Проблема заключалась только в том, что общался с ней не я в нынешнем своём обличии Сани-лётчика, а тот, кем я был до переноса, Сергуней Носовым. Ну да ладно, что-нибудь придумаем…

В отделении Промстройбанка №92/3 было сонное царство – никто не бегал по коридорам с вытаращенными глазами, никто не кричал, что до закрытия опердня остаётся пятнадцать минут, а тут ещё сто невведённых платёжек лежит, или что опять красное сальдо на коррсчету и завтра нас закроют к чертям собачьим. Слышно, короче говоря, было, как сонная муха пролетает. Половина первого этажа сталинского дома, где обитал этот филиал, кстати, была отведена под так называемый РКЦ, расчетно-кассовый центр ЦБ СССР. Чем он занимался, я честно говоря, так никогда и не узнал, но народу там много сидело, сто процентов из них женского пола. Они с большим любопытством изучили мою фигуру, пока я мимо проходил. А и во второй половине этого этажа мужчин было ненамного больше, а конкретно я только одного увидел.

– Алевтина Игнатьевна на месте? – спросил я в приёмной банка у секретарши, немолодой и некрасивой женщины в ужасном платье с бантиком где-то между грудей и с печальными, как у коровы, глазами.

– На месте, – ответила она, – а ты кто такой? Тебе назначено? – непринуждённо перешла она на ты.

– Нет, я без назначения, – ответил я, – можете сказать, что я принёс весточку от Сережи Носова и Славы Шульца, она поймёт.

Секретарша скрылась за обитой убогим дермантином дверью кабинет и очень быстро вернулась.

– Заходи, – сказала она, придержав дверь, та пыталась закрыться, влекомая ржавой железной пружиной.

Да уж, хреново банкиры живут, подумал я, входя в кабинет, не как в нашем времени.

– Здравствуйте, – сказал я, – Алевтина Игнатьевна. Меня зовут Александр Летов, можно просто Саша.

– Здравствуй-здравствуй, – ответила она, – Александр. Так что ты там говоришь про Сережу со Славой?

– Привет они вам передают и наилучшие пожелания, – сказал я и, опережая её последующие вопросы, сам вывалил подробности их жизни. – Слава в Германию уехал вместе с родителями, живёт теперь во Франкфурте, работает механиком на местном заводике, женился недавно. А Серёжа пока холостой, убыл на днях в Норильск на заработки, длинный северный рубль зарабатывать, – зачем-то приписал я ему биографию своего друга.

– Даааа, – мечтательно сказала Алевтина, – хорошо мы жили в этом доме на Октября, дружно… а ты-то кем им приходишься? – вспомнила она обо мне.

– Так наша семья в вашу же комнату переехала, ну когда вам отдельную квартиру выделили, – начал фантазировать я, – мы и подружились с Сережей и Славиком.

– Ясно, – бросила она, – а меня ты почему вдруг вспомнил?

– Мне Славик письмо недавно написал, где про вас вспомнил…

– Надеюсь, хорошее вспомнил?

– Да, исключительно положительное, – не стал разочаровывать Алевтину я, – и там упомянул про вашу профессию и место работы. А у меня как раз по этой теме сейчас разработка идёт.

– У тебя лично, как Саши Летова, – спросила она, – или у коллектива, где ты трудишься?

– И то, и это, – увильнул я, – я сейчас работаю в хозрасчетном объединении при Городском райкоме комсомола…

– Что-то я про это слышала, – начала Алевтина, но не закончила фразу.

– Короче говоря, вот, – тут я наконец вспомнил про свой груз и выставил на стол мартини и торт.

– Ничего себе, – и она потрясённо покрутила бутылку, читая то, что на ней было написано. – Прямо вот в Турине сделано?

– Так точно, Алевтина Игнатьевна, – отчеканил я, – в административном центре области Пьемонт, Северная Италия.

– В Берёзке поди прикупил?

– Достал, – ушёл от ответа я, – для хорошего человека ничего не жалко.

На столе, как бы ниоткуда появились две рюмки и блюдечки под торт, мы дружно выпили по первой, и я продолжил.

– Так вот, про акционирование…

– Откуда ты знаешь, чем мы сейчас занимаемся? – подозрительно прищурилась она.

– Так нетрудно догадаться, – отвечал я, – сейчас этим делом занимается 90% банковских руководителей. А кто не занимается, тот усиленно думает в этом направлении.

– Ладно, продолжай, – налила она ещё по рюмочке.

– Есть коммерческое предложение, – ответил я, опрокинув рюмку в рот, – знаете такую контору АМТ?

– Это где Куриленков что ли главным? – спросила она. – Её все знают.

– Так вот, от господина Куриленкова поступило предложение помочь вам с акционированием и раскруткой на начальном этапе. Действовать он собирается в одной связке с райкомом комсомола, так что поддержка сверху гарантирована. 40% уставного капитала от АМТ, а от райкома и вашего банка по 30%. Такое вот предложение, если вкратце…

– А что же он сам-то не пришёл? – задала логичный вопрос Алевтина. – Или хотя бы из райкома какого секретаря не послал?

– Это сугубо предварительный разговор, – дипломатично ответил я, – на уровне соглашения о намерениях. Никого ни к чему не обязывает… если стороны договорятся продолжать договариваться, на следующем этапе подключится и руководящий состав.

– Я останусь при этом руководителем банка? – задала таки самый насущный вопрос она, – или меня планируют подвинуть?

– Ну что вы, что вы, дорогая Алевтина Игнатьевна, – мгновенно среагировал я, – конечно же вы и далее будете руководить подведомственным заведением, так же как и раньше. Только за очень другие деньги.

– За какие? – клюнула она на эту удочку.

– Вот сейчас у вас зарплата, – я поднял глаза к потолку, делая вид, что прикидываю, сколько, – скажем так, в районе 300-400 рублей. Верно?

– Ну допустим, – ответила она, – немного не угадал, но совсем чуть.

– А будет не меньше пяти тысяч, и это только стартовые условия. Дальше она десятками тысяч измеряться станет.

– Это привлекательные условия, – прищурилась она, – а за счёт чего такой рост случится?

– Ну Алевтина Игнатьевна, ну я вас умоляю – вы же в банке работаете и видите, сколько у вас накапливается на 707 счету – финрезультат текущего года.

– На 706-м, – поправила она меня, – 707-й это к прошлому году относится.

– Извиняюсь, – проглотил поправку я, – давно не имел с этим дела, подзабыл. Ну так вот – видите, наверно, этот финрезультат-то? Который чуть менее, чем на 100% уходит в ЦБ. А после акционирования будет оставаться в распоряжении правления банка.

– Налоги ещё вычесть надо, – вставила она очередные пять копеек.

– Правильно, надо… а ещё аренду, зарплату персонала, коммуналку и обязательные резервы. И всё равно после этого останется весьма круглая сумма. Клиентская-то база у вас наработана и никуда после акционирования не денется, верно? Так что зарабатывание денег продолжится примерно с той же скоростью. И это я ещё не начинал разговор про новые возможности…

– Допустим, – всё-таки с немалой долей сомнения в голосе продолжила она. – А какой смысл тогда Центробанку отпускать нас на вольные хлеба? Такие деньги мимо него поплывут.

– Так Центробанк это не человек, а тяжёлая и неповоротливая машина, ей деньги без надобности. А занимается акционированием как раз не машина, а человек, которого можно мотивировать и заинтересовать…

– И ты знаешь механизм этого мотивирования?

– Э литтл, – зачем-то перешёл я на английский, – немного в курсе. Займёт вся эта бодяга месяц-полтора. После этого можно будет приступать к активной деятельности в новых рыночных условиях.

– Складно говоришь, – усмехнулась она, – ну давай ещё по рюмке и мне работать надо.

– Так что передать господину Куриленкову? – уточнил я, выпив душистый мартини.

– Передай, что я взяла паузу на подумать. Напиши, как с тобой связаться – я позвоню.

– Увы, нет у меня пока что телефона, – ответил я, – пишу райкомовский, там сидит такой Геннадий Палыч, он полностью в курсе проблемы. Или ногами можно зайти на Свердлова, дом 10, квартира 12, два звонка, два шага от банка – я там сейчас обитаю.

– В коммуналке? – зачем-то спросила она.