Мартин прокашлялся.

– То есть после вашей… ссоры вы больше его не видели и не разговаривали с ним?

Вивиан покачала головой, не отводя глаз от окна.

– Нет, я ведь обиделась. Но сегодня утром от него не было эсэмэски, и это меня насторожило. Поругались мы или нет, всегда, если мы проводили ночь порознь, Рольф утром отправлял мне сообщение. А сегодня ничего такого не было.

Ее взгляд как будто скользнул по площади, и Мартин посмотрел туда же. Вчерашний шторм успокоился, но лучше уж белые барашки на гребнях волн и бьющая в причалы вода, чем это тоскливое серое затишье.

Он на мгновение отвлекся от Вивиан и подумал о том, как продвигаются работы по укреплению поселка. Фьельбака выстроена на глине, и ей, как и некоторым другим населенным пунктам бохусленского побережья, угрожают оползни. Отчасти это связано с изменением климата и повышением уровня моря, но Мартина поразило, как редко он задумывается о таких вещах. Чаще бывает занят протечками воды в собственной квартире. Между тем ледники тают, и суша медленно поглощается Мировым океаном. Но в голове не остается места осознанию этого факта.

– То есть вы не знаете, как долго Рольф пробыл в галерее. Когда должна была открыться выставка?

– Завтра, в понедельник. Рольф долго готовился. Почти неделю на месте и до этого полгода дома, в Стокгольме. Отобрал снимки по теме – только платиновая печать.

– Платиновая печать? – Мартин смотрел на Вивиан озадаченно.

Раньше он никогда о такой не слышал. Хотя, в общем, мало что знал о фотографии. Снимал на смартфон дочь Туву, Метте и ее маленького Йона – вполне сносно на дилетантский вкус. На последнем снимке Тува держала руку на животе Метте. Мартин невольно сглотнул, вспомнив о них.

– Я не специалист, но за годы работы с Рольфом набралась кое-каких слов, – сказала Вивиан. – Это способ печати снимков, при котором используются драгоценные металлы – платина и палладий. Выходит недешево, но качество изображений уникально.

– То есть снимки в экспозиции представляют собой большую ценность? – Нахмурившись, Мартин подался вперед. Важная информация. Такой поворот увеличивал вероятность кражи со взломом.

– Ценность, да. Но не только из-за технологии печати. Рольф был мастером мирового уровня. Оригиналы его работ продаются за сотни тысяч крон на аукционах и в галереях по всему миру.

– Это впечатляет… Простите мое невежество.

– Ничего страшного. Конечно, об этом знают не все.

Тут Вивиан улыбнулась, впервые за время их разговора. Ее напряженное лицо расслабилось, и Мартин вдруг оценил своеобразную, хрупкую красоту этой женщины.

– Но ведь наверняка многие догадывались о ценности снимков в галерее?

– Да, объявления о том, что Рольф будет выставляться, висели по всему поселку, да и по всему побережью. Но до вчерашнего дня никаких фотографий в галерее не было. Я заходила туда. Сначала Рольф всегда работает с пустыми рамками, в которых ничего нет, кроме названия снимков. Развешивает их по стенам, меняет местами… Обычно приходится пересмотреть множество вариантов, прежде чем остановиться на лучшем. При этом ему не нужно подглядывать в оригиналы: все снимки у него в голове.

– Он как будто снимал… природу? – нерешительно спросил Мартин.

– Природу и людей в естественной среде. Самые известные снимки были сделаны на острове Борнео, где Рольф около года прожил в племени пенан.

– А эта выставка? Какова ее тема?

Мартин проникся невольным уважением к Рольфу Стенкло. Он всегда восхищался увлеченными чудаками, каким, все сомнения, был фотограф, ради любимого дела год проживший среди людей каменного века в Юго-Восточной Азии.

Вивиан покачала головой.

– Странно, но о последней выставке я почти ничего не знаю. Рольф всегда показывал мне фотографии, но только не в этот раз. Он что-то говорил о том, что тема связана с его прошлым. И на стенах, насколько я помню, было пятнадцать рамок.

– У него были враги?.. Возможно, «враг» звучит слишком драматично. Я имею в виду… мог ли кто-нибудь желать Рольфу зла?

Вивиан энергично замотала головой:

– Нет, его любили все. У Рольфа не было врагов.

– Хорошо. Если вспомните что-нибудь, что может иметь значение для следствия, просто свяжитесь с нами. Вот мой телефон.

Мартин протянул Вивиан визитную карточку, которую она спрятала в кармане своего кардигана.

– Когда… мне его отдадут?

Вивиан произнесла эти слова, и осознание случившегося поразило ее с новой силой. Лицо сморщила гримаса боли.

Мартин взял ее руку.

– Мы постараемся не задерживать дольше необходимого… И на сегодня достаточно, как мне кажется. Если оставите свой телефон, буду благодарен. У вас есть кто-нибудь, с кем можно пожить первое время, чтобы не оставаться одной?

Вивиан кивнула. Дала ему свой номер и встала.

– Мне пора собираться, – сказала она и, не простившись, направилась к регистрационной стойке.

Мартин проводил ее долгим взглядом. Иногда чужого горя бывает больше, чем можно вынести. У него была Тува, которая слишком напоминала о Пие. Он унаследовал дом своей мечты, а всего пару месяцев назад они с Метте узнали, что ждут первого общего ребенка. Но встречи вроде этой, с Вивиан, напоминали, как легко смерть может все разрушить.

– Что скажете?

Патрик следовал за Фариде Мирзой, которая быстро возвращалась к своей машине, на ходу снимая перчатки.

Подойдя к машине, она занялась защитным костюмом, который нужно было аккуратно сложить в сумку. Фариде не торопилась и как будто не обращала внимания на нетерпение Патрика, переминавшегося рядом с ноги на ногу.

– Кто-то выстрелил Рольфу Стенкло в затылок из пистолета для забивания гвоздей, – наконец ответила она. – Мы обнаружили на рукоятке волокна ткани.

– Сколько времени займет анализ?

Ответ на этот вопрос был предсказуем:

– Трудно сказать. Лаборатория сейчас перегружена.

– Еще следы были?

– Немного. Конечно, в зале полно отпечатков, как и в любом общедоступном месте. Нам предстоит искать иголку в стоге сена, но мы сделаем все возможное.

Патрик раздраженно посмотрел на толпу любопытных за заградительной лентой. Стервятники… Но со стороны площади к галерее быстро приближалась подруга Эрики Луиза. Патрик дал знак коллегам в форме ее пропустить. Луиза помахала ему рукой и побежала к отелю.

– Можете сказать хотя бы приблизительно, когда умер Рольф Стенкло? – спросил он Фариде.

Та пожала плечами.

– Окончательный ответ будет позже. Но если вас интересует предварительная оценка судмедэксперта, то где-то около полуночи, плюс-минус час.

– То есть позже судмедэксперт сможет сказать более точно?

Хедстрём смотрел на окна гостиницы. Получается, Рольф был убит, когда сам Патрик находился всего в нескольких метрах от него…

– Позже, не сейчас.

– Что ж, будем довольствоваться тем, что имеем.

Патрик коротко кивнул. Он ничего не имел против Фариде лично, но к манере Торнбьёрна общаться на месте преступления привык за долгие годы совместной работы. То, что происходило сейчас, было… просто ново.

– Надеюсь на плодотворное сотрудничество. Торнбьёрн передает вам привет из Торревьехи, – сказала Фариде, как будто услышав его мысли. – Моим коллегам понадобится еще пара часов, чтобы закончить.

– Дайте знать, если найдете еще что-нибудь.

Патрик взмахом руки позвал Йосту и Мартина и, когда они подошли, показал на окна «Большого отеля».

– Возможно, Рольфа убили в самый разгар вечеринки. Я был там. Мы должны опросить гостей. Если в нужный момент кто-то из них вышел покурить или посмотрел в окно… он мог увидеть что-нибудь интересное. Мартин, ты говорил с его женой. Есть что-нибудь?

– Фотографии, которые Рольф собирался выставить, представляют собой большую ценность. То есть это могла быть неудачная попытка ограбления. Пятнадцать снимков, каждый по несколько сотен тысяч крон. Куча денег.

– Продать такое непросто. Но мы можем иметь дело с неопытным или глупым грабителем, что бывало не раз. Наконец есть черный рынок, где покупатели не задают слишком много вопросов. Хорошая идея, Мартин. Здесь есть от чего оттолкнуться. Я поговорю с Луизой Бауэр, организатором праздника. Попрошу список гостей с номерами телефонов. Нам придется обзвонить их всех, только так и можно управиться в разумные сроки.