Хорошо хоть, Васька позвонил именно сейчас, а не когда Дэн добрался бы с пересадками до своего родного корабля, стоящего на 16-м причале судоремонтного завода «Звездочка» на Яграх. Вот тогда бы его из теплой уютной каюты и океанским буксиром не вытащить. А так – вполне даже по пути. Заодно и перекусить не помешает. Интересно, в баре мясо подают?
И билет в кассе нашелся, и автобус как будто только и ждал Его Превосходительство Вилкова: с тихим шипением закрылась входная дверь, приглушенно заурчал мотор, и шикарный междугородный экспресс ловко вырулил с предаэропортовой автостоянки. Дэн откинул голову на мягкий валик удобного кресла и прикрыл глаза…
Несколько лет назад трое закадычных друзей по Высшему военно-морскому инженерному училищу им. Дзержинского в Ленинграде, одноклассники, которых сразу после выпуска судьба-злодейка разлучила на целых десять лет, разбросав по разным северным гарнизонам и определив каждому из них свой непростой путь, встретились в Северодвинске.
И был тогда Васька Лысенко заштатным офицериком в тыловой части бригады ремонтирующихся судов на заводе «Звездочка», куда корабль-плавмастерская, на котором в должности командира группы перезарядки служил Денис Вилков, прибыл, как оказалось, «на вечную стоянку». Ха, «корабль»! Ржавое радиоактивное корыто, на котором шестьдесят человек экипажа занимались перегрузкой активных зон ядерных реакторов подводных лодок. Да к нему даже проверяющие всех рангов боялись приближаться, не то что внутрь заходить. Чистоплюи!
А вот их третий друг, офицер-подводник Генка Соловьев, героически предотвративший страшную аварию на борту стратегического атомохода, попал сюда вроде как на повышение: в штаб Беломорской базы на должность 2 ранга! А на деле был просто сослан «с глаз долой», как и весь расформированный экипаж той многострадальной субмарины. Негоже было высокому военно-морскому начальству и на Северном флоте, и в Москве иметь под боком «живых» свидетелей вопиющего «перестроечного» развала Армии и Флота; когда не сложные в общем-то ракетные стрельбы чуть не превратились в коллективные похороны полуторасотенного экипажа и радиоактивное загрязнение огромной акватории и прибрежных районов.
Залечив раны, Соловьев, с присущими ему дисциплинированностью и требовательностью, взялся за наведение порядка в своей новой епархии. Командование не оставило без внимания такое служебное рвение, и вскоре Генка получил должность одного из заместителей командира БелВМБ и звание капитана 1 ранга. Кроме того, не нашлось и лучшей кандидатуры на выборы в состав городского Совета депутатов, которые честный и принципиальный военный моряк с блеском выиграл.
А Василий Лысенко уже тогда начал проявлять свои недюжинные коммерческие способности. Наверно, зашевелились цепочки генной памяти, доставшиеся вместе с отчеством Арутюнович по наследству от папы – исконно русского армянина из Одессы. И заработал в полную мощь великий дар предпринимательства. Благо, еще и время такое подоспело – девяностые годы. Лысенко генерировал идеи, которые практически всегда оказывались перспективными и, главное, весьма выгодными в чисто материальном смысле. Будь то продвижение на рынок изделий народных промыслов, которым другие прочили полную неликвидность, или организацию экскурсионно-туристических поездок по Северной Двине на свежеотремонтированном прогулочном пароходе, всеми списанном в утиль.
Потом, уволившись на гражданку, Лысенко в срочном порядке реструктурировал свой самый прибыльный бизнес – торговлю лесом. И, не будучи связанным теперь «узами военной службы», организовал прямые поставки через финскую границу в благословенное Еврозабугорье. Разумеется, за их зеленые тугрики. Или еврики. Бабло заструилось Ниагарой!
* * *
Бар действительно оказался тихим и уютным. Кроме стандартной барной стойки, имелись шесть небольших столиков, один из которых, в дальнем углу, и оккупировал Лысенко. На небольшой полукруглой столешнице разместились ваза с фруктами, бутылка коньяка, тарелка с сыром и какие-то салаты.
– А где мое мясо? – вместо приветствия поинтересовался Дэн.
– И тебе здравия желаю, служивый!
– Да-да, «здравие» мне явно не помешает. Растратил я его немерено в напряженной командировке.
– Излишества, наверное, всякие.
– Не без этого, конечно, – согласился Вилков. – А еще я много размышлял…
– Со стаканом в руке?
– …и стали одолевать меня смутные сомнения, что некоторым гражданским известно о моем служебном путешествии значительно больше, чем они тут хотят изобразить.
Лысенко недоуменно приподнял плечи и отрицательно покрутил головой.
– Ну, естественно. А мой рейс в Архангельск ты по картам Таро вычислил. Экстрасенс хренов! Недаром мои собут… собеседники в Мурманске не раз проговаривались о каких-то таинственных доброжелателях. Только не знали они, что нет у меня «доброжелателей» в профессиональной среде. С прямыми начальниками я вдребезги разошелся во взглядах на организацию перегрузочных работ на «живом» реакторе, и не забыл еще разругаться со всеми кураторами по ядерной безопасности из Технического управления Флота. А тут вдруг они же мной и заинтересовались. Не знаешь, кто подсказал?
Василий повторил жест с поднятыми плечами и налил коньяка в оба бокала. Вилков покивал:
– Ну-ну. – Он поднял фужер: – За что пьем?
– Давай за просветление и осознание. Оно ведь иногда ко всем приходит, да?
– И что характерно, вовремя.
Они выпили. Поковырявшись в мясном салате, Денис сам взялся за бутылку с коньяком и налил, не скупясь, в бокалы граммов по сто пятьдесят.
– Давай, что ли, выпьем теперь за наши желания и возможности.
Он уверенно поднял «тару», чокнулся со своим визави и дождался, пока тот начал пить.
– До дна, до дна, а то ведь не сбудется!
От такой алкоатаки оба отходили минут пять, закусывая вперемежку листьями салата, карбонатом и резаными яблоками.
«Ну, друг любезный, то, что телефонные звонки от „доброжелателей“ в штаб Флота – это твоих рук дело, я и не сомневался. Не один год уже хлопочешь, чтобы меня куда-то продвинуть. Но тут другая странность: маханул стакан коньяка без единого возражения. Значит, не хочешь со мной даже в мелочах раньше времени конфликтовать, и обещанный важный разговор еще впереди».
– Как собеседования прошли? – задал вопрос Василий.
– Да все, как обычно. Традиции на флоте с годами практически не меняются. С утра «шило» по кабинетам. В обед водка с пивом в ближайшем шалмане. Ну а уж вечером – ресторан «Урожай» по полной программе.
– Бе-е-едненький!
– Моей десятилитровой канистры со спиртом хватило на неделю. Тут бы уже распрощаться и расползаться по норам, чтобы в покое и отдохновении отращивать искалеченную печень. Но как раз на исходе седьмого дня мне поступило такое предложение, от которого не отказываются. Из самого 12-го Главного управления МО РФ, которое единолично отвечает за ядерно-техническое обеспечение и безопасность в ВС!
Вилков пристально посмотрел Ваське прямо в глаза:
– А у вас, мой друг, действительно «длинные руки», как говорил один известный персонаж.
– Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей, – мгновенно вспомнил Лысенко своего любимого литературного героя.
– Ого, даже без запинки! Надо выпить. Лысенко поднял руку, щелкнул пальцами в сторону освещенной барной стойки, и уже через пять секунд на столе перед друзьями красовалась новая бутылка коньяка.
– И мясо! – вслед неслышно удаляющемуся бармену выкрикнул Денис.
– А у Бендера было отчество Ибрагимович. И еще вторая часть фамилии через тире – Бендер-Задунайский.
– Вася, зная твое отчество – Арутюнович – я давно уже не сомневаюсь в вашем духовном родстве. Тебе бы еще тоже фамилию… через тире. Ты же в Белоруссии родился? У папы армянина из Одессы и мамы с русско-еврейско-прибалтийскими корнями. Бр-р-р! Дикая, взрывоопасная смесь.
– Маму не трожь!
Вилков примирительно поднял руки, но продолжил:
