Поев сыра, Генрих лениво откинулся на спинку кресла, отпил порядочный глоток из кубка, наполненного крепким виноградным вином, и подозвал мажордома.

– Любезнейший, чем вы повеселите нас в эти два часа? – спросил он.

– Ваше величество, у нас в программе выступление артистов, которые хотели показать вам отрывок из трагедии Софокла, – напомнил королю мажордом.

– Да, да… Но два часа смотреть Софокла! Надо сократить представление, пусть вначале будет музыка и танцы, а уж потом Софокл. Кстати, насчет Софокла… У меня появилась неплохая идея. К черту Софокла, – смогут ли ваши фигляры наскоро выучить и представить нам небольшой отрывок из пьесы, который я им передам?

– Полагаю, что смогут, ваше величество, – понимающе улыбнулся мажордом.

Генрих VIII и Анна Болейн на охоте в Виндзорском лесу.

Художник У. П. Фрайт.

– Вот и чудесно! Пусть подойдут ко мне, я скажу, что им надо будет сыграть… Постойте, еще одно: если моим гостям будет угодно послушать, как их король музицирует, я готов доставить им эту маленькую радость. Вы понимаете меня?

– О, конечно! Я понял вас, ваше величество. Все будет исполнено, мой повелитель!

Король сделал жест, разрешающий мажордому удалится. Отпив еще глоток из кубка, Генрих, щурясь от яркого солнца, осмотрел ряды своих придворных. Разомлевшие от сытной еды, упоенные ароматами осеннего леса, согретые теплом погожего дня они лениво болтали между собой, не обращая внимания на своего государя.

Генрих увидел, как сэр Джеймс о чем-то оживленно беседует со своими приятелями, и услышал уверенные интонации его голоса. Взгляд короля скользнул и по мрачной физиономии сэра Томаса, который сидел в одиночестве в глубокой задумчивости.

Генрих с досадой отвернулся от него и в следующее мгновение невольно улыбнулся: он увидел леди Энни, взор ее чудесных глаз был устремлен на короля. Генрих выпрямился в кресле и погладил свою аккуратно подстриженную бороду.

– Актеры, ваше величество, – раздался голос мажордома.

Генрих милостиво кивнул им:

– Очень рад, господа артисты. Надеюсь, вам объяснили, чего мы от вас ждем?

– Мы готовы исполнить все приказания вашего величества, – ответил ему старший из них с глубоким поклоном.

– Прекрасно, прекрасно! Вот вам текст из пьесы, который случайно оказался у меня. Автор нам неизвестен, но это и неважно: нас заинтересовали характеры и ситуация. Речь здесь идет о любви некоего мудреца к молодой девушке, с которой его разделяет немалое число лет, но, несмотря на это, она отвечает ему взаимностью.

Что девушка нашла в нем, чем он тронул ее сердце? Величием и мудростью, – так говорится в пьесе, и я согласен с автором. Молодость и красота женственности, зрелость и значимость мужественности прекрасно сочетаются друг с другом, – вот главная мысль сочинителя, которую вам надлежит донести до зрителей. Действующих лиц в пьесе, соответственно, двое – Философ и его возлюбленная по имени Леда; кроме них, как того требует от нас традиция, присутствует Хор, разъясняющий публике смысл происходящего на сцене и делающий правильные выводы из действия. Сможете ли вы примерно за час выучить этот отрывок, чтобы затем разыграть его перед нами?

– Не сомневайтесь, ваше величество, благороднейший из государей! Дабы угодить вам мы выучим это отрывок и за меньшее время! – воскликнули артисты.

– Итак, берите текст и приступайте! В нужный момент вас позовут, – сказал им король и обратился к мажордому: – Любезнейший, я ведь просил вас еще кое о чем.

– Мог ли я забыть ваше приказание, государь? Соблаговолите сообщить мне, когда вы захотите музицировать.

– Когда? Да прямо сейчас, черт возьми! – Генрих с беспокойством отыскивал взглядом леди Энни, куда-то исчезнувшую за время его разговора с артистами.

– Слушаюсь, ваше величество, – мажордом подмигнул кому-то за столом, и немедленно раздался возглас: – Ваше величество, простите за дерзкую просьбу и за то, что я осмелился обеспокоить вас, но клянусь спасением души, никто не играет на лютне лучше вас! Окажите великую милость, – порадуйте нас своей игрой, ваше величество!

– Очень просим, ваше величество! Мы так давно не слышали вашей чудесной игры на лютне! – присоединились к первому голосу другие голоса.

– Прошу прощения, дамы и господа, но сегодня я вряд ли смогу сыграть. Я слегка устал на охоте и боюсь, что мои руки будут плохо слушаться меня, – сказал король, по-прежнему отыскивая взглядом леди Энни.

– Но мы очень просим вас, ваше величество! Пожалуйста, пожалуйста, окажите нам милость! – продолжали упрашивать придворные.

Тут лицо Генриха просияло от удовольствия: он увидел леди Энни, вернувшуюся на свое место.

– Ладно, дамы и господа, я сыграю, если вы настаиваете, – согласился он. – Но не судите слишком строго мою игру.

Королю немедленно принесли лютню, взятую на время у музыкантов. Генрих попробовал, как она звучит, потом, сделав паузу, пристально посмотрел на леди Энни и принялся играть песню, напевая при этом:

Поговаривали, что эту песню сочинил сам король, и она была действительно очень хороша.

Взяв последний аккорд, Генрих отодвинул лютню и застыл, глядя поверх голов своих придворных.

– Замечательно! Великолепно! – искренне закричали они. – Ваше величество играет на лютне лучше всех на свете.

– Вы преувеличиваете, господа. Я всего лишь умею перебирать струны, и только, – возразил король.

– О нет, ваше величество! Вы отличный музыкант, – не соглашались с королем придворные. – Умоляем вас, сыграйте еще!

– Ну, не знаю, не знаю… Разве что, вот это я попробую исполнить. Это свободная трактовка веселого лангедокского танца.

Король заиграл, и улыбки появились на лицах придворных. Задорная музыка разогнала печаль, навеянную грустной песнью; сразу захотелось танцевать, и многие начали отбивать пальцами по столу такт мелодии. Генрих выразительно посмотрел на музыкантов: они подхватили мотив танца, и тогда король, отложив лютню, поднялся, подошел к леди Энни, подал ей руку и вывел на середину поляны. Зардевшаяся Энни облокотилась на руку короля и грациозно прошлась с ним, приседая и кланяясь, как того требовало искусство хореографии. Король тоже танцевал на удивление изящно; они были прекрасной парой.

Придворные зашептались: разлад в королевской семье ни для кого не был секретом, и подчеркнутое внимание короля к леди Энни могло стать предвестником больших перемен в политической обстановке при дворе. Сэр Джеймс, не скрывая ликования, перемигивался с друзьями, а сэр Томас, напротив, помрачнел еще больше.

После окончания танца у придворных появился новый повод для пересудов: король отвел леди Энни к своему столу и усадил рядом с собой. Это было неслыханно, это был прямой вызов королеве, которая, хотя и не присутствовала на охоте, но отнюдь не утратила положенные только ей привилегии.

Леди Энни, чувствуя десятки взглядов, устремленных на нее, сидела ни жива, ни мертва, поэтому с первого раза не услышала то, что сказал ей Генрих.

– Дорогая леди, я безумно влюблен в вас. Выходите за меня замуж, – повторил он.

Энни испуганно взглянула на него:

– Помилуйте, ваше величество… Я не понимаю вас. Вы шутите? Как же можно – так, сразу… К тому же, вы женаты.

– Какие пустяки! Я разведусь, я давно собираюсь развестись. Я не люблю жену: более того, – я ненавижу ее!.. Я люблю вас! – пылко сказал Генрих. – Чего мне ждать? Пока я состарюсь? Увы, ведь я не молод… Надо ловить каждое мгновение жизни!