– Сколько лет вашим сыновьям?

– Десять и восемь лет.

– И вправду, – вздохнул следователь, – лучше им всего этого не видеть. Но ведь они первые заметили, – он хотел сказать труп, но сказал потерпевшего.

– Да, ребята заметили. Только они, по-моему, ничего не поняли, испугались и сказали мне, что на них кто-то из проруби смотрит.

– Вы, Олег Максимович, подождите пока здесь, – сказал следователь и направился к проруби, где уже вовсю трудился Валерьян Легкоступов. Частые вспышки его фотоаппарата, казалось бы, могли вернуть к жизни любого умершего. Но это только так казалось. Вытащенный на берег распухший труп, так и остался трупом. Первым над ним склонился судмедэксперт Шахназаров.

– Ну что, Руслан Каримович? – нетерпеливо спросил Наполеонов.

– Что сказать тебе, Александр Романович, – протянул тот.

– Хоть что-то скажи! – Наполеонов аж ногой на месте притопнул.

– Сейчас только и скажу, что видимых повреждений, которые могли бы привести к смерти, нет.

– А что это за борозда у него на лбу?

– Скорее всего, за корягу зацепился. И вообще, все, как всегда, после вскрытия. Наберись терпения.

– Наберусь, куда же я денусь, – проворчал Наполеонов.

Ахметов проверил карманы утопленника и констатировал: ничего нет – ни телефона, ни карточек, ни денег.

– Вообще пусто! Такое может быть? – спросил он.

– Сомневаюсь, – сказал Наполеонов. – Там машина стоит. Скорее всего, его. Надо осмотреть. Может, что-то найдется.

Но в машине тоже не обнаружилось ничего полезного.

– Может, он сам? – проговорил следователь с выражением детской мечты на лице.

– Ага, – усмехнулся Славин, – надоело человеку жить, приехал он на окраину города. Озеро, тишина, благодать! И главное, прорубь уже готовая. И он бултых туда с головой!

– На нем одежда дорогая, – неожиданно для всех сказал старший лейтенант Григорян.

– А ты, Аветик, откуда знаешь? – с любопытством спросил следователь.

– Так видно же, – пожал тот плечами.

– Мне вот, например, ничего не видно, – заметил Ахметов и предположил: – Небось у тебя, Аветик, дома два шкафа зарубежными шмотками забиты.

– Ничего у меня не забито, – ответил Григорян, – и вообще, у меня только один шкаф.

Почему-то все, кроме Незовибатько, рассмеялись. Наверное, сказывалось нервное напряжение.

Эксперт-криминалист был далеко и не слышал их разговора. А свидетель был занят тем, что старался не смотреть на утопленника.

– Олег Максимович, вы все-таки посмотрите на него, – попросил Наполеонов, – может быть, вы его видели здесь.

– Я же вам уже говорил, – с некоторым раздражением в голосе ответил Максудов, – я здесь сто лет не был!

– Сто не сто, – меланхолично продолжил настаивать следователь, – может, где-то в другом месте видели его.

Пересилив себя, Максудов посмотрел на труп и покачал головой:

– Нет, нигде я его не видел.

– Ладно, – сжалился над ним Наполеонов, – подпишите протокол и можете ехать домой. Мы заедем к вам.

– Зачем?

– Надо переговорить с вашим отцом.

– Отец ничего не знает!

– Не горячитесь вы так. Не знает так не знает. Но мы хотим услышать это от него.

– Ладно! Заезжайте! – Максудов махнул рукой и продиктовал адрес.

– А не зря вы его отпустили, Александр Романович? – спросил Ринат Ахметов. – Если отец его видел этого типа, – он кивнул в сторону трупа, – то после разговора с сыном может закрыть рот на замок.

– Сомневаюсь я, что он мог его видеть, – покачал головой Наполеонов.

– Это еще почему?

– Разного поля они ягоды, – уверенно сказал следователь.

– Вы что, тоже хорошо в импортных шмотках разбираетесь? – спросил оперативник.

– Хорошо не хорошо, – ушел от ответа Наполеонов, – но Аветик прав: мужик не на рынке одевался.

Шахназаров достал мобильник и вызвал санитаров, чтобы они отвезли утопленника в морг. После чего пообещал Наполеонову поскорее сообщить причину смерти. По глазам следователя он заметил, что тот продолжает надеяться на естественную кончину, и усмехнулся в свои густые усы.

Подошел Незовибатько и с преувеличенной вежливостью спросил:

– О чем идет беседа.

– Тебя ждем, Афанасий Гаврилович! – отрезал следователь и спросил: – Чего ты там по снегу ползал?

– Пытался проследить маршрут покойного от машины до проруби, – ответил Незовибатько.

– Отследил?

– Следов нет. Даже если они и были, их снегом занесло. Обнаружил на кусте терна зеленое волоконце. Но неизвестно, принадлежит ли оно утопленнику.

– На нем вроде ничего зеленого не было, – покачал головой Наполеонов.

– Тем не менее одежду я тщательно исследую.

– Исследуй на здоровье, – разрешил Наполеонов.

– Спасибо, благодетель. – Незовибатько картинно раскланялся.

– Может, уже поедем? – спросил Дмитрий Славин. – Чего здесь еще околачиваться? И холодно, мороз до костей пробирает.

– Скажите, какой нежный, – пробурчал Наполеонов. – Народная пословица говорит, что февраль коровий бок греет.

– Может, он корове и греет бок, – присоединился к Славину Григорян, – а у меня тоже ноги к ботинкам примерзли и ничего почти не чувствуют.

– Надо надевать теплую обувь, – наставительно проговорил Незовибатько, – вон рекламируют унты!

И все почему-то снова рассмеялись. Но в конце концов погрузились в машину и поехали к Максудовым.

Однако Максудов-старший ничем их порадовать не смог. Он с бесстрастным выражением лица просмотрел предложенные ему снимки фотографа-криминалиста и сказал, что встречаться с этим человеком ему не приходилось.

– Жаль, – обронил Наполеонов.

Максудов-старший развел руками и пояснил, что на озеро это редко кто из поселка и летом ездит, а зимой тем более.

– И чего так? – спросил Наполеонов.

– Когда-то озеро было чистым. В нем купались, ловили рыбу. Но в восьмидесятых годах прошлого века один из заводов проложил по дну оврага трубу и стал спускать туда неочищенные отходы. Потом спохватились, но рыба в озере перевелась. Теперь и завода давно нет, а природа все никак не справится с пережитым ею бедствием. Хоть и говорят, что рыба начала появляться, охотников ловить ее немного.

– Но ваш сын поехал на озеро.

– Он скорее ради забавы, а не ради ухи. Да и навряд ли поймал бы чего-нибудь.

– Зато нам улов ваши внуки знатный пригнали.

– Это не их вина.

– Пошутил я, – мрачно объявил Наполеонов, и группа отправилась в город.

Вести расследование, как и предполагал Наполеонов, поручили ему. Тем более что никаких сложностей не предвиделось. Личность утопленника была установлена быстро, так как он был объявлен в розыск. Им оказался Леонтий Андреевич Свиридов, человек обеспеченный, хоть и нигде не работающий. Живет сам, вернее, жил и содержал своих бывших жен и нынешнюю, а также всех прижитых с ними детей на капиталы, доставшиеся ему по наследству от отца. Вскрытие показало, что причина смерти естественная. Легкие заполнены водой из озера. То есть человек утонул. Никаких прижизненных травм или связываний на его теле не обнаружено. Дело можно закрывать. И все бы ничего, но на дыбы встала домработница Свиридова – Аграфена Тихоновна Лутковская, которая в детстве заменила ему мать. На ее сторону встал и Всеволод Анатольевич Крутов – бывший партнер отца Свиридова. Ныне он один рулит предприятием. Леонтий Свиридов имел акции, по которым ему регулярно выплачивались проценты с прибыли.

Начальник Наполеонова, полковник Солодовников, вызвал его к себе и проговорил:

– Тут такое дело, Саша (он один-единственный звал Наполеонова Сашей), надо бы все тщательно перепроверить со смертью Леонтия Свиридова. Вдруг там не все так чисто, как кажется на первый взгляд.

– Хорошо, Федор Поликарпович, – решил не спорить с начальником Наполеонов, – перепроверим.

– Вот и ладно, – благодушно проговорил Солодовников и отпустил следователя, – иди работай, Саша.

Наполеонов между тем стал думать, как убедить Лутковскую в самоубийстве Свиридова. Женщина напирала на то, что никаких причин у Леонтия для сведения счетов с жизнью не было. Деньги у него и впрямь имелись, женщины его любили, потомство с появлением каждой новой жены прибавлялось. Здоровье, опять же, по словам патологоанатома, отменное. Казалось бы, чего еще нужно человеку? Живи и радуйся! Ан нет, в прорубь нырнул.