Следователь с недоумением покосился на японца.
– А с чего бы вдруг такая уверенность, что киллер был российского розлива? – В его голосе послышалась раздраженность, но Нуамо даже не обратил на это внимания.
– Да оттого такая уверенность, что полиция Хоккайдо со всем нашим потенциалом не смогла выйти на его след! – Акира сделал ударение на слове «потенциал». – А это значит, что убийца прибыл в порт Вакканая в тот же день, когда был убит Ложников, и пока его траулер ставили под разгрузку, сошел на берег, выполнил заказ и вернулся на свое судно, чтобы ранним утром выйти в море. И именно поэтому ему было столь важно, чтобы сотрудники «Дальросы» не хватились своего босса до утра. И всё, концы в воду.
Москвич молчал, мысленно переваривая услышанное.
– Неужели подобное возможно? – наконец спросил он.
– Вполне! И если все это действительно так, то здесь действительно не обошлось без помощи якудзы. – Лицо Акиры исказила гримаса, и он негромко добавил: – Но знаешь, что самое неприятное для меня лично в подобной версии? Смычка якудзы с вашими братками.
– А что, разве до этой мокрухи они не прокручивали совместные делишки? – с откровенной издевкой в голосе поинтересовался Родионов.
– Прокручивали, но это был всего лишь криминальный бизнес, а здесь – убийство. И зная якудзу, я могу утверждать, что это уже совершенно новые отношения.
– Ты хочешь сказать, более доверительные?
– Можно сказать и так. По крайней мере, кровь обязывает ко многому. И боюсь, что это выход ваших братков и нашей якудзы на более высокий уровень.
Родион краем глаза покосился на японского коллегу – именно об этом, о предполагаемой смычке дальневосточных преступных группировок с якудзой говорил и его шеф, и если это подтвердится… О подобном «интернационале» даже думать не хотелось. Тем более что особого оптимизма не могла нести и фраза, брошенная Акирой: «И всё, концы в воду». Оттого и спросил без особого энтузиазма в голосе:
– И что, никакой зацепки, что мы раскрутим это убийство?
– Отчего же? – удивился Нуамо. – Зацепка есть, причем более чем надежная. Я говорю о тех гильзах, что остались на месте преступления.
– Не понял.
– А чего же здесь непонятного? – пожал плечами Нуамо. – На поиск оружия, из которого стреляли в Ложникова, были брошены все полицейские Вакканая, однако, как говорится, его и след простыл. Впрочем, это вполне объяснимо и подтверждает мнение экспертов, что стреляли из «вальтера».
– Что, дорогостоящий пистолет, и у кого-то рука не поднялась выбросить его в море?
На лице японца застыла скорбная ухмылка. Этот московский следователь совершенно не знал менталитета боевиков якудзы, которые прибегали к помощи пистолетов лишь в самых крайних случаях. Как, видимо, не знал и того, что Япония – это не Россия или, скажем, Америка, где можно приобрести оружие за копейки, – здесь хороший огнестрел на вес золота, и его никогда не бросят «в море».
– А об этом, видимо, даже уговора не было, чтобы его выбросить, – пояснил свою ухмылку Нуамо. – И лично я могу с определенной точностью восстановить картинку этого убийства. Судя по раскладу, люди якудзы провели тщательную разведку относительно директора «Дальросы», и когда он приехал в Вакканай, дали знать об этом тому человеку, который заказал господина Ложникова и находился в постоянном контакте с людьми якудзы. И уже после того, как ваш киллер сошел на берег в Вакканае, ему подвезли тот самый пистолет, из которого был убит господин Ложников.
Слушая Акиру, Родион не мог не усмехнуться. Уж как-то не вязалось все это с российской практикой, с которой он был знаком не понаслышке.
– А с чего бы вдруг такая уверенность, что якудза сработала в этом случае на пришлого киллера? – не без издевки в голосе спросил он. – А если вдруг окажется, что оружие уже было у киллера, когда он сошел на берег?
– Исключено!
– Почему?
– Слишком большой риск. Его могли остановить при выходе за ворота порта или уже в самом городе, а у него пистолет за поясом.
…После опроса сотрудников вакканайского отделения «Дальросы», который ровным счетом ничего нового не дал, Нуамо провел Родионова на территорию рыбного порта, где уже вовсю кипела жизнь. У причальной стенки ошвартовались пять траулеров, и на их палубы уже были перекинуты с пирса деревянные мостки, по которым сновали грузчики, чем-то похожие на муравьев. То, что не удавалось перебросить лебедками, взваливалось на спины этих трудяг, и они, балансируя словно циркачи-акробаты на осклизлых от въевшейся рыбной чешуи и слизи досках, подчищали палубы обшарпанных и донельзя измочаленных рыболовецких шхун. У лебедок и над трюмами, забитыми рыбой, крабом и особо ценными морепродуктами, колдовали палубные матросы, облаченные в такие же загаженные, как и сами посудины, робы.
Загроможденный пластиковой тарой, которая наполнялась по мере разгрузки переполненных трюмов, пирс уже насквозь провонял тошнотными запахами, и если бы не свидетельство того, что рыба только что выловлена, а крабы еще шевелят своими клешнями, можно было бы лишь удивляться оптовикам, которые на корню скупают весь улов, тут же расплачиваясь с капитанами американской «зеленью».
Бросив якоря, на ближнем рейде покачивались на легкой волне еще несколько рыболовецких шхун, которые дожидались своей очереди на разгрузку. И когда с палубы заметно полегчавшей посудины убирали деревянные мостки, с причальных кнехтов сбрасывались швартовые канаты и на «самом малом» ходу разгрузившийся траулер отваливал от причальной стенки, его место тут же занимал следующий очередник. На палубу тут же затаскивались деревянные мостки, и еще до того, как начнет опустошаться трюм, на пирс сходил капитан, чтобы уже напрямую договариваться с оптовиками о цене, которая то поднималась, то падала в зависимости от наполняемости рынка.
Здесь все уже знали друг друга – капитаны оптовиков, а оптовики капитанов, и не проходило получаса, как стрела проржавевшей палубной лебедки с характерным скрежетом опускалась в трюм.
Время – деньги. Этому жесткому жизненному принципу в порту Вакканая было подчинено буквально все. А чтобы не было даже случайных сбоев или обмана с какой-либо стороны, за этим следили люди якудзы.
Стоя неподалеку от причальной стенки и наблюдая, как пустеют трюмы траулеров, а с пирса уходят машины, загруженные крабом, морским гребешком, палтусом и теми особо ценными породами рыбы, к которым за последние двадцать лет аборигенов острова Хоккайдо приучили российские рыбаки и которые, казалось, уже навечно вошли в их меню, Родионов не смог сдержаться, чтобы не спросить:
– Насколько я понимаю, все это браконьерский улов? Я имею в виду те шхуны под российским флагом, которые стоят в очереди на разгрузку.
Нуамо вынужден был утвердительно кивнуть головой, но все-таки уточнил:
– Почти весь.
– Хорошо, пусть будет «почти весь», – начал «заводиться» следователь, – но почему ваши власти не пытаются бороться с этим?
Японец согнал с лица едва заметную усмешку, но при этом в его глазах застыло немое удивление, словно он сказать хотел: «Родион, дорогой, ведь ты же умный человек, а задаешь подобные вопросы». Вслух же произнес:
– Отчего же не пытаются? Пытаются. Тем более сейчас, когда вся общественность поднялась против браконьерского отлова. Но должен тебе признаться, что в Японии слишком сложная внутриполитическая и экономическая обстановка, включая и проблемы с якудзой, чтобы пойти на более серьезный шаг. А вот твоим властям, Родион, я имею в виду правительство России, надо предпринимать более серьезные меры. Может быть, ужесточить Уголовный кодекс, возможно, принять ряд жестких законов, и это в ваших интересах. Как говорят у вас в России, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Однако то, что я по роду службы наблюдаю последнее время… – Он махнул рукой, и кислая улыбка скривила его лицо. – Прости меня, конечно, что сую нос не в свои дела, но создается впечатление, что вашим чиновникам в Кремле глубоко наплевать на Дальневосточный регион и он уже отдан на разграбление преступным группировкам да еще тем чиновникам поменьше, которые превратили тот же Сахалин и Камчатку в своих личных дойных коров. Что, думаешь, наговариваю на твою страну? Так вот хотел бы заверить тебя сразу: нет, нет и нет! Я влюблен в Россию и, как многие японцы, вижу в ней единственного надежного партнера в экономическом развитии Японии. К сожалению, даже те немногие документы, с которыми я могу тебя познакомить, показывают глубину и масштабы коррупции в рыбной отрасли, до которых скатилась сейчас Россия.
