Чёрный Bugatti Veyron дрожал в нетерпении, но плотный поток машин на трассе замер, словно вмиг остывшая лава. Только что она стремительно неслась, переливаясь огнями, – гудящая, мощная, смертельно опасная – и вот сейчас окаменела.

Парень за рулём в очередной раз выругался, и его сидящая рядом подружка вновь виновато опустила глаза.

– Если бы ты не копалась так долго, мы успели бы проскочить! – Он говорил с раздражением, почти зло, и девушка отвернулась к окну, чтобы скрыть выступившие слёзы. – Два часа! Как можно одеваться два часа?!

– Извини, – прошептала она.

– Да что мне с твоих «извини»! Ты только полюбуйся на это! – снова с досадой воскликнул парень, и тогда, уже разрыдавшись в голос, она вдруг схватила свою сумочку, дёрнула дверь и выскочила наружу. – Стой, ненормальная! Куда ты?

Но девушка не слышала, она лавировала между намертво стоящими в пробке автомобилями, продолжая на ходу отирать струящиеся по лицу слёзы. Добравшись до обочины, она побежала вперёд, и парню за рулём оставалось лишь беспомощно смотреть вслед, сигналить и ругаться.

А девушка продолжала торопливо убегать, не оглядываясь и всхлипывая. В какой-то момент она неловко запнулась в своих шикарных туфлях на высокой платформе и упала бы, но шедший навстречу старичок подхватил её под локоть, помог удержаться. «Спасибо», – пробормотала она машинально и дальше пошла медленнее, понемногу успокаиваясь.

Мимо прошуршал шинами автобус и притормозил на остановке – дорожный поток всё ещё не двигался, но правая полоса для общественного транспорта была свободна. Мгновение подумав, девушка прибавила шаг, заскочила в автобус и встала на задней площадке у окна.

Автобус не успел доехать до следующей остановки, как раздался телефонный звонок. Глянув на экран, девушка неуверенно закусила губу и всё же ответила.

– Прости, что агрился на тебя, – сказал её недавний сердитый спутник. – Но меня реально бомбануло. – В голосе послышалось беспокойство: – Ты где?

– В каком-то автобусе еду…

– Выходи на ближайшей остановке. Мы вроде сдвинулись с места. Я заберу тебя.

Девушка нажала на отбой и, убирая телефон обратно в сумочку, наконец улыбнулась. Ей было лет семнадцать – на юном, не искажённом косметикой лице сияли большие серые глаза, отливающие золотом светлые волосы свободно падали на спину. Её вызывающе праздничный наряд – блестящее короткое платье и такие же блестящие туфли – смотрелся немного неуместно в салоне простого городского автобуса. Но саму девушку это не смущало.

Когда автобус остановился и она почти вышла, что-то привлекло её внимание. Оглянувшись, она увидела старушку, которая в растерянности стояла на ступеньке, держась за поручень и не решаясь сделать шаг.

Порой люди охотно делятся с окружающими тем, чем переполнены сами: озлобленный выплёскивает злобу на ни в чём не повинного, обиженный обижает первого встречного, а счастливый в своей готовности подарить кому-нибудь частичку выпавшего ему счастья становится более чутким и отзывчивым. Быть может, поэтому окрылённая примирением со своим другом девушка протянула руку:

– Давайте я вам помогу…

Старушка согласно кивнула, оперлась на неё и, осторожно ступая, сошла вниз. Девушка спустила с площадки клетчатую сумку на колёсиках, поставила рядом на асфальт.

– Благодарю, деточка, – прошамкала старушка, а затем неожиданно хлопнула её чуть ниже спины сухонькой ладонью: – Дай бог тебе хорошего мужа! – И, подхватив свою смешную сумку-тележку, бодро припустила прочь.

Девушка на миг замерла. Сейчас ей, родившейся в век интернета и высоких технологий, приютившееся где-то глубоко внутри нелепое суеверие кричало в панике: «Девушек нельзя хлопать по попе! Это отбивает женихов! Догони её!» И если бы не сопровождавшее хлопок пожелание, скорее всего, она бы кинулась следом и попросила одёрнуть подол её нарядного платья, чтобы «снять проклятие». Но, враз уверовав в магическую силу сказанного, девушка стояла и радостно улыбалась. «Спасибо», – прошептала она с признательностью, когда старушка уже скрылась за остановкой.

Со стороны дороги раздался сигнал. Девушка повернулась, ещё улыбаясь, ещё находясь под впечатлением от взбудоражившего её душу пожелания. Она улыбалась – но не водителю, нетерпеливо машущему ей рукой из красивой дорогой машины. А своим девичьим грёзам…

Это был её первый полёт регулярным рейсом.

«Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершил посадку в аэропорту города Санкт-Петербург. Температура воздуха плюс двадцать три градуса, местное время десять часов пятьдесят минут. Командир корабля и экипаж прощаются с вами…»

Когда лайнер замер, Алиса достала из-под сиденья ярко-розовый рюкзачок с большим меховым брелоком и убрала наушники. К её креслу подошёл бортпроводник.

– Я провожу вас. И помогу с багажом, – заученно приветливо улыбнулся он.

Пока они шли бесконечными коридорами, Алиса позвонила родителям и, смеясь, отчиталась, что за час полёта из Москвы её никто не похитил и не убил, она не отравилась, не приняла ислам, не сменила ориентацию, персонал был приветлив и услужлив, и вообще всё замечательно. Бортпроводник тактично ускорил шаг, но продолжал всё прекрасно слышать, и его губы растянулись в снисходительной усмешке.

Ему не раз приходилось помогать пассажирам – то присмотреть за школьником, летящим на летние каникулы к бабушке, то довести страдающего деменцией старичка до встречающих его в зале прилёта родственников. Но дочь российского стального магната и дружного с президентом олигарха Юрия Александровича Голденберга была совершеннолетней и абсолютно здоровой, хоть и на редкость непрактичной. Белокурая мажорка привыкла летать на папиных частных самолётах, потому-то родители и заказали ей услуги сопровождения – опасались, что их чадо заблудится или попадёт в переделку.

Встречающие ждали Алису в зале для VIP-персон. Сергей Николаевич Прохоров, её личный шофёр и охранник, как всегда, был хмурый и сосредоточенный. Она кивнула ему, и улыбчивый бортпроводник увел его получать багаж. По мрачному лицу кинувшейся навстречу подруги Алиса сразу поняла, что произошли какие-то неприятности.

– Привет, Карина, – сказала она и чмокнула её в щёку. – Что-то случилось? У тебя такой вид…

– Привет. С прилётом. Да-а… – Карина раздражённо махнула рукой. – В последний момент папа передумал оставлять нас одних. По будням с нами будет ночевать ваша Светлана, а на выходных твой противный охранник. Ты представляешь?!

– О! – Алиса растерянно замолчала, пытаясь осознать услышанное.

Третье лето подряд она на месяц устраивалась работать в компанию отца. Пока её друзья катались на лыжах в Альпах и на яхтах в Греции, отрывались на вечеринках на виллах, которые их родители специально на все каникулы снимали на Комо, Алиса постигала основы семейного бизнеса. После девятого класса она жила с мамой, после десятого, когда к ней присоединилась Карина, их контролировала уже её мама, но сейчас Алиса была убеждена, что они уже достаточно взрослые, чтобы не приставлять к ним нянек.

– Но… Так нечестно, папа же обещал…

– Родаки постоянно обещают одно, а делают другое… – с обидой сказала Карина.

Алиса всегда ладила и с домработницей Светланой Петровной – та вкусно готовила и убирала квартиру, никого не напрягая своим присутствием, – и с Сергеем Николаевичем, который работал в семье почти пятнадцать лет. Но надеялась, что им с Кариной позволят пожить без надзора. Тем более что после летних каникул они всё равно покинут родной дом – Алиса планировала продолжить учёбу в Лондоне, подруга уезжала в Штаты.

– Надо позвонить папе, поговорить с ним… попросить его, – сказала Алиса неуверенно, сомневаясь, что это поможет – пять минут назад они разговаривали, и он словом не обмолвился о своём решении.