Семейные вечера в кругу большой семьи, где Алекс был не единственным ребёнком, но самым младшим.

Я видел статного мужчину, что был окружён красивыми женщинами, одна из которых являлась, матерью Алекса, но при этом и остальные дамы относились к парню как родному.

Видел сурового пожилого мужчину, что занимался с Алексом общим развитием тела и духа, объясняя суть того, как быть магом и жнецом.

Из этих воспоминаний я понял, что Алекс на тот период жизни ещё не имел принадлежности к силе и дед не зная, будет ли он жнецом или магом, а может, и тем и другим, преподавал всё в комплексе. Ведь как я понимал, дед сам был и тем и другим.

Однако кадры счастливой жизни в кругу семьи сменяются серыми кадрами кладбища, а после и видом родового особняка Тумановых, откуда, словно в нервной спешке растаскивают имущество.

Алекс смотрит на это, то с улицы, то изнутри дома, точно зная этих людей, что как стервятники расхищают его дом, улыбаясь мальчугану.

В этих воспоминаниях Алексу от силы четырнадцать—пятнадцать лет. И снова похороны, и серые кладбищенские виды.

В этих кадрах воспоминаний я словно кожей чувствую боль и утрату, а также предательство людей, понимая, что они тем самым спасали свою шкуру, стараясь при этом, ещё и поживиться.

И вот снова кадр обрывается, и я наблюдаю комнату на четыре кровати, где на окнах стоят тонкие решётки.

Это интернат для аристократов, куда Алекса поместили после смерти его семьи. Он один среди таких же, как он подростков, что ни всегда дружелюбны к нему, а местами даже, напротив, агрессивны.

И вот я вижу просторный кабинет с огромным окном и сидящую за столом худую, высокую женщину лет пятидесяти.

Она представляет Алексу людей, что решили его усыновить. Мужчина средних лет и молодая женщина улыбаются ему, говоря, что он теперь будет жить с ними.

И снова смена кадра, и я вижу вновь интернат, куда сдают Алекса те, кто с год назад его усыновил. В голове же словно текстом ложится информация.

Аристократы низшего звена, что считались, чуть ли не банкротами, усыновили его не из благих побуждений, а из корыстных. Они думали, что когда Алекс пробудит дар, то станет магом. На то были все предпосылки.

Но в шестнадцать лет, Алекс, пройдя пробуждение дара, оказался жнецом без намёка на магическую основу элемента и от него избавились.

Судя по воспоминаниям, после этого, Алекс начинает замыкаться в себе, боясь снова быть использованным. С этого момента Алекс на нервах начинает набирать вес, найдя в еде утешение и некую защиту. Ведь если он не будет развиваться, как маг, то и использовать его никто не будет, а лишний вес на этапе становления дара, буквально хоронил перспективу стать даже жнецом.

Алекса же, после возврата его в интернат для детей аристократов, провёл в нём больше года, где из-за быстрорастущего веса тела, стал повсеместной фигурой для насмешек и издевательств, а также избиений. Усыновит же Алекса, больше никто не пытался. Ему теперь светило либо кураторство интерната, либо, возможно, патронаж.

Дальше же уже шли воспоминания, где я нашёл Арину.

Первое такое воспоминание было о том, как Арина забирала из приюта Нику, что если судить из обрывков памяти, появилась в этом месте совсем недавно.

Тогда-то они встретились впервые в огромном холле, где Алекс шёл из медпункта, будучи побитым в очередной раз.

Второй же раз Алекс увидел Арину уже в кабинете директрисы, где их и представили друг другу, сказав, что она скоро станет его опекуном по государственной программе, оформив над ним патронаж.

Алекс же был не в восторге от такой новости. Ведь когда это стало известно остальным обитателям интерната, то на Алекса вылилась новая порция издёвок и насмешек.

Его сожители по комнате, что постоянно зло шутили над парнем, постоянно говорили ему, что той женщине, просто нужен дом, что выдают только после взятия опеки над двумя и более сиротами.

Что она хочет его использовать для получения царских субсидий и получения недвижимости. Так как, кто захочет в здравом уме взять попечительство над жирным уродом без магического таланта и силой жнеца, что в его состоянии даже не проявит себя.

Алекс и сам это понимал, поэтому, когда он был забран из интерната, то налёг на еду ещё больше, доводя свой организм до критического состояния. При всём при этом, Алекс старался не идти на явное сближение с Ариной, боясь быть снова преданным и использованным, всё больше замыкаясь в себе. А со стороны это выглядело на вынужденное сожительство.

Получалось, что с Ариной, Алекс жил всего чуть больше трёх лет, и только в последний год своей жизни, решил попробовать подружиться с Ариной, которая, если судить по воспоминаниям, действительно, пыталась о нём заботиться. Правда, путь женщина выбрала для сближения так себе, закармливая Алекса фастфудом, что он так любил.

Я открыл глаза, устало потирая виски. Прожитые воспоминания, загрузили меня ещё больше, да и не дали подумать над тем, что мне делать дальше, после ночи, проведённой с Ариной.

Такси же вскоре остановилось перед полицейским оцеплением, и я, покинув машину, пошёл к сотрудникам ППБ.

Когда я подошёл к патрульным, что держали оцепление, то был ими остановлен.

— Гражданским здесь находиться нельзя. — Окинул меня взглядом средних лет мужчина, что сжимал в руке дробовик.

— Я жнец. Меня сюда вызвали. — Устало протянул я, начиная искать по карманам своё удостоверение. — Да, где оно? — Скинул я с плеч рюкзак, начиная уже рыться в вещах.

— Алекс! — Окликнул меня знакомый голос.

Я оторвался от рытья в вещах, что лежали в рюкзаке, и посмотрел в сторону, и увидел, как ко мне шёл Гена.

— Ребят, — подошёл Геннадий к сотрудникам патруля потусторонней безопасности. — Это свои. — И уже повернувшись ко мне, произнёс. — Корки, что ли, дома забыл? Немудрено. Дёрнули не свет не зоря. — Зевнул Геннадий. — Пошли. Я знал, что тебя тоже подтянут. Вот я тебя в свою группу и определил. Так что пошли, нас уже заждались мертвяки.

Время уже переваливало за два часа дня, а я всё шарахался, как в принципе и все, кого сюда стянули по команде, вблизи окрестности старого кладбища.

Наш участок находился в лесу, и именно здесь мы ловили и уничтожали восставших мертвяков, что по факту, были зомби.

Официальная же версия этому была такова. Лич, которого здесь недавно угробили вместе с толпой мертвяков, видно, охватил куда больше трупов, что успели подняться и, те без своего кукловода, взросли обычными зомби. Вот их-то мы выискивали в небольшом лесу, что расположился в аккурат за кладбищем.

Как говорил Гена, другие участки подсуетились быстрее. И им достались более удобные места отлова зомбаков. Нам же не повезло и приходилось шарахаться по лесу, а может потом и в поле за городом.

Конечно, Гене и остальным только в этом не повезло. Мне же не повезло в двойне. Так как зомби были чисто уже наши не потусторонние, значит, и сущностей в них не было. Вот и получалось, что убивал я неповоротливую мертвечину вхолостую.

Хотя жнецы же прокачивались как-то, просто убивая всяких, вот таких монстров, значит, и я могу. Но пока, что-то ничего такого я не ощущал. Хотя уже завалил с десяток беглецов с кладбища, что с каждой новой особью становились чуть проворней.

Я читал про это в бумагах, что получил в отделе. Там писалось, что чем больше проходило времени с момента воскрешения, тем больше зомби становились сильней и даже проходили ступени развития, вырастая в своих уровнях силы. И вот сейчас я подтверждал данную информацию на практике.

Впереди затрещали кусты, а через секунду из них выскочил мертвяк в рваном смокинге и прытко рванул ко мне.

Шест словно копьё ударил нежить в грудь, остановив его рывок, после чего я, сделав полукруговой под шаг, снёс мертвяка с ног ударом другой стороной своего оружия, которое, всё было покрыто чёрным проявлением силы жнеца.

Упав на землю живой труп, прокатился кубарем обратно к кустам, а я, уже прихватив шест, устремился к нему в замахе.