Карасева мы решили встретить на остановке: дороги он не знал, да и нам оставаться в разрушающемся доме, среди умирающих вещей не очень хотелось.
- Так что же случилось? - спросил я по пути к автобусной остановке.
- Очень похоже на энергетический вампиризм,задумчиво ответил Макаров и, спохватившись, видимо, вспомнив, что он не на лекции, добавил, - понимаешь, не только человек, но и животные, растения, вещи имеют...
- Биополе? - не выдержал я.
- Да, но биополе, или как его еще называют - жизненное поле, энергетическая оболочка - это лишь одна из составляющих частей ауры. Вокруг каждого человека и каждой вещи есть аура, такое свечение, как корона вокруг солнца. В нее входят и астральное, и ментальное, интеллектуальное поля. Даже мумии имеют свою ауру. Но она почему-то отсутствует у некоторых вещей в твоем доме. Мне так показалось, хотя это и нонсенс. Давай дождемся Карасева, он утверждает, что видит ауру, заодно и посмотрим, все ли он видит...
Как пес, попав в незнакомую обстановку, долго и осторожно принюхивается, так и Карасев, смешно вытянув короткую шею и наклонив голову на бок, словно прислушивался-приглядывался к происходящему в квартире, к стенам, потолку, коврам, мебели.
- М-да, батенька, у вас тут как Мамай прошел.
- В каком смысле?
- Вы подверглись психическому нападению. Обыкновенная вампирическая атака на ваше биоэнергетическое поле. Слышали о вампирах?
О них, или, на его научном языке, саперах, он рассказал за столом, нахваливая принесенные Макаровым салаты. При этом подчеркивалось, что вампиризм чаще всего - явление неосознанное: просто эти люди, не желая подпитываться из окружающей среды, от земли или космоса, воруют жизненную энергию у других. А те, у кого они ее крадут, называются, соответственно, донорами.
Но есть и осознанные, умышленные воры - истинные злодеи. Выбрав жертву, обладающую значительным потенциалом, такие вампиры могут даже разорвать чужую энергетическую оболочку. Тогда они способны вычерпать всю энергию или через раппорт - психический кабель, или через направленный поток; а в результате человек теряет силы, заболевает и нередко даже умирает.
- Так вот, мой дорогой, к вам это тоже имеет некоторое отношение, - не переставая жевать, продолжал Георгий Михайлович,в том смысле, что вы и ваше жилище подверглись подобной атаке. Более того, - ауру слизывали даже с вещей: к примеру, табуретка, диван, или вот этот чайник - почти "лысые", без "короны". Как вы думаете, Леонид Иванович, что бы это значило? Такого обычно не бывает...
- Я тоже в затруднении, - не сразу ответил Макаров,но определенно ясно, что, во-первых, акция была сознательной и, во-вторых, пока мы оба здесь, надо попытаться выстроить защиту. Кажется, Ване есть о чем нам сказать...
После моего рассказа о вчерашнем вечернем случае Михалыч сразу возбудился, жестикуляция его стала резкой, фразы - отрывистыми. Я даже улыбнулся, глядя на него: так в мультфильме изображали мангуста, узнавшего о присутствии в комнате кобры.
- Да, защита - это, безусловно, вы правы, Леонид Иванович. Будем делать оболочку.
И тут же обратился ко мне:
- Вы точно помните вспышки и хлопки? Ну, когда машина уезжала?
- Да,едва успел сказать я, как Карасев уже продолжал, обращая свою мысль к коллеге:
- Похоже на внезапный обрыв потока, неожиданный для самого сапера...
- Похоже,согласился Макаров,но такого ведь не бывает: чтобы из машины, на расстоянии, через стену - и "слизывать" "корону" вещей...
- Знаете, батенька, нам и в голову не приходит, что бывает на свете... Это напоминает мощный направленный вакуумный отсос. Но вот вопрос: почему именно из этой квартиры? А не припомните ли вы, Иван, кто из окружения вашей тетушки чаще всего появлялся в доме? И после кого она уставала, кого зарекалась приглашать снова, но потом сожалела, раскаивалась и снова принимала у себя этого человека или сама шла к нему в гости - то из вежливости, то из жалости: в общем, из добрых чувств и с добрыми побуждениями? Или - из окружения ее мужа?
Я задумался. Вот уж задача так задача: тетка Лера была человеком общительным, как и Борис, народ в квартире просто роился - попробуй тут, остановись на ком-то одном! И все же бледное, надменное, с глазами навыкате лицо Татьяны Львовны, "заклятой", как мы с Борисом называли ее, подруги мелькало перед глазами чаще других. То она приезжала жаловаться на сбежавшего от нее лет пять назад мужа, или - на жизнь вообще; то звонила вечером, чтобы поплакаться - в доме, мол, все вверх дном, а сил убрать нет; то ей хотелось срочно поделиться возмущением... Поводов было немыслимое множество, но самый положительный из них - получасовая болтовня о купленных кастрюлях; всем остальным Татьяна Львовна, несмотря на молодой возраст и внешнюю привлекательность, была недовольна: работой, состоянием здоровья, окружением, ценами, погодой, зарплатой, - практически всем, что только можно придумать. И это выражалось на ее лице - надменном; но еще больше - в голосе: высоком, писклявом, почти мышином.
Я прекратил отношения с Татьяной Львовной почти сразу, после трех, то ли четырех встреч, когда понял, что она пуста, хитра, завистлива и цинична. Борису пришлось сложнее. Несколько раз присутствие Татьяны Львовны даже омрачало его с Лерой отношения; он не настаивал на разрыве этого странного приятельства, но и при мне, и, уж точно, без меня, пытался выяснить у жены, что может связывать их, столь разных людей? Лера отвечала, что она бы и рада избавиться от навязчивой приятельницы, но, как только та уходила, Лере становилось ее жалко: одинокую, брошенную, не умеющую радоваться ничему в жизни, и она уже ждала следующей встречи, чтобы загладить свою несуществующую вину. А Татьяна Львовна использовала любую возможность побыть рядом с Болерами, особенно с Лерой - Борис стал избегать этих встреч.
Вспомнилось напряженное, затвердевшее лицо Татьяны на похоронах Бориса; все были ошеломлены свалившимся горем, лишь Татьяна Львовна оставалась невозмутимо-спокойной, даже неприлично расцветшей, по сравнению с собою же недавней; она не отрывала взгляда от Леры, и тогда все расценили это как особую внимательность близкой подруги. Только сейчас, вспомнив этот взгляд, я понял, что в нем не было ни сострадания, ни жалости, ни любви, ни доброты, ни скорби,в нем светилась какая-то хищная жадность.
