– Отряд! – приказывает командир. – Закидайте их гранатами!

Все у кого есть ф-09, сорвали их с поясов и приготовились обратить в пыль врага. Брякнула снятая чека, и последовали щелки, после чего на ворога полетел дождь гранат. Две секунды и узкий коридорчик сотрясся от такого взрыва и его за мгновение заполнил огонь и дым, пожирая гобелены, взметая их в воздух горящими лоскутами превращая в пыль изумительные узоры на стенах. В ушах Маритона раздаётся истошный звон и писк. Вместе с отрядом он лежит на полу, поэтому осколки пролетели со свистом над головой. Но всё же от такого взрыва его сильно колышет и кружится голова, которую он поднимает, чтобы оценить ситуацию.

Внезапно из дыма и клубов мраморной пыли возникает иссушённая фигура. Отступник двигается слишком быстро, преодолевая значительные расстояния за секунды. В его руках зажат клинок, похожий на гладиус, обвитый паутиной электрических разрядов и сверкающий синеватым, голова укрыта под капюшоном, а оттуда сияют три алых диода, ставших глазами. Руки полностью из металла, как и ноги, но только до голени, на которых отсутствует обувь. Всё тело закрывает длинный опалённый белый плащ. Киберарий стремглав минуя расстояние и завидя первую уязвимую цель, тут же бросается к ней. Маритон использует все ресурсы тела, чтобы резко подняться, но это ему удаётся тяжко. Тем временем металлические пальцы твари сжимаются у головы и «Киберарий» хватает девушку за чёрный волос и едва ли не подбрасывает её с места.

– А-А-А! – разносится женский визг.

Анна кричит, брыкается, пытается противостоять, но её удары по безжизненному телу врага не приносят ему урона и лишь кулаки стираются в кровь о металлический корпус тела.

– Анна! – яростно выкрикивает Маритон и бросается на помощь.

Что было силы, он хватает вырванный кусок бетона и швыряет его, тот с бренчанием прилетает в затылок и разлетается на осколки. Киберарий отбрасывает девушку в сторону, прикладывая её головой об стену, и та падает без сознания, что приводит мужчину в исступление. Киборг замахивается для удара, но рубящий удар сталкивается с металлической рукой Маритона и сноп искр озаряет коридор, где от взрыва гранат потухли все люстры.

– Я уничтожу тебя! – рычит аккамулярий, схватившись за торчащий провод в корпусе.

– Ты ослеп, но смерть даст тебе прозрение! – ответил отступник.

Вновь заревелаа плазма, наполняя секундным светом помещение, так как солдаты встали и стали обстреливать концентрированным огнём позиции противника, плащи которого вышли из строя.

Следующий удар приходится стальным кулаком по печени, вынуждающий Маритона отступить.

– Ну, давай, мешок с костями! – нагло взывает киборг. – Порази меня! – и снова бросается на аккамулярия, пытаясь искромсать того.

Лихой сгусток плазмы, выпущенный со стороны союзника попадает в глазные датчики киберария, заставляя того пятиться чем и пользуется Маритон. Нащупав пистолет и подняв его он с близкого расстояния выпустил шипящую лавину плазмы. Тварь неестественно-пронзительно завопила и рухнула на колени, железный лик потёк на пол ручьём. Механизмы взвыли в противлении подступающей смерти, но ещё один общий залп из всех орудий превратил врага в почерневший шлак.

Тем временем бой прекращается и наступает полное затишье, с повисшей дымкой и ароматами жжёного мяса и горелых проводов. «Киберарии» сожжены, но какой ценой. Один солдат остаётся в строю, макшинослужитель ранен в руку.

Аккамулярий, забыв про наличие ревнителя философии Макшины, бросается к Анне, давая волю чувствам. Грубая рука касается ямочки на щеке девушки, отчищая её от крови и пыли.

– Схватите Инфо-кардинала! – взывает Инфо-епископ. – Не дайте ему обратиться к народу и пустить еретическую информацию!

Маритон, как оставшийся единственно способный к выполнению миссии поднимается и бегом устремляется к лифту, скрипя сердцем и посматривая на лежащую девушку. Вызывав его он становится на полукруглую пластинку, которая вмиг доставляет его на сороковой этаж, где потребовалась всего пара секунд, чтобы обнаружить нужный кабинет.

– Вы арестованы именем Информократии! – крикнул аккамулярий, заходя в помещение, уставленное повсюду высокими чёрными ка ночь системными блоками, высотой до трёх метров.

Огромные и могущественные системные блоки, средь которых человек кажется букашкой и чувствует слабость плоти питают добрую часть информационных городских систем. Войдя в комнату, Маритон носом уловил приятный «офисный» запах нагретых микросхем, а кожу обдаёт тепло работающих электронных механизмов.

Отступник медленно поднимает взгляд на вошедшего парня, отрываясь от работы за связующим ноутбуком. Правый глаз – живой, цветом лазурной небесной глади, а вот по левой стекают ручейки крови, идущие из пустой глазницы. Левое око буквально вырвано, а там где глазная впадина, зияет бездна и лишь два прозрачных проводка её маленько рассеивают. Аккамулярий понимает, что обезумевший макшинослужитель себе выдрал глаз, но зачем? Решил избавиться от всего, что его связывает с Информакратией?

– Мёртвых не арестовывают, – тяжело заявляет старик в фиолетовом роскошном стихаре, расшитым неоновыми нитями, стоящий посреди комнаты у столика к которому тянутся тысячи проводов. – Можешь прямо сейчас меня убить, но это ничего не изменит. Я собираюсь свершить то, что откроет людям глаза!

– Что вы собираетесь сделать? – целясь в голову, вопрошает Маритон.

– Рассказать истину, вот что. Макшина – обман, который мы проповедуем, чтобы продолжать угнетение тех, кого считаем недостойными. Я поведаю миру о том, что наше общество не идеально, а стало оплотом зла.

– У вас была власть, был почёт и уважение. Вы же несёте свет Макшины и прогресса, почему вы предали родину? – вопросил Маритон, всматриваясь в Инф-кардинала и полагая, что его попросту загипнотизировали, пустили в сознание вредоносную мысль, которую он приводит в исполнение. – И как за вами пошли киберарии?

– Свет Информократии ослепляет… я же прозрел, когда мне показали результаты дел рук наших. Пускай же очнутся от безумного сна и остальные, пока день великого страшного суда не наступил, и всех нас не постигла справедливая кара, – макшинослужитель на мгновение замолк, впав в раздумья, но вот снова говорит. – А киберарии существа служивые. Я приказываю, а они делают.

– Вы, похоже, сломались, – Маритон для себя подтвердил версию, что с ним поработали «психокорректировщики» мятежников, сделав из него инструмент в своих руках.

Старческий морщинистый лик всей гримасой показал неприятие сказанных слов, после чего сухие губы разверзлись, неся информацию:

– Конечно, в этом мире всякий, кто пойдёт против тюремщика есть тот, кто сломался, ибо он не соответствует отведённой роли или Системному предназначению. Но почему у нас вообще должно быть какое-то предназначение или кто сказал, что какие-то роли должны отыгрывать люди? – взяв секундную театральную паузу отступник, смотря единственным живым глазом прямо в душу аккамулярия духовно продолжил. – Вчера мне открыли истину, показали, что наш мир – это тюрьма, в которой гибнут тысячи людей совершенно несправедливо, и я поделюсь с програманнами этой информацией.

– Так расскажите это апостолам, незачем гробить Систему, – рыская в кармане в поисках связного устройства, затягивает Маритон. – Они примут ваши слова. Можно же начать реформы.

– Знаешь, здесь, на камерах, я видел, как ты бросился к одной девушке, которая ранена. Твоё поведение все бы расценили, как предательство против Инфо-философии, и я бы тоже, будь это раньше. Но ведь, парень, ты понимаешь, что это всё безумие и нельзя расценивать помощь раненой девушки как преступление. Скажи, ты ведь хочешь быть с ней?

– Это не то старик, – огрызнулся Маритон. – Сдавайтесь и с вами обойдутся мягко.

– Мирно не обойдутся… даже, если тебе сейчас удастся остановить меня, грядёт буря, которая сметёт этот оплот зла. Я… всего лишь хочу ускорить это, сделать менее безболезненным для сотен тысяч людей.