Я видел, как Карл что-то хотел возразить ему, но нам сейчас было некогда начинать кухонные политические споры, поэтому я поспешил крикнуть, обращаясь к деду:

— А ножи или шпатели у вас где?

— Да всё уже, сынок, выходи оттуда. Мелочёвку я вам тут выдам.

Он протянул мне три шпателя, а в качестве ёмкости я попросил, увиденную на полке большую металлическую пивную кружку с прилаженной к ней крышкой. Карл расплатился, оставив старику, как я заметил, немного больше денег, чем стоили наши покупки. Видимо, он тоже проникся сочувствием к этому простецкому наивному человеку, верящему в императорские басни.

Джордж навесил на себя почти всё, что мы купили. Я вызвался помочь и взял у него две пары сапог. Карл же, по своему обыкновению шагал впереди нас налегке.

Пока мы добирались в Минвилль, я несколько раз пытался заговорить с Джорджем, но он никак не шёл на контакт. Самым частым его аргументом было: «Камердинер должен следить за хозяином. Прости, но мне некогда разговаривать.» Но он всегда принимал предложенную мной, нечастую помощь. Я видел, что даже с его физической силой и поистине лошадиной выносливостью, ему тяжело даётся это занятие. Карл его просто использовал как носильщика, водителя, посыльного и что там ещё следует делать камердинеру, и никогда не помогал ему, считая, что человек на работе должен полностью исполнять свои обязанности. Но мне, если я вдруг вызывался помочь Джорджу, он не мешал,

Сейчас Карл решил сначала вернуться в нашу съёмную квартиру, чтобы собраться, переодеться и выйти уже в подобающем облачении. Джордж зачем-то затащил все купленные нами вещи в дом, включая лестницу. Карл не обращал на это внимания, а мои предложения оставить их у входа были встречены сухим: «Спасибо, я справлюсь.» Потом Карл с помощью камердинера переоделся в удобную короткую куртку, которую Джордж достал из недр одного из чемоданов, и только что купленные сапоги. Затем и мы с Джорджем облачились в обновки. И вскоре вся наша компания выходила навстречу первому приключению в Минвилле.

* * *

Через город, деля его на две неравные части, протекала глубокая, но неширокая речка Зетта, названная так потому, что её изгибы напоминали начертание одноимённой буквы местного алфавита. В эту реку, по каменным трубам диаметром в два человеческих роста, сливались все городские нечистоты. Мы решили зайти со стороны одного из сливов.

Огромная труба выходила прямо из крутого берега и нависала над водой. В реку несильным потоком стекала тёмно-зелёная мутная жидкость.

Под трубой было неглубоко, чуть выше щиколоток, и дно засыпано крупным щебнем. Но край находился довольно высоко — без лестницы не забраться. Карл пропустил Джорджа вперёд и тот без пререканий смело вошёл в воду и приладил лестницу. Для этого ему пришлось залезть прямо под стекающие нечистоты, и он промок чуть не полностью, разве что голова осталась сухой. Но лестницу он поставил так, что мы с Карлом смогли забраться, не намочив даже обувь. И ступили в грязную жижу, подняв со дна муть.

В нос ударила тяжёлая мерзкая сортирная вонь. Горло перехватило, и я закашлялся. Карл, тоже зашёлся кашлем, он достал из кармана платок и приставил его к лицу. Такой же платок он протянул мне и, что неожиданно, Джорджу, который стоял позади нас с зелёным лицом и сдавленно перхал, стесняясь кашлять.

От платка пахло травами, резко, но приятно. Мы постояли немного, периодически отнимая платки от носа, и когда запах из коллектора перестал казаться настолько мерзким, что невозможно было дышать, двинулись внутрь канализации.

Чем дальше мы заходили, тем глубже становился уровень жидкости на полу. Хорошо, что сапоги я выбрал достаточно высокие, до колен.

Я шёл впереди, освещая фонарём стены. У выхода они были довольно чистыми, видимо, тут периодически проводила чистку, но чуть углубившись, я обнаружил то, что искал. Стены, примерно на высоте человеческого роста, были покрыты несколькими неровными полосами тонкого белого налёта, идущего вдоль коллектора. Я подозвал Карла и указал на них:

— Вот это нам нужно соскрести и сложить в кружку.

Он, утопая в воде до середины голени, прошёл несколько шагов вдоль стен, разглядывая белые разводы.

— Не беспокойся, нам хватит, — сказал я, — эти отложения должны быть тут везде. Ну, кроме мест, где тщательно убирают.

— Джордж, — крикнул он, — Приступай.

Камердинер подошёл, поставил лестницу и принялся за работу. Я держал фонарь, так, чтобы ему было достаточно светло. А Карл привалился к противоположной стене и спиной и начал философствовать.

— Невероятно, — сказал он, — из испражнений, из того, от чего мы привыкли избавляться, можно смастерить грозное взрывающееся оружие! Если ты действительно это сделаешь — станешь великим человеком с мировым именем. Может, даже героем Стайрии.

— Из этого не только взрывчатку делают, — ответил я, — и в сельском хозяйстве сгодится, и в… — я запнулся, в местном языке не было понятия «химическая промышленность», — других, новаторских областях.

Упоминание новаторства сработало как катализатор: Карл сел на любимого конька и заговорил без перерыва. Мы с Джорджем, переставляя лестницу, по очереди залезали на неё шкрябать стены, а он разглагольствовал о прогрессорстве, технологиях и о жизни, в которой всю работу за людей будут выполнять машины. И вот тогда нам даже не пришлось бы лазить по лестницам и шпателем скрести стены, это смогли бы делать специально сконструированные аппараты.

Я был на лестнице, когда услышал слабый шум внутри коллектора. Я убрал шпатель за пояс и попросил у Джорджа второй фонарь. Шум нарастал, и уже почти сравнялся по громкости, с голосом Карла. Он тоже его услышал и замолчал. Все навострили уши.

Я отрегулировал стёкла фонаря, так чтобы он светил как можно дальше и направил луч вглубь коллектора. Всё равно ничего не видно. Тут Джордж вскрикнул. Я резко перевёл взгляд и краем глаза заметил скользнувшую у его ног длинную тень.

— Светите под ноги, — крикнул я.

Свет от фонарей опустился в воду. У ног моих спутников периодически проплывали длинные змееподобные рыбы, похожие на наших земных угрей.

— Что это?

Ответить мне не успели. Вода под ногами моих спутников забурлила. Угри, испуганные светом, заметались, сплетаясь в клубки. Рыбы начали наползать друг на друга, выпрыгивать из воды, норовя укусить человека острыми белыми зубами, сверкающими в свете фонарей. Джордж пытался отбиться шпателем, а Карл энергично размахивал тростью.

Я совершенно не представлял как могу им помочь, и не придумал ничего лучше, чем, перехватив удобнее шпатель, кинуться в бой. Но только я собрался прыгнуть прямо в гущу кишащих рыб, как Карл выкрикнул:

— Они ядовиты, не спускайся с лестницы.

Я в растерянности смотрел, как мои товарищи отбиваются от опасных тварей и ничего не мог поделать. Стоял я недолго, косяк угрей ушёл так же быстро, как появился. Только несколько штук, вцепившихся в плоть выше сапог, свисали с ног Карла и Джорджа. Они вяло шевелились, хватая тварей двумя руками и тщетно пытаясь оторвать их от себя.

Я спрыгнул и кинулся им помогать. Угрей было немного, но они крепко держались зубами. С трудом я оторвал двух, потом приноровился, оказалось, если сжать угрю голову, он ослабляет хватку, и его легко снять. Я снял всех тварей с Карла, потом с Джеймса. Ходить они ещё могли, но передвигались очень медленно. Мне пришлось облокотить их на себя с двух сторон, и вести, придерживая обоих за талию.

Лестницу, шпатели и фонари я бросил. Трость Карла потерялась где-то в мутной жиже. Осталась только кружка, почти наполненная соскобленной со стен мочевиной, которую я крепко держал, да саквояж Карла, который Джордж наотрез отказался бросить.

Я неожиданно понял, что слабею по мере приближения к выходу. И это явно не от тяжести двоих человек, которых мне приходится почти тащить, я знаю свои силы. Наверное, меня задела зубами одна из рыбин, и теперь я тоже отравлен. То есть теперь и я, возможно, добравшись до выхода, лягу пластом и помру, ласково омываемый водами Зетты и минвилльской городской канализации.