Усманов цедит зло:

– Что ты делала вчера в моем кабинете, жена?!

А я в полнейшем шоке гляжу на него, вспоминая, что, действительно, вчера заходила туда, как в любую из комнат нашего дома…

Но Назар давит дальше:

– Задам вопрос иначе. Почему ты слила информацию с моего компьютера?!

Меня так поражают слова Усманова, что я просто дар речи теряю, не верю, что он даже не хочет услышать мои оправдания, он мне только в вину ставит, обвиняет. И что-то у меня в груди ломается.

Чувствую эту боль, эту пульсацию. Мне словно в душу плюют, потому что мне всегда казалось, что, что бы ни случилось, что бы ни было, супруги должны объясниться, поговорить, попытаться понять друг друга, а Усманов… он здесь и сейчас будто палач и судья в одном лице, зачитывает мне приговор.

– Накажи ее, Назар! Обрушь позор на всю ее семью! Ты в своем праве! Ты должен поступить по закону нашей семьи! – начинает рядом орать Амалия, а у меня мурашки по спине идут из-за ее крика.

Леденею. У меня мороз по коже, и я смотрю в глаза своего мужа. Мужчины, которого люблю… любила всем сердцем и не верю в то, что происходит прямо сейчас. В современном мире…

– Выгнать ее мало! – вновь орет женщина. – Что по нашим законам принято делать с такими, как она?! Пусть убирается из нашего дома! Пусть убирается!

– Замолчи, – глухой голос Назара заставляет Амалию заткнуться, так как Усманов не тот мужчина, который позволит женщине указывать, что ему делать.

Внезапно что-то наверху падает, и мы все замираем, а я поднимаю глаза и вижу, как на лестнице замерла моя дочка.

В ее огромных светлых, как у отца, заспанных глазках стоят слезы, в руке она держит за одно ухо своего любимого плюшевого зайца, без которого не засыпает.

Аля выглядит как встрепенувшийся, напуганный зверек, в своей пижамке с принцессами и босиком…

Мое сердце сжимается только от одного взгляда на дочку. Я боюсь, что эти крики не просто разбудили моего ребенка, но и напугали Алию…

– Дочка… – выдыхаю беззвучно.

Малышка останавливает взгляд на мне, и я по ее губам читаю, как она выговаривает:

– Мамочка…

И бегом спускается с лестницы, достаточно крутой, и я начинаю бояться, что ребенок может поскользнуться и упасть.

– Алия! – вновь шипит змеей Амалия, пытается преградить дорогу моей доченьке, но она обегает бабку и врезается в меня, начинает плакать навзрыд.

– Мама!

Обнимает меня своими тонкими ручками, буквально впивается в меня так, что не отцепишь.

– Успокойся, родная… Успокойся…

Провожу руками по шелковым темным волосикам, пытаюсь успокоить малышку, у которой начинается самая настоящая истерика.

А затем по мне будто автоматной очередью проходятся, когда дочка навзрыд выговаривает:

– Почему папа такой злой? Почему бабушка кричит, чтобы ты ушла?! Я не хочу, чтобы ты уходила… Не оставляй меня, мама, не оставляй меня…

Дочка жмется ко мне, а я обнимаю свою крошку, притягиваю ее к груди. Слезы текут по моим щекам, мне больно становится, нестерпимо просто.

Будто кто-то разрывает меня на части. Вся моя жизнь рушится за мгновение. За секунду.

Одна крупица недоверия способна уничтожить все, что было выстроено за столько лет…

Или же свое счастье я сама себе нарисовала?!

А иначе как?!

Как такое может произойти?!

– Упокойся, милая… – шепчу едва слышно, хотя скорее сама себя успокаиваю и поднимаю глаза на Назара.

Он на меня смотрит. Глаз не отводит. Руки в карманах брюк, мощные плечи напряжены, черная рубашка обтянула сильную грудную клетку, как вторая кожа.

Такой родной и далекий одновременно. Будто стена между нами выстраивается. Прямо сейчас. Кирпичик за кирпичиком. Она становится высотой до небес и такой ширины, что не проломить, потому что…

Слишком много этих, потому что…

Приговор в его глазах и моя боль, потому что начинаю думать, что чувств не было, любви не было, доверия…

Иначе как он мог поверить во все и сейчас ставить в вину предательство и измену…

Улыбаюсь ему горько и отвечаю с нажимом:

– Выгонять меня не нужно. Я сама ухожу от тебя, Назар.

Мне кажется, что мои слова гремят подобно раскатам сильнейшего грома. Я прямо сейчас понимаю, что не прощу ему этих оскорблений, не прощу, что поверил всем… кроме меня… Хотя мог просто поговорить…

– Я люблю тебя, малышка… Как же я тебя люблю… Кажется, что не жил до тебя… Во мраке был… Солнце мое…

Воспоминание о нашей первой ночи, ночи нашей любви с щепоткой моей боли Кажется, что в прошлой жизни все было и с другим мужчиной…

Не с этим. Не с Назаром Усмановым. Жестоким и черствым бизнесменом, у которого сердца нет…

Так о нем говорили всегда, и я понимаю, что были правы.

Это я себе нарисовала романтичный образ и видела то, чего нет…

– Я за тебя и в огонь, и в воду…

Ложь! Наглая мерзкая Ложь!

Нам нужно было просто доверять и верить. Но если нет доверия и веры, разве есть брак?!

– Что ты сказала? – спрашивает и делает шаг в мою сторону, а у самого в глазах такое пламя загорается, что я сильнее к себе малышку прижимаю.

– То, что слышал, – произношу ровно, – дай нам собраться, и больше покой вашей семьи я не потревожу…

Делаю акцент на слове, подчеркиваю то, что отныне я себя частью семьи Усмановых не считаю.

– Назар! Отними у нее дочь! Ребенок принадлежит семье!

Визгливый голос свекрови режет слух, и я прикрываю уши Алии, чтобы малышка не слышала всю ту гниль, которую исторгает этот рот, но все равно дочка все понимает и сильнее в меня вцепляется.

– Мама… не оставляй! Мама… – рыдает так, что у меня сердце останавливается. – Мама, не оставляй…

– Не оставлю, милая. Скорее, умру, чем уйду без тебя…

Я прижимаю малышку к себе сильнее и смотрю в глаза Назара…

И так больно становится. Сегодня должен был быть один из лучших дней нашей жизни, ведь именно в это утро я узнала, что долгожданная беременность наступила…

Сегодня в этом доме должен был быть праздник, веселье и радость…

Сегодня губы Назара должны были целовать меня, а руки обнимать, и мое сердце должно было разрываться не от боли, а от радости…

Но кто-то там распорядился иначе…

И вместо радости пришло горе…

Я утираю слезы с щеки, поднимаю голову и стараюсь выстоять под прицельным взглядом моего мужа…

И впервые в жизни я боюсь. Боюсь до дрожи. До одури из-за того, что может произойти…

Потому что… Я понимаю, что у Назара Усманова есть власть и деньги. У этого мужчины сила. Достаточно одного приказа охранникам…

Да что там охранникам! Такой крепкой мужчина может выломать мне руки и отцепить от меня ребенка, может отнять у меня все, лишь щелкнув пальцами…

Только вот надежда в моей груди все еще теплится…

И я гляжу на мужчину, которого так сильно любила, и сердце замирает в ожидании его решения…

– По закону дочь принадлежит нашей семье! – опять подает голос свекровь, а я все смотрю в глаза Назара, и сердце кровью обливается.

– Ты не имеешь права забирать с собой дочь, – раздается приговором со стороны Усманова, и у меня будто из-под ног земля уходит.

Мне кажется, что я получаю удар в солнечное сплетение. Я даже слова сказать не могу.

– Ты не поступишь со мной так, – выдаю, и по щекам слезы льются рекой, – ты не поступишь так с нами, Назар…

Выдыхаю едва слышно, у меня перед глазами черные точки прыгать начинают, становится невыносимо больно, и я все сильнее прижимаю к себе дочку.

– За что ты так с нами, Наз? – спрашиваю дрожащими губами, а сама поверить не могу, что передо мной мой любящий муж, мужчина, который стал моим первым, был моим единственным…

В его глазах сплошной холод и лед.

– Почему же не поступлю? – задает вопрос, приподняв бровь, обдает меня холодом и льдом. – Ты, кажется, не поняла, за кого замуж вышла, Сат. Так я проясню. Я не слюнявый пацан. Я Назар Усманов, и у меня всегда продуманы все действия наперед. Хоть ты и моя жена. Но. Абсолютно все права у меня, а ты, дорогая моя, не имеешь ничего… Все документы были подписаны и заверены изначально. Ты приняла все условия, Сати, абсолютно все, и я в своем праве! – выговаривает резко, четко, и мой мир рушится. Все слова, которые хотела прокричать в оправдание гаснут, исчезают, стираются…