«Сергей Васильевич, вы – сын и зять офицера, поэтому офицерская честь для вас не абстрактное понятие. И всё-таки наибольшее чувство вины и стыда испытываете не вы – ваши родные.
Да-да, им стыдно вдвойне – за вас и за себя! И сегодня все вы теряетесь в догадках, как завершится ситуация, в которую вы угодили. На мой взгляд, есть три варианта ее завершения…
Первый – оказаться на каторге и, значит, обесчестить имя своего отца и тестя. Второй – застрелиться, чтобы не позорить род Зубатовых и Митиных!»
С этими словами Бердяев извлек из кобуры табельный «Smith & Wesson», вынул из барабана патроны, кроме одного, и положил револьвер перед Сергеем.
«И, наконец, третий вариант: помочь мне разоблачить ваших товарищей.
О вашей помощи буду знать только Я – слово офицера! А вести себя с вами я буду, как с любимой женщиной, с которой состою в нелегальной интимной связи…
Я буду беречь вас, как зеницу ока, потому что один мой неосторожный шаг, и вы будете расшифрованы и… опозорены. А это не входит в мои планы. Словом, выбирайте!»
…Так 13 июня 1886 года Сергей Зубатов, вольнослушатель Московского университета и служащий Центральной телеграфной станции, был завербован Департаментом полиции в качестве платного агента внутреннего наблюдения.
Следующие три года он исправно исполнял свои обязанности, и «наверху» его оценили соответствующим образом: едва он перестал представлять интерес для полиции в роли агента, его приняли в штат, причем сразу на должность помощника начальника Московского охранного отделения.
Однако к офицерскому званию Зубатова не представили. А всё потому, что профессия агента (даром что прошлая!) у офицеров Департамента полиции вызывала жгучее презрение, переходящее в отторжение.
И пусть ты умница и ярый приверженец режима, и даже гениальный создатель подконтрольных Охранке профсоюзов, всё равно в офицерском собрании ты нерукопожатен.
Карьеру в полиции Зубатов завершил в 1903 году. Известие об отречении императора Николая II получил 15 марта 1917 года, сидя за обеденным столом. Мгновенно осознав, что не сможет вписаться в поворот Истории вне самодержавия, он прошел в свой рабочий кабинет и выстрелил себе в сердце из наградного «браунинга».
…Признание пришло много позже. В наши дни наработки С.В. Зубатова используют все спецслужбы мира при отслеживании настроений в обществе и манипулировании ими.
АГЕНТ НА ВЕС ЗОЛОТА
Как только Азеф познакомился со всеми членами Союза в Москве, добыл список связей, конспиративные адреса и пароли, начались поголовные аресты. Проводились они исключительно с его одобрения и по согласованию с ним, чтобы исключить его расшифровку как наводчика.
Полицейскими облавами вместе с Зубатовым руководил генерал-лейтенант Добржинский, новый Директор Департамента полиции. Завершив разгром Союза, он высоко оценил работу Раскина, назвав его «образцовым секретным сотрудником».
Интригабельный ум Азефа мгновенно подсказал, как обратить в свою пользу генеральскую блажь – вербальную похвалу превратить в материальную субстанцию. Со слезой в голосе он произнес:
«Господин генерал-лейтенант, прошу вашей помощи, ибо из-за скудной зарплаты я таки вынужден питаться Святым Духом и Солнечной Энергией. Хочу заметить, ваше превосходительство, что при таком некошерном рационе, до разгрома еще одного Союза я таки не дотяну!»
Ложь! Жил Азеф припеваючи, ежемесячно получая 200 рублей (конверт с двумя «катеньками» – кредитными билетами с ликом Екатерины II, каждый номиналом в 100 рублей), за предотвращенные по его наводкам теракты на государственных чиновников.
В деньгах он стал нуждаться, поскольку сверх своей традиции чинить набеги в бордели и питейные заведения пристрастился к карточным играм и часто проигрывался в пух и прах.
…Слезы Азефа возымели действие, и Добржинский назначил ему зарплату в 500 (!) рублей.
Так дорого российской казне еще не обходились услуги полицейского агента, и низшие чины и филёры охранных отделений обеих столиц заклеймили Директора как «волюнтариста».
Зубатов С.В., столп политического сыска, тот и вовсе решил саботировать выплату заявленной Добржинским суммы. Но сначала он опробовал свое оружие (аргументы) в открытом поединке с Азефом.
ОТПОВЕДЬ
На явке Зубатов протянул агенту традиционный конверт с жалованьем, где лежали только две «катеньки».
– Это противоречит тому, что назначил действительный статский советник Добржинский! – заявил Азеф и отказался расписываться в ведомости на получение зарплаты.
Нет, он не собирался доказывать Зубатову, что он не мальчик, подающий мячи на поле, а самодостаточная личность, добытчик информации, коего ценят на самом верху полицейской пирамиды. Гражданский же чин Добржинского упомянул не для того, чтобы «уесть» своего оператора, подчеркнув разницу между его гражданским чином «надворный советник» и чином Директора Департамента. Отнюдь! О противоречии Азеф заявил, лишь желая получить 500 рублей. Сегодня и впредь.
Однако Зубатов был нацелен на победу, поэтому стал убеждать агента, что шансов на увеличение жалованья у него нет.
– Евгений Филиппович, ученые всей планеты вот уже кои веки безуспешно бьются над вопросом, что первично – курица или яйцо, яйцо или курица? Похоже, тот же вопрос возник и у вас: что первично – добытые вами сведения или наши деньги, наши деньги или ваши сведения?
Действительно, наши с вами отношения – закольцованная конструкция, и невозможно определить, «где круга этого начало, где конец». Вместе с тем, без наших денег не было бы вашей информации, то есть вы бы не стали напрягаться, если бы мы вам не платили. Разве не так?
Следуя этой логике, смею утверждать, что в вашем конкретном случае первичными являются наши деньги, а ваши усилия и представленная вами информация – вторичны.
Вы – умный человек, Евгений Филиппович, и, поразмыслив над моими словами, придете к выводу, что прав Я.
Кроме того, хочу напомнить вам, что не генерал Петров первым сделал шаг навстречу, нет! Вы написали письмо и предложили свои услуги – это раз! Во-вторых, он ничего не навязывал вам, ни к чему вас не принуждал. Разве не так?
Николай Иванович лишь высказал пожелание овладеть определенными сведениями о некоторых персоналиях, носителях зла, с которым мы сообща, хотя и каждый на своем месте, боремся, и вы в ответ стали поставлять ему информацию…
Да, некоторое время вы находились в «свободном поиске» – честь вам и хвала, что тот период вы закончили с блеском. Но время «коротких штанишек» для вас закончилось, и теперь вы замыкаетесь на меня…
Я предвидел, что со временем, вкусив от запретного плода – получив в свое распоряжение большой объем свободных от налогообложения денег, – ваш аппетит разгорится. Я не ошибся, вместо 200 рублей вы требуете 500, посему я заявляю: не надейтесь!
Да и зачем вам такие деньжища? Чтобы промотать на танцовщиц-кокоток и шансонетных певиц в европейских вертепах и в питейных заведениях? Мне не раз докладывали о вашем низкопоклонстве Эросу и Бахусу. Любить и пить, Евгений Филиппович, надо в меру!
– Я таки однажды заглянул в Толковый словарь, – процедил Азеф, – и узнал, что русская мера – это единица объема, равная 26 литрам. Нормально, Сергей Васильевич?
…В спор между агентом и оператором по просьбе генерала Добржинского вмешался министр внутренних дел П.Н. Дурново.
Зубатов уступил, сказав:
«Русь не разорилась, столько лет выплачивая оброк Золотой Орде, а уж от 500 рублей в месяц для сексота не обеднеет и подавно!»
Свое слово сказал и Азеф:
«Мне таки наплевать на мнение евнуха о любви и трезвенника о вине!»
Однако порочным страстям теперь он предавался в столицах Западной Европы, где не было зубатовских соглядатаев.
ВСЕ СРЕДСТВА ХОРОШИ, НО НАЛИЧНЫЕ – ЛУЧШЕ!
Шпионский промысел Азефа-Раскина настолько искусно переплелся с террористической деятельностью, что ни у его «кукловодов» из Департамента полиции, ни у коллег-революционеров не возникало ни малейшего сомнения в его преданности и честности.
