Остается лишь готовить экстренные службы, МЧС, врачей, больницы переводить на усиленный режим работы, развертывать, под предлогом проведения учений, полевые и мобильные госпитали, перебрасывать в «летние лагеря» поближе к Москве воинские части, созывать в столицу под всякими предлогами вирусологов и прочих профильных специалистов, готовить резерв и по медицине, и, как говорится, частям Росгвардии приготовиться…
* * *
ДМИТРИЙ МАРКОВ
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Четверг. 24 июля 2025 года. Местное время 12:35.
— Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту «Пулково» города Санкт-Петербург. Температура за бортом 23 градуса Цельсия, время 12 часов 35 минут. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся еще раз увидеть вас на борту нашего авиалайнера. Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании. Сейчас вам будет подан трап. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки самолёта. Спасибо.
Посадка на запасной аэродром вряд ли обрадовала большинство пассажиров, да и мне самому хотелось поскорее попасть домой, но Москва не принимала, мощный грозовой фронт не сулил скорого возвращения, да и двигался он как раз в сторону Питера.
— Командир, ты не заболел случаем? — окликнул меня второй пилот Иван Казаков, когда мы уже шли по зданию аэропорта. — Какой-то ты опять бледный. Как тебя медкомиссия пропускает — ума не приложу.
С преувеличенной бодростью ответствую:
— Нет, все в порядке. Просто подустал чего-то. Но медикам виднее, сам знаешь, приборы у них есть там всякие.
Тот лишь буркнул хмуро:
— Знаю я их приборы. Всякие.
Но, работы действительно было много. Рейсы в Берлин, Париж, Мюнхен, Мадрид, Рим. Вот сейчас они прилетели из Барселоны. Так что устать было от чего. Впрочем, нужно признаться себе самому, что с организмом далеко не все в порядке, и, по-хорошему, нужно обязательно показаться врачам. Только нормальным, по месту жительства, чтоб не сняли с рейсов вдруг что. Дело явно пахло простудой, начиналась отечность слизистой, вскоре можно было ожидать появления других симптомов, в виде соплей, а может и кашля.
Но, пока, об этом и думать не стоит. Нужно сдать самолет, сделать другие процедуры, которые должен совершить командир корабля после приземления. И в Москву нужно позвонить, узнать, как там семейство, да и вообще какие новости. Тем более что на душе было как-то неспокойно…
…Через полтора часа того-сего, стало ясно, что сегодня в Москву выехать не удастся никак, тем более что руководство авиакомпании настаивало на перегонке самолёта на московский аэродром, а с учётом погоды это удастся сделать в лучшем случае завтра, а то и послезавтра.
* * *
ОЛЬГА МАРКОВА
МОСКВА. Четверг. 24 июля 2025 года. Местное время 17:05.
Я бежала сквозь ветер и ливень. Зонт ничем не помогал в данной ситуации, и мне пришлось с яростью его просто сложить, дабы его не выворачивало наизнанку каждые десять-двадцать метров. Благо бежать было не так далеко, ведь брат жил через два дома от меня.
Сверкнула молния и сразу же оглушительно громыхнуло. Шлепая по разлившимся до состояния рек лужам, перебежала дорогу и устремилась к подъезду. Опережая меня, мигая синими огнями, к нужному подъезду подъехала машина скорой помощи. Вместе с бригадой поднялась на лифте в квартиру брата.
Дверь открыл откровенно перепуганный Миша. Жестом указав дорогу, он первым прошел на кухню, где сидела, завернувшись в плед, хозяйка квартиры. Вид Екатерина имела явно больной. Горячечный румянец на щеках, покрасневшие крылья носа, и лихорадочный взгляд и без дополнительных процедур показывал наличие высокой температуры и явных простудных симптомов.
— Как вы себя чувствуете? — спросил врач. — Температура сейчас какая у вас?
Катя молча выпростала руку из-под пледа руку и протянула доктору градусник. Тот мельком взглянул на него и уточнил:
— Давно поднялась температура?
Та отрицательно покачала головой.
— Где-то с час назад начала расти. Как дошла до тридцати девяти, я решила вызвать скорую. Мало ли что.
Врач кивнул.
— На что еще жалуетесь? Кашель? Головная боль? Боль в мышцах?
Катя кивнула. Доктор раскрыл медицинский бокс и вытащил оттуда стетоскоп.
— Давайте я вас послушаю. Молодой человек, — обратился он к стоящему в дверях Мише, — погуляйте пока за дверью.
Спустя минуту медик заговорил вновь.
— Сейчас мы вам сделаем укол и собьем температуру. После чего вы поедете с нами, вам показана срочная госпитализация.
Екатерина беспомощно посмотрела на врача, затем перевела взгляд на меня. Я сразу ответила.
— Да-да, посижу с детьми, не волнуйся. Езжай. Ты и вправду плохо выглядишь. Не заражай детей.
Последний аргумент подействовал и Катя, всхлипнув, начала собираться. Через десять минут мы вместе с Мишей смотрели в окно, провожая взглядом выезжающую со двора машину с мигалками. Взвыла сирена, а когда она затихла я услышала из глубины квартиры тихое рыдание Машеньки.
Опомнившись, бросилась на звук плача. Девочка сидела в уголке и изо всех сил сжимала плюшевого зайку. Слезы градом текли по ее щекам, но Машенька уже не рыдала, а лишь протяжно хныкала.
— Что ты, маленькая, успокойся, все будет хорошо…
— Мама умрет, да?
Признаться, я опешила от такого вопроса. Даже как-то отшатнулась.
— Что за глупости! Никто не умрет и тем более твоя мама не умрет, что ты себе придумала. В больничке много докторов и мама твоя обязательно поправится и скоро-скоро к вам вернётся. А я пока посижу с вами. Прекращай плакать, а то вот-вот позвонит твой папа, а ты плачешь…
— Папа в Санкт-Петербурге, — вдруг сказал Миша. — Их посадили на запасной аэродром из-за грозы.
Я вот этого не знала, но, разумеется, не подала виду, что меня новость сильно озадачила. Я-то рассчитывала на то, что брат вот-вот вернется и максимум что от меня будет требоваться — просто помочь Димке. Что ж, посижу с детьми до утра, что ж поделаешь. Посижу, сколько потребуется, не оставлю же их одних в квартире в такой вот ситуации!
— Идемте пить чай с вареньем! — преувеличено бодро хлопнула в ладоши. — Миша, ты же угостишь гостью чаем?
* * *
ДМИТРИЙ МАРКОВ
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Четверг. 24 июля 2025 года. Местное время 19:35.
Вести от Ольги были плохими. Потом, правда, позвонила Катя, сказала, что её переводят в реанимацию и что там нужно сдать все вещи, включая телефон, и что связи с ней не будет, и, конечно же, чтобы я не волновался. Мол, у неё пустяковая простуда, а реанимация — это просто положено так, протокол такой в больнице. Типа всех туда отправляют, так что ничего страшного. Ну, и, понятно, чтобы я поскорее вырвался в Москву, упирая перед начальством на сложившуюся ситуацию. Пусть найдут другого пилота, а меня пусть отпускают. И чтоб я немедленно ехал на вокзал и садился на «Сапсан» или что там будет. Последний вопрос был — не голодный ли я. После этого трубку у неё окончательно забрали.
Ольга демонстративно бодрится. Поговорил с детьми. Мишка мрачен, как никогда. Машка всё время плачет. Чувствую себя бессильным. Сейчас пойду к начальству решать вопрос с отъездом.
За окном небо стало почти чёрным. Сейчас ливанёт так, что мало не покажется никому.
Внезапно зазвенел мобильный. С нехорошим предчувствием вытащил трубку и посмотрел на экран. Звонил отец. Это было довольно странно, за ним не водились звонки по пустякам, тем более, когда я был в рейсе. Значит, что-то действительно случилось.
— Да, отец.
Голос в трубке был взволнованным.
— Ты уже на земле?
