Мужчина действительно потерял сознание, а из его ушей вытекли тут же застывшие, струйки крови. Впрочем мне сейчас было не до этого. Пока напарник, не пришел в себя, я быстро связал его руки за спиной с помощью какой-то веревки, висевшей на борту корзины. Следом за руками были связаны и нижние конечности. После чего, я запустил руку ему за пазуху, и даже не удивился, когда в моей руке оказалась фотография изображающая меня. Быстренько обыскав мужика, я добыл из его карманов, довольно плотно набитый бумажник, самодельный, острозаточенный нож, и какую-то мелочь. Глядя на все это подумал о том, что же мне делась со всем этим дальше. Если я оставлю все как есть, то при приземлении получу гарантированный хвост за собой, да еще и придется оправдываться за связанного мужика и доказывать я не Уго Веласкес, а Серхио. Боюсь в это, мало кто поверит, особенно учитывая, что я напал на напарника, без каких либо причин. Действительно, мало ли что носит мужчина в своих карманах. Может у него неправильная ориентация, и он влюблен в меня по самые уши и потому носит мое фото.
Поразмыслив об этом, я вдруг услышал, как в наушниках спавших с головы напарника чей-то голос, шлет проклятие в сторону моей корзины. Действительно, пока я разбирался с мужиком, несколько отстал с подъемом. Чтобы не привлекать к себе излишнее внимание, схватился за рычаг, и дал нашему шару толчок для подъема вверх. Видимо по неопытности я открыл факел слишком сильно, потому что шар вскоре приблизился к остальным. Отпустив рычаг, я убедился в том, что подъем не прекращается, и решил заняться напарником. Оставлять его в живых, значило бы подвергать опасности свою жизнь. Отринув в сторону сомнения, я быстро стянул с себя парашют. И в этот момент, заметил, что сам мужчина, от легкого толчка корзины, вдруг завалился набок. Все говорило о том, что я совершенно не желая этого, слишком сильно нанес удар по ушам, что привело к его смерти. Тут же опустившись на колени, попытался нащупать пульс. Но сколько бы я не пытался что-то найти, но пульса не на запястье, и нигде в другом месте, не обнаружил.
Что-то изменить, было уже поздно, поэтому действуя скорее на автомате, нежели осознанно, развязал его руки и надел на него свой парашют, закрепив его на теле напарника, как это было положено положено. После чего с помощью шнурков, что находились на обуви, привязал к ботинкам дымовые шашки. Удостоверившись, что ничего не отцепится, я поднял его, привалил к берту корзины, сам же с помощью факела продолжил подъем шара. В тот момент, я подумал, что это будет наилучшим решением проблемы. Если мертвец прыгнет вместо меня, то дымовые шашки закрепленные на его ногах, некоторое время, будут расцвечивать небо. В итоге он конечно разобьется о землю, но тут уж ничего не поделаешь. Мало ли, вдруг он потерял сознание, во время прыжка, или же просто не раскрылся парашют. А учитывая, что при приземлении он превратиться в лепешку, вряд ли у кеого-то будет желание расследовать это дело. Вскоре в наушниках послышался голос управляющего шоу, приказывающий парашютистам начать свои показательные выступления.
Перевалив мужичка через бортик, я придерживая его левой рукой, правой, кое-как запалил дымовые шашки. После чего перевалил мужика через борт корзины. И тот полетел вниз, расцвечивая небо разноцветными дымами. Одновременно с ним, тоже самое, сделали и парашютисты из других монгольфьеров. В наушниках раздался голос распорядителя, объявляющего, что на этом наша — то есть работа пилотов шара завершена, и каждый из нас спускается самостоятельно. Большинство шаров при этом пошли вниз, некоторые остались ловить попутный ветер, направляя свои гондолы в нужное им место, я же остался на своем месте, ничего особенного не предпринимая, и ожидая, пока небо не рассеется от многочисленных монгольфьеров. Небольшой ветерок сносил меня к северо-востоку, и меня это в общем устраивало. Санта Ана находится всего в двадцати километрах от Гватемалы. К тому же мы начинали это шоу в северной части города, и по всем расчетам получалось так, что в данный момент я нахожусь либо у самой границы, или уже пересек ее и двигаюсь над ее территорией на север, в сторону Британского Гондураса.
Садиться именно сейчас на землю, совсем не входило в мои планы. Тем более, что как я понимаю, мой парашют просто не раскрылся, датчика автоматического раскрытия парашюта я не обнаружил. Следовательно, мой напарник, сейчас в виде размазанной лепешки находится где-то на земле. Конечно его найдут не сразу, Все же мы удалились достаточно далеко от места старта, но когда найдут возникнут некоторые вопросы. Чтобы их избежать нужно находиться, как можно дальше от этого места. Надеюсь в этом случае, просто чтобы не раздувать никому не нужное дело, спишут на то, что у кого-то не раскрылся парашют, и на этом все завершится. А сейчас мне очень не хочется оказаться неподалеку от спрашивающих. Именно поэтому, я и решил положиться на силу ветра и удачу, и улететь на воздушном шаре, как можно дальше. Радовало, хотя бы то, что ветер дует именно на север, а не на юг. И что рано или поздно я надеюсь достигну территории которую лет через десять назовут Белизом. А уж оттуда, постараюсь вполне официально перебраться в Мексику.
Пока же у меня есть дела и по важнее. На дне корзины, все так же валялась моя фотография, бумажник человека, который собирался меня убить и рассыпанная по полу мелочь. Мелочь, сразу же улетела за борт. Вряд ли в любой другой стране она мне понадобится. Нож, у меня был свой, и гораздо лучшего качества, чем этот. Когда-то мой нож, был закреплен под стволом карабина Симонова, с которым я некоторое время партизанил в Никарагуа. И по качеству и остроте был гораздо лучше этой самоделки. Фотографию я изорвал на мелкие клочки и пустил по ветру, вслед за ними улетел и нож, а я тем временем раскрыл бумажник.
В нем, к моей радости обнаружились две сотни долларов, видимо плата, за подъем шара и участие в шоу, сложенный пополам конверт с письмом внутри, и небольшом кармашке серебряная монета номиналом в один доллар США выпущенная в 1921 году. С одной стороны на ней была изображена голова женщины во фригийском колпаке символизирующая свободу, а на другой белоголовый орлан, являющийся геральдическим символом США. Похоже, мужчина, хранил ее как талисман. Монета и две стодолларовые банкноты тут же присоединились к моим сбережениям. Бумажник, еще раз обследованный на предмет, вдруг чего-то не заметил, улетел за борт, туда же я собирался отправить и письмо, как вдруг увидел в обратном адресе отметку о том, что письмо было отправлено из Явисы, и знакомое имя, указывающее на главу рода Альварес. И оно меня очень заинтересовало. Во всяком случае, я решил пока не выбрасывать его, а посмотреть, что же предлагает этот почтенный сеньор.
В письме рассказывалось о том, как один нехороший мальчик, по имени Уго Веласкес, подстерег сына главы местной семьи Альварес, спровоцировал того на драку и подло убил стукнув по голове кастетом. Именно это и послужило причиной объявления семьей Альварес — вендетты. В общем все было перевернуто с ног на голову, только для того, чтобы во всем обвинить именно меня, и сделать козлом отпущения. В конце письма, следовала приписка, говорящая о том, что семья Базилио Альварес, сумеет достойно отблагодарить того, кто донесет до нее достоверные сведения о том, что месть была совершена. Кроме вложенной в письмо фотографии была упомянута родинка на моем плече, и некоторые другие особые приметы. Правда, при этом все эти сведения, были несколько искажены. То есть если в качестве места расположения родинки и указано было плечо, но не сказано какое именно. Шрам под коленом тоже, хоть и был освещен, но не указано на какой именно ноге он находился. Учитывая, что до момента той злополучной драки, я плотно общался с парнями этой семьи, все мои особые приметы, были хороши им известны.
Вначале мне очень захотелось переправить это письмо в полицию Панамы, с просьбою разобраться в этом деле, и наказать виновных в нарушении закона. Но мгновением позже подумал, что в этом случае первым, кто попадет под молотки, окажусь я сам. Семье Альварес, скорее погрозят пальчиком и предупредят, что делать такое нехорошо. Чай не в средние века живем. А вот если в поле зрения полиции попаду я сам то тут же загремлю за решетку, по обвинению в убийстве. И кто знает, сумеют ли меня оправдать, или же мне придется отвечать за это по закону. А уж достать меня в тюрьме, в этом случае, будет проще простого. Сюда же могут добавить исчезновение Альфонсо, которого поймала полиция Никарагуа, плюс моего недавнего напарника, наверняка уже долетевшего до земли. В общем, связываться со всем этим, было крайне нежелательно. Хотя с другой стороны, можно было бы попытаться рассказать Базилио о том, как я убил Уго Веласкеса, расчленил его тело на четыре части, посадил на кол, изнасиловал, а после сжег, и скормил крокодилам. При этом уж я-то точно смогу описать все родинки и шрамы, находящиеся на своем теле, без каких либо ошибок. Проблема состоит лишь в том, что на данный момент, я знаю всего лишь двоих людей, которые гнались за мною. То есть если я пришлю ему такое письмо, в лучшем случае, он отблагодарит того, кому отправлял свои послания, а человеку со стороны вряд ли поверит. В общем, я решил не морочить себе голову, а точно так же изорвал письмо в клочья и только собрался его выбрасывать за борт, как увидел проплывающую мимо моего шара макушку сосны. На мгновение я впал в ступор, а после сообразил, что пока я разбирался со всеми этими письмами, воздух находящийся в оболочке монгольфьера порядком остыл, и шар спустился вниз. Меня это совсем не устраивало, еще не хватало упасть в лес и попасть в лапы Гватемальским партизанам. Поэтому быстро вскочив, я потянул за рычаг, поджигающий факел, и заставил свой шар начать резкий подъем. Взглянув на приборы, я все же удивился, потому что тот же высотомер показывал более тысячи метров, над уровнем моря. Что никак не вязалось с моим представлением о высоте сосен. А ближайшие горы, где они могли расти по моим сведениям находились только в Британском Гондурасе.
