– Ему бы бедненькому в лагере отдыхать, на солнышке греться. А он под уколы попу подставляет. Уколы впрочем, были ужасные, многоразовыми иголками, только что не ржавыми. Как я ни убеждал себя, что до СПИДа нашей планете еще жить и жить. Всё равно становилось не по себе. Есть еще и сифилис, есть еще и гепатит. Как они их там кипятят, кто их знает.

Мамаша обрисовалась на исходе недели. Всё с теми же корзинками, с той же жратвой. Как ни странно, я не набросился на еду с жадностью голодающего. Ел хорошо, но без нездорового ажиотажа. Всё те же пирожки, домашняя колбаса, которую доктор запретил и велел поместить в холодильник до выздоровления. Зелень, особенно зеленый лук, пошли на ура. Вообще нормальный аппетит выздоравливающего. Соседей по палате я угощал без особого желания. Скучные пролетарии и пара пацанов, лечившихся после драки с соседями по кварталу. Хулиганский город Выборг славился своею шпаной. Хорошо, я с нею не пересекся в минуты своих посещений города. Мне буквально становилось тошно после пары минут беседы с этими одноклеточными. Как они били и как их били. Что они собираются делать после выхода из больницы и кому непременно набьют морду. Семейство Шариковых множилось и активно размножалось под мудрым руководством партии и правительства.

Я поправлялся и всё боялся попробовать свои вчерашние способности. Вдруг застряну в стене или вообще размажусь на несколько километров расстояния от пункта А до пункта Б. Что вообще в моем активе? Клад? Он надежно спрятан, и я его могу найти даже будучи обычным человеком. Квартиру Вере Михайловне я обеспечил. Энное количество денежных знаков, спрятанное в кладовке. Вот, пожалуй, и всё. И все мои активы на текущий момент. Придется жить в СССР обычным человеком. Военнообязанным школьником, сыном небогатой придурковатой мамаши. Интересно, бросит меня Верка или нет? Самки любят только сильных самцов.

Первый опыт по телетранспортировке я провел через день после отбытия мамаши.

– Сразу как выпишут сынок, телеграфируй. Я приеду, заберу. Хватит с тебя этого лагеря, так и всё здоровье можно потерять. Дома до школы отдыхать будешь.

Сказала маман и отбыла в город Ленинград. Нет, лучше умереть размазанным на сотню километров, чем жить в жуткой халупе с унылою дурой. Итак, ложка лежит на тумбочке рядом с кроватью. Требуется переместить оную ложку куда подальше. Можно под кровать любому из обитателей палаты. Вот хоть Федьки, та еще скотина.

С отвычки голова у меня слегка кружилась. Но ложечка сразу подчинилась моим усилиям. Исчезла и…

– Какой козел ложками кидается?!

– Я тебя козлил? Не по понятиям поступаешь, больной Федор Раскольников. В натуре такие вещи говорить…

Конфликт удалось унять. Вечером попробую что-нибудь более серьезное…

Утка надоела до смерти. Ночью, чтобы не звать уставшую нянечку, попробовал сам дойти до туалета. Не знаю как представил себе этот долгий путь, журчание воды в унитазе. И, опять-таки легкое головокружение, и я сижу себе со спущенными штанами за дверцей туалета. Получилось! Всё получилось. От счастья я едва не описался. Обратно я вернулся уже вполне уверенно и улегся в постель с гордым чувством победителя.

– Ты что вставал? Прохрипел мне с постели один из лежальцев.

– Пробовал, дядя Ваня.

– Гляди, осторожней. Только в себя пришел и уже по коридору шлендаешь. Не спеши, на тот свет все мы без очереди попадем.

– Пусть наши враги на тот свет спешат. Нам и на этом неплохо.

– Врач сказал мне днем. Ну что ж, молодой человек. Наблюдается положительная динамика. Еще три денька мы вас понаблюдаем. А потом на выписку. Хватит кровать пролеживать. Лето на дворе. Первое время посоветовал бы вам быть поосторожнее с купаниями и загоранием. А впрочем. Ничего мы у вас не нашли, юноша. Вроде не симулянт, да и какой же симулянт полезет в больницу в разгар лета. Странный случай. Быть осторожен мальчик и к нам постарайся больше не попадать.

Вера приехала ко мне на следующий день. Вся взъерошенная, глаза красные. Никак опять что в лагере случилось.

– Боренька, ну слава богу! Слава богу! Я уж боялась…

– Я тоже боялся, но как видишь, пронесло. Хотя по такой еде в больнице и нечем вроде. Хуже чем у нас в лагере.

– Ох, Борька. Уже шутишь. Значит, поправишься, пионер Смирнов. Мучитель ты мой!

– А у тебя то что? Говори, нас не подслушивают. Что случилось?

– А что у нас может случиться. Опять новая сволочь. И опять бабник и нахал.

Новая метла по-новому метет.

Глава 55

Пионерлагерь получил нового директора. Наша старшуха не справилась, не оправдала оказанного ей высокого доверия. И снова осталась старшей пионервожатой. А новый, моложавый мужик лет тридцати пяти начал с того, что велел отремонтировать ему новый кабинет.

Новая мебель, новый кожаный диван. С этого дивана легче руководить вверенным ему коллективом. С детьми наш козел никогда не работал, но молодежью вообще интересовался. Официантки прошли конкурсный отбор, и самая смазливая опять стала носить кофе товарищу директору.

– А сегодня меня за задницу лапал. Сильный гад, спортом занимался. Прижмет если где в укромном угольке, я ж не отобьюсь. Я ж верной тебе хочу быть, Боренька!!!

Хочешь, не хочешь, а надо срочно поправляться. Мою женщину лапает какая-то партийная сволочь! Я утер слезы моей Верочке и пообещал подумать о нашем ближайшем будущем. Похоже, из лагеря надо рвать когти раньше, чем я думал. Впереди еще половина лета. Все радости жизни на природе не хочется терять. Хотя, почему терять?

– Вер, а в других лагерях пионервожатые не нужны? Вроде вас всегда не хватает. Нанялась бы на одну смену. Что тебе дался наш лагерь? Ну привычное место. С пионером Борисом Смирновым здесь познакомилась. Но пионер Смирнов вполне может провести остаток лета в другом лагере, где работает пионервожатая Иванова Вера Михайловна. На путевку денег наскребу. С мамашей договорюсь, она хоть дураковатая, но сына вроде любит.

– Нельзя так про маму Боря. Как же ты хорошо придумал. Немедленно начну искать. Старшую пионервожатую поспрашиваю. Она у нас многие лагеря знает.

– 16 июля не за горами Верочка. Поторопись. Лучше бы нам поближе где лагерь найти. Их от Финляндского вокзала видимо невидимо.

Вера незаметно поцеловала меня, сунула мне в руку вкусняшку и убежала решать наши проблемы. Надеюсь, у неё получится, сильно надеюсь. Как мне жаль друзей! Вован, Димон, моя милая вздорная лисичка Галочка. Не хочется расставаться.

– Хороша у тебя сеструха, сказал вернувшийся в палату сосед по койке. И добрая и заботливая. Мне ты такую.

Веру возвели в ранг старшей сестры. Что ж, от такой сестры я бы не отказался. Но терять такую любовницу не желаю.

Мои соседи скоро захрапели. Засыпала и больница, стонали, звали медсестру в соседней палате. Шум постепенно затихал. Пора.

Представив себе кабинет директора, и захочешь, не забудешь, я сосредоточился. Ну давай Борька, покажи свой класс. Вспышка света и темнота. На ощупь я нашел кожаный диван. Да, ночью в кабинете никто не ночует. Пройдем в комнату начальника. Вот дверь. Надеюсь, там спят. Если услышу сопение и охи, вздохи, придется немного подождать. Отвычка страшное дело, я нервничаю, словно у меня это в первый раз.

Они спят. Они это директор пионерлагеря и примостившаяся рядом официантка. Как же так Гертруда, еще башмаков не истоптала после кончины своего предыдущего любовника и уже под следующим улеглась. И что характерно, опять под директором. Любит наш народ лежать под барином. Тепло и уютно.

Наш пахан разметался во сне, спит и видит, как он топчет пионервожатую Верочку. Опять эрекция появилась. Вот по твоей эрекции и по твоим причиндалам, гнусный кобель! Больничный тапочки я в дорогу не одевал, босой ногой по яйцам. Не в полную силу, в полсилы, думаю, этого хватит. О, какой рёв, какой дикий рев. Добавить что ли? Или на текущий сезон нашему директору хватит. Пожалуй что и хватит. А нет, так и добавить можно. Я тут ни при