– Вы пили сырую воду?

– Андрий сказал, что такая чистая вода у него даже дома из крана не течет, вначале выпил он, мы только час спустя, – мой собеседник прятал глаза от моего взгляда.

– А если выше по течению пара дохлых разлагающихся животных в воде? Дизентерии и прочей дряни захотелось, – я невольно повысил голос, привлекая внимание костра.

– Вик, что он говорит? – фамильярно обратился к археологу Андрий.

– Нельзя было пить воду из реки, – моментально ответил Саленко, отступая от меня на шаг.

– Да глупый он, – отмахнулся украинец, возвращаясь к разговору с Данилой. Но Ада отреагировала, она оставила готовку, передав импровизированные шампуры брату.

– А что нам было делать?

– Мне еще никогда не приходилось валяться у ног девушки, посадите меня, – попросил ее и археолога. Самостоятельная попытка сесть была обречена на провал – лодыжки также были стянуты злополучной стяжкой.

– Все бывает впервые, – философски заметила Ада, тем не менее помогая Саленко посадить меня. Привалившись спиной к небольшому валуну, ответил на ее первый вопрос:

– Воду надо было прокипятить, на крайний случай – процедить.

– У нас посуды не было, – огрызнулась девушка, собираясь уходить.

– Как не было? А пустая канистра? А три поллитровые бутылки из-под воды?

– Так бутылки же пластиковые! – еще немного и Ада покрутила бы пальцем у виска.

– Плохо физику знаешь, я кипятил воду даже в бумажном стаканчике, сделанном из листка тетради, – основы выживания в ГРУ были поставлены хорошо. Даже было специальное занятие, когда нужно было придумать свой альтернативный вариант решения той или иной задачи.

– Мне надо жарить рыбу, – Ада явно разозлилась, но я добил ее следующим вопросом:

– А ты удалила хорду у рыбы?

– А зачем? Костей там вроде нет, а хорда – я даже не знаю, что такое… – девушка даже покраснела. Видать и готовить-то не готовила, жила на полуфабрикатах. То ли дело мы, детдомовские. Мы умудрялись и голубей приготовить на заднем дворе: особенно вкусными были пойманные в сентябре-октябре.

– Хорда осетровых ядовита, убить, может, не убьет, но с ног точно свалит. Это такой желтоватый стержень вдоль хребта, удали его. И чему только вас учат в вашей школе?

– Не нападать на суверенные страны, – показала коготки Ада, злая на мой менторский тон.

– Ну да, куда лучше гей-парады и факельные шествия нацистов, – не остался в долгу. Притихший Саленко участия в разговоре не принимал, стоял молча, переминаясь. На последние мои слова Ада не ответила – круто развернулась и пошла к костру, откуда ее дважды звал Данила, говоря, что угли готовы.

Спустя пару минут от костра поплыл дразнящий запах жаренной рыбы – мой пустой кишечник отреагировал громким урчаньем. Пока внимание у костра было отвлечено, попробовал развязаться, но пластиковые стяжки не зря так прочно вошли в арсенал полиции и спецслужб. Убедившись, что попытки безуспешны, начал обдумывать иной вариант освобождения. Очевидно, что Андрий не планирует устранить меня физически. Но и постоянно держать меня связанным он не сможет – это один человек из группы вынужден будет все время приглядывать за пленником. Можно попытаться с ним договориться, временно проявив покорность судьбе. А как руки будут свободны, мне не составит труда вновь захватить власть. Саленко не станет помехой, скорее, даже будет рад. Позиция Ады не ясна, но вряд ли следует ждать активного противодействия. Данила все еще слаб, сам нуждается в посторонней помощи. Оставался всего один Андрий, и хотя он превосходил меня габаритами и обладал внушительной мускулатурой, проблемы я не видел.

«Помяни черта». Ухмыляясь, Андрий шел ко мне, поигрывая ножиком. Еще во время обыска трупов и сбора полезных ништяков обратил внимание на этот нож. Это был легендарный Бенчмейд Барраж из стали М390. У моего сокурсника был такой – острый, невероятно долго державший заточку, нержавеющий. Система крепления клинка была долговечной – за шесть лет учебы Дмитрий даже колол дрова этим ножом во время наших вылазок на природу.

– Стоило бы тебя уморить голодом, – нагнувшись, Андрий разрезал стяжку на ногах, – Но мы люди, а не орки, пошли есть.

Встал я не сразу, минуту пришлось подождать, прежде чем ноги обрели чувствительность. У костра слышалось только чавканье и шумное дыхание – полупрожаренные куски осетрины на пяти металлических колышках дразнили ароматом, заставляя слюну выделяться.

Мне, ожидаемо, достался самый невзрачный «шампур» – самые привлекательные были разобраны. Со стяжкой на руках не разгуляешься, после пары бесплодных попыток обратился к Андрию:

– Разрежь стяжку, я не могу есть.

– А ты положи на землю и попробуй на карачках, – расхохотался дебил, довольный своей остротой. Только Данила пару раз хихикнул – Саленко молча жевал, а Ада метнула неприязненный взгляд на украинца. Отложив свой шампур, она подсела ко мне:

– Я помогу!

Было что-то умильное в том, чтобы отгрызать куски от шампура в руках девушки: игнорируя замечания брата и Андрия, Ада помогала мне принять еду. Шашлык из осетрины получился так себе – без соли и специй это было слегка подгоревшее мясо рыбы. Но желудок требовал еды, организм нуждался в энергии, и я продолжал есть.

– Спасибо, Ада!

Девушка молча пересела на свое место, продолжая прерванную трапезу.

– Что будем с ним делать? – наевшись, Андрий потянулся, широко раскидывая руки.

– Он враг, – первым отреагировал Данила, едва съевший половину своей порции.

– Который вытащил тебя из машины и спас тебе жизнь, – вставил я свои пять копеек, заметив, как кивнула Ада, поддерживая мои слова.

– У него хорошие лидерские качества, вспомните нападение волков и как мы шли сюда, – подал голос в мою защиту Саленко.

– Он не доверил мне автомат, хотя была опасность, что сам не справится, – напомнил Андрий без особой злости в голосе.

– Ты неуправляем, импульсивен и злопамятен, мог использовать его против меня, – никто не собирался защищать меня, пришлось это делать самому.

– Они напали на нас, сколько людей погибло, он враг, и точка!

Этот еле выживший водитель Данила вызывал во мне откровенную неприязнь. И эта тварь говорит о нападении, после многолетних издевательств над жителями Донбасса? Теперь я откровенно жалел, что поступился главным правилом диверсанта – устранять врага при первой возможности.

– Но сейчас мы неизвестно где, Данила, и можно оставить эти разборки, пока не дойдем до своих, – Ада отложила в сторону шампур, добрая половина порции осетрины еще оставалась нетронутой. Либо качество еды ее не устраивало, либо девушка уже наелась.

На пару минут установилась тишина: Андрий рыгнул, спохватившись, извинился перед Адой. Та махнула в ответ, типа чего уж там, рыгай себе на здоровье. По лицу украинца было видно – происходила внутренняя борьба. Он усиленно размышлял, мимика на лице менялась ежесекундно.

– Я не хочу его убивать, и держать все время связанным – тоже не вариант, – словно говоря сам с собой, Андрий медленно обошел вокруг костра. – Развязать ему руки опасно – попытается завладеть оружием и снова начнет вести себя как командир. Русские – они такие, – с обидой, выделяя слово «русские», продолжил украинец. – Самый лучший вариант – каждый пойдет своей дорогой, если ему повезет, доберется до своих, если нет – наша совесть чиста.

– Каких своих, идиот? – не смог удержаться от оскорбления, – Нет ни моих, ни твоих. Мы черт-те где, неизвестно даже, Земля это или другая планета. А может, это Земля, но мы находимся за тысячу лет до появления цивилизаций, в эпоху мамонтов.

– Это не эпоха мамонтов, – встрял в разговор Саленко. Мы синхронно повернули головы в сторону археолога. Воодушевленный вниманием, Саленко начал загибать пальцы:

– Река, растительность, температура окружающей среды, стая волков и собак – все это могло быть только после ледникового периода. Мы на этапе постгляциального развития, предположительно, во временном периоде от десяти до пяти тысяч лет до нашей эры.