– Лив! – прозвучал звонкий голос Мелани. – Мы наблюдали за вашим маневром! Это было так красиво! Шикарное зрелище!
Мел повисла на шее Оливии, почти задушив ее от радости, она хохотала и что-то рассказывала, но девушка так устала, что половины не услышала. Она попыталась повернуться в сторону Даниэля в надежде, что он оторвет с ее шеи подругу, но Даниэль уже пожимал руку Джека Арчера, принимая его поздравления.
– Ты сам-то видел? – засмеялся Арчер. – Наверняка даже не представляешь, как это выглядело со стороны, я покажу тебе.
Из кармана пиджака Джек достал мобильный телефон, и Оливия встретилась с недовольным взглядом Даниэля. Он еще помнил про утопленный телефон.
Мел наконец разжала объятия, отпустив Оливию, и девушка увидела Герберта. Он просто стоял в стороне. Как привидение. Единственный бесшумный среди этой громкой толпы: Марка и Шона, в один голос поздравляющих Даниэля, смеющейся Мелани, хлопающей в ладоши, к которой присоединились Нина и Дженнет.
– Пошли, посмотришь, – Мел потащила Оливию к пилотам, даже не поинтересовавшись, хочет она того или нет.
Наконец наступило молчание, и все взгляды устремились на экран телефона, где на видео тройка самолетов пролетала совсем близко друг к другу. Их самолет летел ниже всех с выпущенным шасси. Как большая птица с распахнутыми крыльями. Два других резко ушли в сторону, набирая высоту и уходя на второй круг, оставляя их для опасного маневра.
Даниэль присвистнул, наблюдая за тем, как разворачивается эта махина, демонстрируя всю свою красоту. Крыло чуть не коснулось земли, и Оливию вновь затошнило. Она вспомнила свой страх, как внутренности буквально вырывались наружу, как сила тяжести готова была кинуть ее в сторону поворота. Но на видео все было шикарно, просто божественно и впечатляюще. Развернувшись, самолет поднялся выше и пошел на второй круг.
Джек выключил видео со словами:
– Я бы так не рискнул. Молодец, Фернандес, это надо отпраздновать! – Он смерил недовольным взглядом Оливию, очевидно, помня ее слова перед вылетом из Гамбурга, и ткнул в нее пальцем: – С тобой мы еще не договорили. Пойдешь с нами.
Брови Даниэля взлетели вверх. Он не хотел праздновать, тем более с этой девушкой.
– Я устал, пожалуй, пойду домой, – он обошел Арчера, буквально налетая на Марка. – О, нет.
– Да! – закричала Нина, хлопая в ладоши, радуясь, как ребенок. – Мы ждем уже два часа.
– Два часа, – кивнул Марк, слыша, как рассмеялся Джек. – Мы тоже устали, но отпраздновать это надо.
– Где вы хотите праздновать? – спросил Даниэль в надежде, что уйдет оттуда же сразу, как придет.
– У тебя дома, – улыбнулся Джек.
Даниэлю показалось, что он ослышался:
– У меня? – Он пальцем указал на себя в надежде, что его все-таки подводит слух. Но все кивнули, что доказывало и наличие хорошего зрения.
Оливии на долю секунды стало его жаль – он влип. Они не разойдутся до самого утра. Но это их проблемы, вернее, его. Что касается ее, то она в жизни не переступит порог дома Даниэля Фернандеса. С нее хватит, она устала, и никакого праздника ей не хотелось, тем более с Даниэлем. Шли уже вторые сутки постоянного общения с ним. Он был везде, даже там, где его не должно было быть.
– До свидания, – кивнула она и покатила чемодан к выходу, когда разочарованный голос Мел ее остановил:
– Оливия, ты не можешь вот так нас бросить.
– Не могу? – удивилась девушка, смотря в грустные глаза Нины и Мелани. А вот Даниэль, напротив, был даже очень рад, с улыбкой он махал ей рукой на прощанье. В этот момент она припомнила о том, что он солгал про ночной вылет в Париж и лишил прогулки с Патриком, значит, пришла ее очередь на очередную гадость. – А почему бы и нет? – Она пожала плечами и взглянула в глаза уже нахмурившегося Даниэля. Он явно недоволен. – Отличная идея. Мне как раз не хватает праздника.
Тот факт, что она хотела праздника, насмешил Даниэля больше, чем напугал. Оливия решила таким образом отомстить за неудачную попытку встретиться с Патриком. Пусть будет праздник. Он устроит ей такой праздник, что она еще долго будет вспоминать. В его голове уже зрел план. Ведь он так и не успел ей сказать главное, он не солгал ей насчет полета, их рейс действительно должен быть. Он солгал ей только насчет Парижа и вылета ночью. На самом деле они должны отправиться в Брюссель ровно через четырнадцать часов. Этого времени хватит, чтобы Оливия так отпраздновала, что у нее не будет сил даже прийти в аэропорт. Жестоко. Но оно стоило того.
Они вышли из здания аэропорта, направляясь к стоянке. С одной стороны щебетание Мелани, с другой Нины создавали больше шума, чем двигатели самолета. Но даже от этого шума настроение поднималось. Оливия шла молча, любуясь впереди идущей парой Шона и Дженнет. Его форма пилота и ее форма стюардессы вместе создавали чарующее зрелище, которым можно было любоваться вечно. Пилот и стюардесса – этот союз был ей знаком…
Из задумчивости ее вывел голос Даниэля:
– Садись в машину, я не хочу стоять здесь вечно.
Она вздрогнула, переводя взгляд на него, потом на уже знакомый серый «Мазерати». Он открыл перед ней заднюю дверь, и девушка молча села, чем сильно удивила его.
Он нахмурил брови, взглянув в сторону Шона и Дженнет. Кстати, это отличная возможность спросить, как им удается встречаться. Зная свои плотные графики и такие же Джека Арчера, – это в принципе невозможно. Наверняка они видятся раз в месяц.
Сев в машину и надавив на газ, обгоняя машины, Даниэль вырулил на главную дорогу, остановился в пробке и обратился к Марку:
– Как прошел ваш полет в Лондон?
Все внимание Оливии тут же устремилось на Марка.
– Все хорошо. Хитроу все такой же дождливый и туманный.
– Не удивляюсь, – усмехнулся Даниэль. – Как полоса?
– Две полосы, из них одна наша, размер три девятьсот. Терминал три и пять специально переоборудовали для обслуживания «Эйрбаса-380». В целом неплохо, но реверс при посадке по-прежнему нельзя использовать. Хотя ты его и не любишь.
Даниэль кивнул, смотря в зеркало заднего вида, но совсем не на машины, следующие за ними. Он смотрел на Оливию.
– Как можно сесть без реверса на полосу три девятьсот? Если наша полоса в Дубае составляет четыре пятьсот.
Она взглянула на него, встречаясь взглядом в зеркале:
– Так же, как ты сел на полосу две пятьсот в Коломбо. Как ты это сделал?
– Чертовски сложно и с реверсом в полете. А у вас длина полосы равна пробегу нашего самолета без реверса, который нельзя использовать в Хитроу. Мне кажется, вредность у англичан в крови.
Оливия нахмурилась, давая ему отпор:
– Тебе лишь бы прокатить самолет по всей полосе, даже если она четыре тысячи пятьсот метров; видимо, черта испанского характера заключается в том, чтобы использовать даже то, что можно не трогать.
Он резко обернулся.
– Люблю трогать то, чего другие касаются редко.
– У таких людей, как ты, – она нагнулась к нему, шепча на ухо, касаясь дыханием его слуха, – психическое заболевание, называется манией величия.
Даниэль улыбнулся, ее слова лишь разжигали огонь внутри его. Желание ответить ей было настолько сильным, что он уже готов был это сделать, но Марк перебил его:
– Даниэль, мы не в самолете, здесь я не второй пилот, и у меня нет руля.
Недовольный взгляд Даниэля пронзил Оливию, и он тут же отвернулся, нажимая на газ. У него будет целая ночь, чтобы поставить эту выскочку на место.
Пока Нина, сидящая на заднем сиденье вместе с Оливией, рассказывала о вышедшем журнале с совместной фотографией с Марком, девушка смотрела в окно на проносящиеся пейзажи. Опять она в этой машине, опять они едут по той же дороге. Опять вечер с огнями красивых зданий. Стоило признать, что, познакомившись с Даниэлем Фернандесом, она стала чаще любоваться этим городом.
Подъехав к высокому забору, Оливия не сразу осознала, что они приехали к месту назначения. Она ждала что-то наподобие многоэтажного дома в центре города. Но это был далеко не центр, рядом не было шума центральной дороги. Здесь обитал лишь один шум – волн Персидского залива, бережно касающихся берега.
