Идею вернуться от родителей на поезде придумал пиар-менеджер, сам Егор не любил железную дорогу ещё с той, прошлой жизни. Но продюсеру идея понравилась, пришлось ехать. «Отличный инфоповод, нечего кривиться. Покажешь, что ты обычный человек, близок к народу и совершенно не зазвездился. А мы сольём инфу, журналисты подъедут, фанклуб подтянется, будет бомбическая новость».

Максимум, что удалось выторговать – это купе на двоих в вагоне повышенной комфортности. Егор понимал, что рано или поздно маску придётся снять, и его узнают, но вытерпеть бурную реакцию единственного попутчика в двухместном СВ всё же легче, чем троих или сразу целого вагона (изначально продюсер думал про плацкарт).

«Две ночи как-нибудь продержусь», – подумал он перед тем, как зайти в вагон. Лицо проводнице всё же пришлось показать, но женщина его не узнала, что не удивительно – на перроне было темновато, фотка в паспорте – так себе, а творческий псевдоним не имел с настоящим именем ничего общего.

Вернув маску на место, Егор двинулся по коридору, высматривая дверь с нужным номером. Нашёл, собрался с духом, открыл и вошёл.

Сидящая у окна девушка повернула голову. Во взгляде мелькнула тревога и спряталась в глубине серых глаз. Светлые, почти белые волосы взметнулись вслед движению головы. На контрасте с чёрной кофточкой с длинными, закрывающими часть ладони рукавами, смотрелось невероятно. Егор залюбовался и этим контрастом, и правильными чертами лица, и тонкими изящными пальцами, держащими книгу. «Может, это сюрприз от продюсера, чтобы скрасить мне дорогу?» – подумал он. И тут же понял, что нет, такие девушки в эскорте не работают, взгляд не тот.

Красавица появлению соседа не обрадовалась, и это придало азарта.

– Привет, – Егор поставил сумку под сидение, уселся напротив, а потом снял маску и посмотрел на блондинку, ожидая реакции. Она оказалась странной – девушка будто заледенела, а потом, вглядываясь в лицо, произнесла, словно не желая верить:

– Алексей?

– Нет, я Егор.

– Извини, обозналась.

И нехотя представилась в ответ:

– Алиса.

А затем, решив, что с неё хватит, снова нырнула в книгу.

Казалось бы, радуйся – не узнали, можно ехать спокойно, но Егор неожиданно почувствовал обиду. Как будто не повсеместное узнавание портило жизнь последние полгода – ни в магазин выйти, ни по улице нормально пройти – с маской и бейсболкой он уже сроднился и чувствовал себя без них словно голый.

Да, он понимал, что за славу надо платить – когда твои песни звучат из каждого утюга, тот факт, что тебя узнают – обязательный атрибут, и можно даже гордиться, вот только эта конкретная Алиса почему-то оказалась не в курсе его популярности.

Ладно же, тугодумка, намекну, решил он и включил на телефоне свою самую известную песню. Негромко.

Соседка оторвала взгляд от книги. Егор замер, изобразив лёгкую улыбку, уже готовый снисходительно произнести: «Да, ты не ошиблась, это и правда я», но та снова удивила.

– Ты не мог бы надеть наушники?

– Что? – растерялся Егор.

– Наушники, – повторила Алиса. – Мешает.

– Извини, – Егор смутился, выключил телефон и положил его на стол.

Увидев, что соседка снова уткнулась в книгу, он от нечего делать принялся рассматривать обложку – та оказалась необычной и дала новую тему для разговора.

Сам Егор с английским не дружил, но продюсер настаивал, пришлось пойти на курсы, и вот там очень настоятельно советовали читать книги и смотреть фильмы без перевода, да побольше. Советам этим он конечно же следовать не стал, но запомнил. К сожалению, это оказалось единственным, что отложилось в памяти – склонности к языкам у него не было никакой, и проходил он на занятия недолго.

– Учишь английский? Круто, – произнёс он.

Алиса глянула озадаченно, затем посмотрела на обложку и кивнула.

– Ну да, что-то вроде. Я переводчик.

«Да что ж такое, – подумал Егор, – вот непруха. Ладно, красотка, я всё равно тебя дожму, время есть».

Соседка снова погрузилась в чтение. Новые темы в голову не приходили, и Егор уставился в окно. Стемнело быстро, из освещённого купе мир за стеклом казался морем с редкими вкраплениями огней. Как будто там, снаружи, плавала гигантская каракатица, заливая всё вокруг своими чернилами. «Поезд катится… каракатица… от любви своей мне не спрятаться…» – в мыслях уже начала вырисовываться идея новой песни и нужный ритм, напоминающий стук колёс… Но тут появилась проводница, и вдохновение упорхнуло. Смирившись с невезением, Егор согласился на чай. Соседка тоже.

«Поезд-каракатица-любовь» опять заиграли красками. Теперь к ним добавилась «проводница» (демоница…не угомонится…). Егор включил телефон и вчерне набросал идею. Получилась дичь, но это было неважно – из одной такой допиленной дичи уже получился хит. Кто знает, может, и эта со временем выстрелит.

Настроение поднялось, а тут и проводница подоспела – выставила на столик стаканы и пачку печенья, заказанную соседкой.

«А вот и шанс», – обрадовался Егор, достал из сумки мешок с пирожками – из дома всё-таки ехал – и водрузил на стол.

– Угощайся. Мамины, с яблоками, по фирменному рецепту.

Алиса посмотрела на пирожки, бросила короткий взгляд на Егора, а потом неожиданно согласилась – взяла самый верхний и произнесла:

– Спасибо.

Даже книжку свою отложила.

«Йес!» – мысленно возликовал Егор, и к будущему железнодорожному хиту добавилось «сдоба, ели оба».

Мамины пироги, как всегда, оказались хороши, Алиса даже согласилась взять второй, также сдержанно поблагодарив. Эта её сдержанность всё больше заводила, вызывала желание пробить броню – Егор был уверен, что там, под нею обязательно прячется что-то ценное. Но все попытки подковырнуть и заглянуть по-прежнему оставались безрезультатны – соседка отвечала вежливо, но исключительно в стиле «ничего личного».

Егор даже позавидовал такой сдержанности – если бы он умел так же вести себя с журналистами, продюсер был бы счастлив.

Давать интервью Егор не любил, приходилось постоянно напрягаться, чтобы не ляпнуть лишнего. Продюсер поначалу считал, что это пройдёт, но в последнее время ответы приходилось заучивать почти дословно. Удовольствие то ещё, но Егор терпел и не возмущался, слишком хорошо помня разнос, который получил, когда проговорился, что никакой подруги у него на самом деле нет.

– Чем ты думал? – орал на него тогда продюсер. – Для кого я легенду придумывал? Я что, зря вкладываю в тебя деньги?

Егор понимал, что тот прав, и старался не посрамить, поддерживая слухи про свой роман с бэк-вокалисткой Полли, запущенный для создания имиджа романтического героя. Но сейчас продюсера рядом не было, как и журналистов, и можно было расслабиться, насладиться жизнью. В разумных пределах, конечно же.

Фантазия, почуяв ненавистные рамки, тут же пошла вразнос, и Егор представил, как, вопя и размахивая труселями, несётся голышом по коридору вагона. Затем перед внутренним взором предстали санитары, а чуть позже – заголовки новостных постов, позорное возвращение домой, в родную вонючую подворотню и… На этом Егор решил остановиться.

Посидев в тишине ещё какое-то время, он глянул на часы и обнаружил, что время приближается к полуночи. Рассудив, что сидеть просто так смысла нет, он откопал в сумке зубную пасту со щёткой и, захватив выданное проводницей полотенце, отправился в туалет.

Когда вернулся, обнаружил, что в купе ничего не изменилось – соседка всё также читала.

– Ну ладно, я спать, – заявил Егор и улёгся на свою полку. – А ты не собираешься?

– Нет, – Алиса выключила верхний свет, оставив только ночник у себя в изголовье.

Взбив клочковатую подушку, Егор попытался устроиться поудобней. Лежать, глядя в стену, было неинтересно. Он повернулся на другой бок и застыл, понимая, что уснуть, похоже, не получится – из под стола открывался весьма интересный ракурс, подсвеченный мягким желтоватым светом. И хотя кофточка, выпущенная поверх джинсов, загораживала обзор, фантазия понеслась вскачь: Егор принялся представлять, что скрывается там, под плотной защитной тканью…