Обреченно вздыхаю, прикрываю глаза и хмурюсь. Он сказал, что мы пьяные, но правда в том, что пьяными мы были лишь слегка. В смысле, конечно, нет, но это не тот уровень промилле, при котором ты себя не контролируешь.

Я этого хотела.

Впервые за долгое-долгое время я действительно делала то, что хотела. И когда позволила ему большее, и когда сама на это большее решилась спонтанно.

Кош-мар.

Как же я теперь в глаза ему буду смотреть? А Яну? А себе?! Надо с этим завязывать, а то недолго буду бегать с чистой совестью. Ну…почти с чистой совестью.

Однако выбираться из его объятий оказалось на редкость сложно. Во-первых, он как медведь, вцепился в меня точно я его бочонок с медом! Во-вторых, мне и самой не хотелось покидать этот уютный капкан.

Слишком тепло, хорошо, спокойно. Дыхание его ласковое щекочет кожу, тепло тела греет. Мне впервые за достаточно большое количество даже не дней, а лет, целостно внутри. Не одиноко. И остаться бы так навсегда…только вот одно очень твердое «но» подстегивает мою совесть: его член упирается мне в поясницу, и он уж точно тут не собирается размениваться на всякие там милости.

Он хочет пойти дальше. Глубже.

Мое тело тоже.

Но голова — нет. Она понимает все риски, всю неправильность, непорядочность ситуации. Она мыслит здраво. Рассудок — это вообще вещь такая: никаких эмоций и внезапных порывов, только один сплошной холод и рациональность.

Сахаров — лучший друг твоего мужа, нахалка! Это худшее клише из всех возможных!

Правда. Хотя нет, наполовину, если только. Есть же еще братья, отцы, деловые конкуренты? Первых у Яна, конечно, нет, отец его никогда не вызывал во мне никаких откликов, слава богу, слишком уж он чопорный и важный, а деловые конкуренты? Что ж. В то время, когда Ян еще возил меня на встречи, я его любила, раз никого вокруг не видела.

Хотя Сахарова ты видела всегда…

Услужливо со стороны моего сознания, спасибо за такое ловкое уточнение деталей, блин!

И стоп! Ты сказала…любила?!

Закатываю глаза и отбиваюсь от всяких глупостей. Это обида моя говорит. Любовь едва ли способна умереть от одного, пусть даже самого яркого, оргазма.

От воспоминаний, как умело Миша довел меня до него, снова бегут мурашки. Я отчаянно сильнее надавливаю на щетку, пока чищу зубы, в глаза себе стараюсь не смотреть, но вижу, как снова краснеют щеки. И все-таки поднимаюсь к своему отражению, а оно такое другое…

Глаза горят яркими вспышками. В уголках губ спряталась улыбка. Сама я какая-то…живая что ли? С Мишей не было никаких тревог и переживаний. Я не боялась сделать «что-то не так», не боялась показаться той, кем являюсь. Не боялась его разочаровать…

С ним все случилось так естественно. Почему с Яном не так тогда?! Это алкоголь или…

О боже! Ну, хватит уже!

Сплевываю белую, густую пену, набираю холодной воды в ладошки и умываюсь, а потом выхожу и иду на кухню. Миша еще спит. Я так и не спросила, во сколько ему надо уехать, поэтому на мгновение встаю между выбором «разбудить или пусть спит?», только вот страшусь и выбираю второе.

Он взрослый человек, Ника. Взрослый и самостоятельный. Знает когда надо! Будильник, наверно, поставил! Угомонись!

Да. Угомонюсь-ка, пожалуй. Лучше завтрак приготовлю и кофе. Если не проснется до того момента, как закончу — тогда и пойду.

Я не планирую делать каких-то изысков, только руки сами решают, что они, как раз, очень даже за!

Как и ночью…когда решили залезть ему в штаны…

Глупо хихикаю мыслям, замешивая тесто для оладушков, даже позволяю себе пошутить грязно, мол, так мое тело благодарит его за все акробатические трюки пальцами между моих ног.

Господи. Меня обдает волной такого жара, когда я вспоминаю, как глухо он стонал мне на ухо, как зарычал, как содрогался…это невероятно сексуально, и такие звуки будят во мне пульсацию.

Опять.

Я жмурюсь, пытаюсь с собой совладать, и это здорово сказывается на первой порции оладушек.

И на второй.

Третья получается вроде лучше, но тоже сомнительно. Да чтоб тебя!

Хмурюсь, досадливо вздыхаю и отправляю в мусорную корзину сгусток кашицы, когда за спиной звучит…

- Неужели меня ждут фирменные оладушки?

Мамочки!

Я подскакиваю так высоко, что тесто подлетает следом и фонтанирует прямиком на светлую плитку, гарнитуру и меня…

Миша стоит в шоке.

Я — расставив руки в стороны и задержав дыхание.

Поверить не могу просто! Я поверить не могу!!! Насколько нелепой создала меня природа…

- Эм… - слышу тихое бормотание, резко вскидываю глаза вся кирпичного цвета, а он лыбу давит.

Даже не так. Почти ржет. Вот козел!!!

- Это все ты! - повышаю голос, чем, полагаю, срываю все оставшиеся замки, которые и без того на ладан дышат.

Кухню поражает громкий, раскатистый смех.

Так досадно…

Если честно, то я почти плачу, ведь сверкать перед ним своей грацией «картошки» — последнее чего бы я хотела, но то, что по факту получила.

Как обычно.

Стираю тесто с лица рукавом, беру полотенца и присаживаюсь на пол. Хоть как-то бы отвлечься, найти хотя бы какое-то занятие, чтобы не смотреть ему в глаза…

Что угодно! Лишь бы не смотреть ему в глаза…

Миша присаживается рядом.

- Ник, давай помогу…

- Не надо! - отрезаю четко, но потом, чтобы совсем не выглядеть истеричкой, тише добавляю, - Ты уже оделся, испачкаешься…

- Да плевать, я…

- Миш, прекрати.

Вздыхаю.

- Тебе уже пора?

- Ага. Надо еще в клуб заехать.

- Прости, что без завтрака.

- Да ничего…

Как же горько… мне хочется спихнуть это густое расстройство на тот факт, что как хозяйка я провалилась по всем фронтам, однако печаль мое сердце захватывает не поэтому.

Он уезжает, а я неожиданно буду скучать…

- А ты что? - вдруг спрашивает, я не понимаю.

- Что я?

- Вещи собрала?

Сердце вмиг ускоряет свой бег, и я забываю обо всех своих терзаниях, смотрю ему точно в глаза. Улыбается. Красивый, как черт, обаятельный, как Алан Делон. Сладкий, как сахар…

Не мужчина, а проклятие…

Стоп! Не тупи! Что он имеет ввиду?! Аккуратно уточняю.

- Куда…в смысле…зачем мне их собирать?

- Как зачем? Я вчера не говорил?

- Эм…нет?

Силюсь вспомнить, но из «вчера» я вылавливаю только его губы на своей коже и пальцы, которые способны поднять тебя на пару уровней выше над землей…

Краснею.

Миша это улавливает сразу, и я вижу, как его глаза зажигаются огоньками, только он следует договору. Не говорит ни слова, вместо того плечами жмет.

- Забыл, наверно? Короче, это уже неважно. С собой тебя забрать хочу. Поедешь?

Ловлю ступор. Сердечко бьется еще отчаянней, потому что оно-то согласно с ним на край земли лететь тенью, а вот совесть снова встает в стойку.

Куда ты намылилась уже, а?! Сиди! Замужняя! Понимаешь, чем эта поездка кончится?! А?! Ты хорошо осознаешь?!

Очень хочется послать ее на хер, но я до сих пор застывшая сижу, губу разве что кусаю. Миша улыбается.

- Поня-я-ятно…давить на тебя не буду, малыш, но если захочешь…Я выезжаю в четыре, до этого буду в клубе. Знаешь где мой клуб?

Киваю.

- Отлично. Если надумаешь, приезжай.

- Зачем ты хочешь, чтобы я поехала? - спрашиваю тихо, сама не знаю почему, но Миша точно в курсе.

- А почему ты должна сидеть дома одна?

В его взгляде снова что-то зажигается, только прочитать я не могу. Приближается. Я, как завороженная наблюдаю за его глубокими, почти черными глазами, которые искрят и переливаются, а потом меня обдает жгучими мурашками, когда слышу глухой, тихий шепот.

- Если поедешь, очень меня выручишь. Я встречаюсь с инвесторами, и мне нужна красивая, статная женщина рядом.

Глупо хихикаю. Это я то статная и красивая?! Ты дурак, Сахаров? Хоть не так откровенно льсти.

Только вот он не улыбается вообще. Кажется, его нутро сильнее подгорает, а потом он кладет руку мне на щеку и двигается еще ближе.