силы покидали его, тогда как силы индейцев с каждым новым ударом словно удесятерялись.
Еще раз злополучный медведь сделал попытку спастись и с ревом бросился на ближайшего индейца, подмяв его под себя. Но смерть сторожила бедного лесного зверя. Он испустил дух, вытянувшись во всю длину своего огромного тела. Индейцы же, словно обезумев, продолжали молотить труп медведя.
