Глава 6. Я не люблю оставаться в долгу
Ян
Свое обеденное время уже целую неделю я провожу максимально продуктивно. Сначала в ресторан, а потом в гостиницу, где на белых простынях пробую все позы Камасутры с ней.
Ирина с возрастом стала еще более гибкой, сладкой кошкой, которая отзывается на каждое мое прикосновение, как будто она — это гладь воды, а я — камень, выпущенный каким-нибудь шкодным мальчишкой.
Кем я и являюсь.
Чувствую себя на десять лет моложе! Как будто не было ничего, что после нее. Как будто я все еще молодой студент, которому отсасывает самая горячая девчонка в библиотеке между Пушкиным и Тургеневым. Да простят меня великие умы.
Нет, она совершенно стирает все возможные границы возможного и невозможного. Постоянно хочет, постоянно может, и с ней мне не надо ждать «правильного» момента.
Как с Никой.
Образ жены лишь на мгновение вторгается в мою память, но сразу рассыпается на части, когда Ирина давит на член своей юркой ножкой.
- Вот черт! - шиплю, перехватывая ее за щиколотку, - Ты с ума сошла?! Мы в общественном месте!
- И что? - усмехается, игриво закусывая губу.
- Нас могут увидеть.
- И что?
Ей действительно плевать. Наверно, если бы не огромное, панорамное окно, у которого мы сидим, она могла бы залезть под стол и сделать мне минет с глубоким захватом, как только она умеет.
Ника не умеет делать минет вообще. Она как будто члена боится, а однажды его поцарапала клыком, так что с того момента минет — это скорее наказание. Я вечно напряжен и жду подвоха, она тоже напряжена и пытается не повторить фокус с зубами. Так что уже года два я рот жены так не использую — себе дороже. Пару раз было с моей прошлой секретаршей, но и от этого пришлось отказаться. Совесть жрала ложками, да и она начала надеяться на большее — мне это зачем?!
А теперь есть Ирина, и надо было сесть у стены.
Твою мать.
- Прекрати, - хриплю, а самого разрывает от желания, - Мы поедим и поднимемся в номер. Потерпи немного, кошка.
Ирина вздыхает, закатывает слегка глаза, но забирает свою ножку и кивает.
- Ой, Хрусталев, с тобой так скучно…
Это бесит. Я нихрена нескучный, ясно?! Смотрю ей точно в глаза, и хоть понимаю, что она все это специально делает, чтобы получить порцию жесткого траха, все равно раздражает.
Поджимаю губы и киваю.
- Ну раз я скучный, то, наверно, и мой скучный подарок тебе…
- Все-все! Я замолчала и считай извинилась! Какой подарок?!
Усмехаюсь.
Одним словом — бабы. Они обожают цацки, и одну я предусмотрительно забрал еще вчера вечером из ювелирного салона. Сережки с бриллиантами, размером с мой кулак — широкий жест? Возможно. Только она мне дарит столько положительных эмоций, сколько жена за десять лет подарить так и не смогла.
Наш с Никой секс — скучный, пресный и однообразный. Она стесняется, вечно зажимается, даже несмотря на то, что мы столько прожили бок о бок. Я ее тело то видел, дай Бог, пару раз! Постоянно закрывается от меня руками или кутается в простыню. Если честно, иногда я себя ругаю за то, что когда-то ее Мише не отдал. Зря. Очень зря. Не вовремя включился охотничий инстинкт, а надо было болт забить: он бы от нее быстро устал все равно. И зажили бы, как прежде.
Пусть сейчас орет что угодно, но я Сахарова знаю — тот любит разнообразие и новизну. Острые ощущения. Да, черт, каждый мужик это любит, ясно?! Как там говорится? Шлюха в постели и монашка в жизни? Вот так должно быть. Жена обязана мужа зажигать! Или верности не жди.
Мне становится легче. Совесть ведь грызет каждый раз, когда я с Ириной. Ника все-таки не виновата. Правда. Она не совсем то, что мне нужно в постели, но то, что мне нужно в жизни. Хорошая, добрая, мягкая. Переживает за меня. И партнеры от нее просто в восторге! Так что я решаю купить и ей какой-нибудь пустячок, чтобы замаслить свою дурную голову, а пока…
- Это тебе.
Кладу на столик красную коробочку и готовлюсь получать сласти для самооценки. Это ведь всегда приятно, когда женщина радуется твоим подаркам и нахваливает тебя за щедрость, за хороший вкус, да за что угодно! Главное, я хочу, чтобы она поласкала мое эго, и она это делает.
Открывает, глаза тут же выпучивает, а потом начинает визжать!
- О, Ян, ты просто…О боже! Какие шикарные!
Вскакивает и подсаживается ко мне. Ее сладкие поцелуи — тоже искусство. Ирина по части секса — один сплошной справочник, то есть все знает и все умеет. Ее поцелуй — это тоже своего рода половой акт, от которого у меня в штанах тут же наливается и тяжелеет.
Твою мать.
Как до номера дотерпеть — надо еще подумать.
Я, кажется, уплываю в далекие дали соблазна и порока, от которого пахнет, как от розы с корицей.
Остро, но сладко.
И ты, малышка, острая, но сладкая.
- Знаешь, что я буду делать, когда мы поднимемся в номер? - шепчет на ушко, отчего ведет еще больше.
Ее пальчик скользит по груди, нащупывает ширинку и медленно проходится вдоль по каменной эрекции.
Вот черт!
- Я сниму с себя всю одежду, а потом встану на колени и позволю тебе так жестко трахнуть мое горло, как ты только можешь…
Стону с отчаянием, плотно стиснув челюсть и голову откинув на спинку дивана.
- Ты меня доконаешь.
- А потом…хочешь, скажу тебе секрет? - шепчет тихо-тихо на ухо, зацепив мочку уха языком, - Я люблю анальный секс только с твоим членом, Хрусталев…
Резко распахиваю глаза и также резко на нее смотрю. Ирина улыбается.
- Так что есть я не могу…если ты, конечно…
- Пошли!
Анального секса у меня не было с самой женитьбы, а мне он нравился всегда. Так что, извини, Ник, я правда заеду и куплю тебе какую-нибудь мелочь, но сейчас я намерен пойти в номер и наплевать на обед.
Кажется, придется отменить пару встреч…
Дождь за окном шумит, пока я расплачиваюсь за нетронутую еду, потом хватаю Ирину за руку и веду в сторону лифта. Черт, так не терпится, аж руки сводит.
Миша
Она очень сильно нервничает, когда стоит спиной к бару и ко мне лицом. Я тоже.
Ника сжимает и разжимает кулачки, смотрит на меня исподлобья, дышит через раз. У меня внутри в такт ее движениям внутренности пульсируют, и, наверно, поэтому я молчу как истукан.
Жду чего-то.
Нет, любуюсь.
Какая же ты красивая…
Глазки — голубые сапфиры, губы яркие, пышные, но бантиком. Кожа — молоко. От того румянец сильнее виден.
Тебе стыдно? Ты смущена? Бл…а я готов пить все это снова и снова.
Только не так.
Что-то случилось.
К сожалению, проигнорировать сложно, что носик у нее тоже красный, и глазки припухшие — плакала. С таким мужем, конечно, понятно почему, но…
- Ник…
- Давай! Сейчас! Делай!
Выдыхает, как пулемет. Слова короткой паузой разделяет, а сама хмурится сильнее.
Плохо.
Что-то явно случилось, и…она злится. На меня притом. Мне это не нравится.
Да, я хотел получить свой поцелуй, но внезапно понимаю, что вот так получать его не готов. Я хочу, чтобы она сама его хотела. Вижу, что хочет — в глазах помимо злости мигает и любопытство, и желание, но этого недостаточно. Она пришла сюда все-таки из-за Хрусталева, а не ради меня.
Хочу, чтобы было наоборот.
Знаю, знаю, знаю — жадность до добра не доведет, но что мне прикажете делать?! Хочу и все тут! Чтобы наш первый поцелуй случился, когда она будет ко мне тянуться сама, а не из-под палки или из-за того, что выкинул ее тупой придурок.
И она потянется. Просто не сейчас. Нужно немного подождать, еще чуть-чуть.
Я делаю шаг на Нику, а она сразу вся сжимается и резко глаза закрывает.
Боится.
Для нее даже поцелуй — это предательство. И чего я добьюсь, если заставлю ее на него пойти?! Чем думал?! Миша-а-а, твою мать! Надо же было иначе, аккуратненько, а не обухом по голове!
Вот придурок!
Хочется себе по морде зарядить с кулака, но я только хмурюсь, а она шепчет.
