Сердце бешено колотилось с каждой секундой, отдаваясь импульсами прямо в череп, будто у меня перед ухом били в барабан. Кровь текла в жилах с такой силой, что каждый удар сердца оборачивался для меня громом.
Она атакует бесконечным потоком, вообще не сбавляя напора. Атаки то слева, то справа, несколько раз она убирала руку за спину, только для того чтобы перебросить оружие в другую сторону и атаковать под иным углом. Она меняла хват на лету, нанося удары то с флангов, то снизу, то сверху. Я бы отметил такую ловкость в обращении с ножом, не будь я целью этих самых атак.
Разумеется, эта череда выпадов не могла продолжаться вечно. Наступил тот самый момент, которого я ждал, ее рука с зажатым ножом опускалась на меня сверху вниз, и я сделал самую глупую вещь, на которую был способен только прирожденный идиот, то есть я! Я не стал уклоняться. Я видел как радость, и предвкушение победы отразились недоумением на ее перекошенном от злобы лице. Канцелярский нож вошел в мое плечо, разрезая одежду и плоть, брызнула кровь, я резко дернулся в сторону. Сегментированное лезвие треснуло и легко разлетелось на ровные куски, несколько железных сегментов улетело в траву. А яндере по инерции прошла мимо меня на шаг, все еще не стерев выражение крайнего удивления на своем лице. В ее руке оказалась просто пластиковая рукоять, с одним лишь оставшимся сегментом лезвия, его длины теперь хватит только чтобы вскрыть письмо, и то не факт. Я не стал упускать шанса и приобняв ее, чтобы не убежала вогнал теневой кинжал ей прямо в печень, крик боли и ужаса разнесся казалось по всему городу, стая ворон до того мирно сидящая на деревьях вокруг с громким карканьем взметнулась в воздух, выпавшие черные перья и сорванные листья закружили по воздуху подгоняемые ветром и словно закручивающиеся в спираль.
Томоко просто упала на землю как подкошенная, она схватилась за рану на спине и принялась истошно скулить, словно побитая собака, сил на крик у нее уже не оставалось. Ее куртку сорвало при резком падении с одной руки, и она оставалась висеть лишь на втором рукаве, черная футболка стала еще более черной и мокрой от крови, лужа крови быстро текла по земле, не смотря на ее отчаянные попытке зажать рану рукой.
Я не стал ждать пока она сдохнет окончательно и сразу же бросился к дому. Мысль о том, что я опять оставляю врага за спиной не пришла мне в голову. Сейчас я вновь думал только об одном.
Дверь в дом была закрыта, но возвращаться к телу Томоко и рыться по карманам в поисках ключей я не стал. Просто высадил хлипкую дверь плечом, и едва она слетела с верхней петли и повисла, я понял, что я идиот и заорал от резкой боли, после чего схватился за кровоточащее плечо и опустился на колени. Из глаз потекли слезы. Я врезал по двери тем самым плечом, в котором застряло как минимум два сегмента канцелярского ножа. Рана примерно сантиметр глубиной, я потянулся пальцами к ране, чтобы вытащить ее, но потом понял, что, наверное, лучше ничего не трогать.
Мне повезло, что яндере была вооружена сегментированным канцелярским ножом, он довольно острый, но лезвие хрупкое, если надавать на него с боку, если бы она вооружилась кухонным или охотничьим ножом, черта с два у меня бы получилось провернуть такой трюк. Хотя даже в этом случае я сильно рисковал, буквально все что угодно, могло пойти не так. Но видимо именно в таких случаях, и срабатывает мой высокий показатель удачи и мне просто фортит. Мне повезло и не более того, если бы все пошло хоть немного иначе, я бы уже валялся на земле, истекая кровью. Но сейчас не время думать о подобных мелочах и переживать, мне предстоит сперва выполнить более важную задачу, и только потом я смогу передохнуть.Я найду похищенную Микасу, приведу ее домой и когда она точно будет в безопасности — позвоню Юлии и попрошу вызвать мне врача. Медсестра из медпункта академии «Черный Ирис» уже раза три спасала мне жизнь, похоже, ей придется зашивать меня и после второго нападения Томоко. Главное только сознание не потерять от кровопотери. Меня порезали раза четыре или пять, может даже шесть, это не считая раны в плече, благо само лезвие закрыло рану и не дает крови вытекать. Собственно именно поэтому рану лучше и не трогать. Тем более, что я весь в земле и песке после череды уворотов, палений и перекатов. Не стоит трогать рану грязными руками. В любом случае, кроме раны в плече, которая довольно глубокая, но узкая и в целом явно не смертельная и нескольких царапин, я не пострадал. Даже удивительно, как легко я отделался.
*** Однако, все мое хорошее настроение пропало, едва я поднялся на второй этаж, в спальню той самой Томоко, будь она проклята. Я сразу же нашел Микасу, но… даже не заходя в комнату, я понял, что уже опоздал, и она была мертва…
Глава 39 …
10.1 Я медленно подошел к телу Микасы, словно боясь ее разбудить, хотя сейчас я бы очень хотел это сделать. Будь у меня хотя бы малейшая надежда, что она еще может быть жива, я бы сразу бросился к ней и попытался спасти, но одного взгляда хватило, чтобы понять — никакой надежды на это уже не было.В голове стало, словно совершенно пусто. Все мысли пропали, растворились. Словно белый шум вместо мыслей. Ее одежда аккуратно сложена вместе с сумкой и прочими вещами у кровати, ее тело переодели в наряд горничной, тот самый, в каком она собиралась обслуживать клиентов в кофейне на фестивале.Руки и ноги были привязаны кожаными ремешками к деревянному креслу с высокой спинкой и подлокотниками. Сделано это было уже с мертвым телом, чтобы ровно усадить ее. Под грудью была еще одна черная полоска, сливающаяся с цветом униформы привязывающая тело к спинке кресла, чтобы ее спина была ровной. Глаза закрыты, на губах яркая красная помада, лицо очень бледное, но не только из-за самой смерти, но и благодаря косметике. Тональный крем был на шее, он частично высох и отшелушился, так что были видны синие пятна на шее, Томоко пыталась так скрыть следы удушения, синяк от веревки, врезавшейся в кожу. Мертвая Микаса напоминала куклу, словно сделанную из фарфора, из-за наряда и бледной кожи, больше походившей на мрамор. Я протянул руку, только сейчас поняв, что все еще держал в руке теневой кинжал. Словно поняв это, я разжал пальцы и оружие упав на пол, с глухим металлическим звяком растворилось в воздухе, распавшись на туманные теневые частицы. Отсалась только небольшая лужа крови, которая была на лезвии, я коснулся окровавленными пальцами щеки Микасы, удивившись насколько она была холодной. Оставив на ее щеке эти кровавые отпечатки, я сделал несколько шагов назад. Вообще не понимая, что мне делать с этим дальше.Голова сильно кружилась, такое чувство, что я вдыхал нечто мерзкое. Но на теле не было следов гниения, потом я огляделся в комнате и заметил несколько красных канистр для топлива. Одна была открыта, крышка валялась на полу и бензин испарялся. Окна были плотно закрыты, так что мерзкий запах пропитал тут все.Похоже, Томоко собиралась облить все здесь бензином и поджечь, стерев все улики? Нет, она потратила кучу времени на то, чтобы одеть труп и нанести макияж. Похоже, она решила самоубиться, сгорев вместе с телом Микасы. Этаким символический жест вечной любви? Возомнила себя викингом и решила таким образом отправиться в загробный мир вслед за Микасой? Я не знаю, что творилось в ее голове, но она точно сошла с ума. Если бы я опоздал на полчаса то дом бы уже догорал. Я потянулся к лицу, но увидел кровавые следы на ладони, так что убрал руку и коснулся лба левой рукой. Он был горячим, словно горело от крови. Но щеки стали словно ледяными. Кровь отлила от лица, и я стоял в этой комнате еще минуты две или может три часа? Я точно не знаю. Время вообще словно слилось в один долгий миг.— И что мне теперь делать? — спросил я вслух сам себя, но так и не нашел ответа.В голове зародился некий план, или точнее надежда. Но я был совершенно не уверен, что это сработает. Это был даже не план, а какая-то глупая затея. Хотя весь этот год был очень-очень безумным, так что если он станет еще немного безумнее или глупее, разницы уже особой не будет.Я вышел из спальни и медленно спускался по лестнице, вытирая кровь на ладони о пиджак. Все также словно бредя в полу-сне я направился к телу Томоко. Голова кружилась и сильно болела, словно мне не хватало кислорода. Заболело горло и в груди стало тяжело, но думаю, это были последствия того, что я надышался парами бензина.Подойдя к телу Томоко, которая еще подавала признаки жизни, и пыталась ползти к дому, я наклонился к ней и снял с нее толстовку, перекинув ее через плечо. Наверное, я сейчас должен быть в ярости? Хотеть убить эту тварь, уничтожить ее. Порвать ее на куски или еще что-то в этом роде. Но я сейчас совершенно ничего не чувствовал. Одно лишь абсолютное ничто. Даже убивать ее или мстить не хотелось, скорее мне было отвратительно даже находиться рядом с ней. Хотелось поскорее уйти. Просто уйти, куда-нибудь подальше отсюда. Не осталось по отношению к Томоко ни злобы, ни жалости, ничего. Вообще.— Я не хотела этого… это вышло случайно! — ее голос был тихим и полным боли, но ее безумный взгляд никуда не делся — я люблю ее и сейчас! Мы будем вместе! Даже после смерти мы будем с ней вместе! Я все это делаю ради нее!— Ясно… — ответил яОна что-то еще пыталась сказать, но я просто это игнорировал, даже не стараясь услышать. Так я и оставил ее валятся в том заброшенном саду в луже собственной крови.Отошел я от дома Томоко не сильно далеко, дойдя до торгового автомата, рядом с которым был мусорный контейнер. Подошел к автомату, медленно шарил по карманам, в поисках мелочи, наконец, нашел пару монеток и купил бутылку с минеральной водой. Положил толстовку на землю, снял окровавленный и порванный пиджак и выбросил его в мусорку. Потом понял, что сделал глупость, вытащил пиджак из мусорного контейнера, порылся по карманам, найдя свои документы, деньги и сотовый телефон, распихал все это по карманам брюк, а потом уже снова скомкал и выбросил пиджак в контейнер.Взял купленную бутылку с минералкой, сделал большой глоток, который словно вернул меня к жизни, кажется, я начал чуть яснее соображать? Оставшуюся почти всю бутылку я вылил себе на голову и руки, отмывая их от следов крови, потом нашел в брюках носовой платок, и вытер лицо и руки, из синего он по итогу превратился в розово-красный, его я тоже выбросил. Потом подобрал с земли толстовку, надел ее и накинул на лицо капюшон, скрыв его. Сунув руки в карманы, вышел из района, направляясь к тому району, где жила Елена. Сейчас еще довольно рано. Все либо на учебе, либо на работе, людей, на улице почти не встречалось, и это хорошо. Выгляжу я сейчас настолько подозрительно, что первый же полицейский патруль меня остановит. Усевшись на лавочку с видом на дом Елены, я достал из кармана брюк мобильный телефон и позвонил ей. Благо она сама не так давно мне звонила, так что у меня остался номер в истории звонков.А потом я вдруг начал рыдать. Совершенно спокойно и медленно я листал историю звонков, в поисках нужного номера телефона, а потом телефон просто упал из рук на землю. Все тело начало трясти, я смеялся не способный остановиться, все тело било дрожью, а головная боль, ноющая и пульсирующая словно старалась меня убить. Я смеялся так сильно, что просто не мог вдохнуть воздух, начиная натурально задыхаться, и все это время из глаз бежали слезы бесконечным потоком.
