Занятия я начинал с ходьбы по кругу, затем мы, находясь в движении, делали различные гимнастические упражнения и уже после переходили к более серьезным процедурам. Я делил своих студентов на маленькие группы и давал задания. Одни у меня прыгали через коня, другие подтягивались, третьи занимались прыжками в длину, высоту. Я их приучал к самостоятельности. На первом месте был контроль. Ребята занимались отдельно от девушек. Я ходил от группы к группе и проверял результаты.

Однажды, одна из девушек оступилась. Она так искривила лицо, что я был вынужден вызвать скорую помощь. Этот шаг со стороны моей подопечной был очень смел. Мне за него попало. Нет не от директора и не от Олега Анатольевича от врача:

— Да нет у нее ничего, все в норме, не видите разве. Она одного хотела привлечь ваше внимание и всего лишь. А вы поддались: взяли ее на руки ходили с нею по залу в поисках куда уложить, пока не набрели на теннисный стол, затем принялись ощупывать ногу.

Как я ругал себя. Надо же попался. Правда, это для меня была наука. Я стал стреляным воробьем, и теперь если что-то подобное свершалось с девушками, задействовал их же сверстников — ребят. Положение сразу же изменилось, проблемы подобного рода исчезли.

Олег Анатольевич считал, что мне нужно не только проводить занятия, но и еще выступать в роли тренера — подыскивать способных ребят, которые после смогут сдать на разряд — вырваться в большой спорт. Я, не представлял себя в роли тренера, однако как-то раз одна из девушек привлекла мое внимание и заслуженно. Ее результаты были просто ошеломляющие. Физурнов, когда я ему о ней рассказал, сразу же выдал:

— Асоков, ты ее нашел, ты и прояви свои тренерские способности! — Мне ничего не оставалось делать — я приступил к занятиям с девушкой отдельно. Вначале все шло гладко, но однажды она узнала, что для меня важны ее результаты — тут же перестала ходить даже на обычные уроки физкультуры. Мне пришлось отправиться к ней в общежитие, чтобы поговорить.

Первой в общежитии я увидел тетю Надю.

— Андрей, ни как ты? — воскликнула она и тут же открыла мне вертушку. — Давно я тебя уже не встречала. Заходи. Я хочу знать, как вы там поживаете, и тетя Надя принялась меня расспрашивать. Мне пришлось обо всем рассказать ей и о себе, и о Светлане, и о своих друзьях.

— Ты на меня не обижайся, что я так вот по-простому.

Тут к тете Наде заглянула девушка.

— Маша, ты в магазин? — спросила вахтерша и, не дожидаясь ответа, сказала. — Купи мне булочку. Да и себе можешь одну прихватить. У меня тут денег хватит. На, держи.

— Ох уж эти вертушки! — сказала мне тетя Надя, когда девушка вышла за дверь. — Истратят деньги на всякие там сладости и ходят «лапу сосут», а мне жалко их вот и прошу купить что-нибудь для себя, а потом то одной отдам, то другой. У меня даже касса взаимопомощи есть. Деньги нахожу — девчат много ходит, туда-сюда, теряют и в коробку, вон видишь, на окне стоит. Девчатам после и отдаю их. — Мне было приятно поговорить с тетей Надей. Я подивился ее добрым поступкам и отправился к своей подопечной. Уговорить я девушку не смог. Правда, занятия физкультурой ей пришлось возобновить. Я ей пригрозил:

— Ты у меня дальше не пойдешь! Так что решай? Или уходишь из техникума или же ходишь на занятия.

— Я приду, Андрей Николаевич, только не выгоняйте меня, — жалобно попросила моя подопечная. А я и не собирался ее выгонять, да и вряд ли бы смог. Просто тогда были такие времена — нас педагогов уважали, ценили, а еще порой и боялись.

Девушки студентки ко мне тянулись. Я, как мог, отбивался от них. Это, наверное, происходило из-за того, что моя зазноба была в положении. Мне не хватало ласки, и это было заметно.

Светлана чувствовала притязания ко мне представительниц слабого пола и часто меня навещала. Приходила на спортивную площадку или же в спортзал садилась где-нибудь в укромном месте и вязала. Это занятие ей кто-то посоветовал, как необходимое для правильного развития плода. Еще она в доме взяла на себя мытье полов. Однажды ее застала моя мать Любовь Ивановна:

— Да что же ты делаешь? У нас, что не кому убраться? А ну давай прекращай сейчас же!

— Мне нужно ползать! — ответила ей Светлана. — Мои знакомые по утрам рассыпают спички и затем их собирают. По мне лучше уж с тряпкой полазать — сделать доброе дело, чем зря время терять.

Раньше моя жена ездила к родителям сама или же с братом Алексеем, теперь я уже был вынужден ее сопровождать. Живот у нее стал огромен, и я, глядя на супругу, беспокоился.

Мы ездили на машине. Алексей этим пользовался и часто подсаживался к нам. Мне волей-неволей приходилось жертвовать одним из выходных дней. Для того, чтобы жертва с моей стороны не была значимой я выбирал время, когда можно было попариться в бане. Светлана того не замечала и часто передо мной оправдывалась:

— Ты должен меня понять, — говорила она, — я ни могу не увидеть отца, — затем жена добавляла, — и мать.

— Одним словом, ты папенькина дочка, что тут поделаешь, ничего, — говорил я в заключение нашего разговора. Она, улыбаясь мне, кивала в ответ головой.

Филипп Григорьевич о ней заботился более чем кто-либо из ее близких родственников. Приемный сын был важен лишь только для Марии Федоровны и еще для бабы Паши.

Мария Федоровна видела отношения мужа и дочери и поэтому позволяла себе быть менее внимательной к ней, даже в период беременности. Я помню, она лишь однажды сказала ей:

— Света, ты будь осторожна, а то все может быть, я знаю, какого это носить под сердцем ребеночка. — И все. Других любезностей я больше от нее не слышал.

15

Сын родился в мое отсутствие. Его рождение было преждевременным. Он должен был появиться на свет только через месяц. После мне Светлана в мельчайших подробностях рассказала о том, как это случилось. Возможно, на нее повлияло то, что она осталась одна дома.

— Андрей, я не знаю, что со мной произошло. Ты уехал и мне, отчего то вдруг стало страшно. Я ведь перед твоим отъездом хорошо себя чувствовала. Меня ни что не беспокоило. А тут… — Мне было не по себе. Что я мог ей сказать, лишь обнял и принялся осторожно целовать, едва касаясь губами. Она уронила голову мне на плечо и расплакалась.

Я тогда ездил на соревнования в Курган, большой областной город. Если бы знал не поехал. Свой триумф я хотел приурочить к рождению ребенка. У меня хорошо продвигались дела. Занятия штангой должны были мне принести успех. Я быстро добился необходимого результата по поднятию тяжестей соответствующего званию мастера спорта. Проблема заключалась в том, что мне необходимо было его зафиксировать. А это было возможно только в том случае, если на соревнованиях в судейской коллегии находились тренеры соответствующего уровня, да и количество их было не ниже требуемого. Все это в Кургане было.

Я надеялся, что мне удастся показать себя, поэтому и поехал в такую даль. Однако не получилось. Рано утром перед самыми соревнованиями мне позвонила мать и сказала:

— Андрей, ты стал отцом. Светлана родила тебе сына. Все бросай и выезжай! То, что у нас происходит важнее всего!

Я тут же отправился в соседнюю комнату гостиницы, в которой жил Олег Анатольевич. Раза два стукнул в дверь и вошел, не дождавшись слов: «да-да». Он брился. Едва я открыл рот и рассказал о случившемся событии, мой тренер, отбросив станок, вытер полотенцем мыло с бороды и, схватив меня за руку, принялся поздравлять, а затем сам предложил, не дожидаясь окончания выступлений, выехать, что я и сделал. Олег Анатольевич, так как я у него был не единственный подопечный — остался. Мой тренер привез группу ребят, пробующих свои силы. Кроме всего прочего Олега Анатольевича избрали в состав судейской коллегии.

Как я добирался до дома — это уже отдельный разговор. На прямой рейс Курган — Москва я билет не взял, лишь только до Челябинска, на двенадцати местное авиа-средство, так называемый «Кукурузник». Я надеялся, что в Челябинске будет проще. Однако, прибыв в аэропорт и прокрутившись у касс не один час, я приобрел билет лишь до Свердловска. Ну, уж в Свердловске билеты будут — шесть рейсов до Москвы на один из них сяду, но не тут-то было — не сел. Пришлось мне лететь до Горького и уж затем только до столицы. Дома я был поздно, около часа ночи.