Основываясь на интервью и индивидуальных сообщениях пациентов-шизофреников, Мак-Ги и Чэпмен (1961) пришли к выводу, что нарушение волевого самоуправления, включая волевое управление мышлением, является основным среди симптомов шизофрении. Однако они считали, что нарушение воли является выражением еще более фундаментального когнитивного нарушения, а именно ослаблением «селективно-задерживающего механизма внимания». Эта концепция — ранняя версия гипотезы «дефектного фильтра» (defective-filtering hypothesis), выдвинутой экспериментаторами. Мак-Ги и Чэпмен приписали это когнитивное ослабление (так же, как это сделали экспериментаторы), причем достаточно намеренно, органическим нарушениям. Работа Мак-Ги и Чэпмена и ее экспериментальное продолжение является ключевой для нашего утверждения, и мы рассмотрим ее более подробно, но их вывод, касающийся непосредственно биохимической причины, сейчас не является исключительным. С одной стороны, проблема связана с общими отношениями между когнитивными способностями, а с другой стороны — с психодинамикой.
Хотя Мак-Ги и Чэпмен сами были психоаналитиками, они отвергали любое представление о шизофрении, основанное только на традиционных психодинамических взглядах на отдельные конфликты. То есть они отвергали идею того, что шизофренические симптомы являются «защитной реакцией, целенаправленно связанной с бессознательными конфликтами, проявляющимися в межличностных отношениях» (р. 103). В отличие от этого они настаивали, что основная проблема связана с «организацией психики» шизофреника, под которой они в основном подразумевали соответствующие биохимические процессы. Утверждение, что форму шизофренических симптомов нельзя выводить исходя из динамики отношений в семье (family dynamics), сегодня встретит мало возражений (вероятно, их не было и у Фрейда). Другое дело, что исследователи-экспериментаторы в этой области в основном придерживались предположения, что такую дисфункцию можно отнести только к биохимии.
Концепция психодинамики Мак-Ги и Чэпмена — это традиционная психоаналитическая концепция; она ограничивается семейной динамикой отдельных конкретных детских конфликтов. Наверное, нет такой психопатологии, ни невротической, ни психотической, самую суть формы которой можно было бы понять исходя из такой динамики. Фактически, это старая и очень хорошо известная в психоанализе проблема; она представляет собой не что иное, как проблему так называемого выбора невроза, которая, по существу, на протяжении многих лет не находила решения в рамках традиционной психодинамики. Для понимания формы невротических симптомов, а если мы правы, то и формы симптомов шизофрении, требуется более содержательная картина динамики, в которой формы мышления и стили действия считаются основными для психической системы регуляции. Можно сказать, что эта система регуляции, организация индивидуального характера, формирует «ментальную структуру» (mental apparatus) в психологическом смысле[23]. На нее действительно могут влиять и вариации индивидуальной биологии, и вариации индивидуальной истории, но наличие психологической ментальной структуры, включающей в себя индивидуальные когнитивные формы, позволяет предположить, что когнитивная дефицитарность не обязательно обусловлена прямыми биологическими причинами.
Фактически, как мы уже видели, когнитивные процессы обязательно включаются в динамику характера, а симптомы психопатологии обязательно включают в себя некоторое ослабление когнитивной функции. Именно эта связь между психологической динамикой и когнитивной функцией и воздействие этой динамики на познание, которое проявляется в невротических состояниях, приводит нас к рассматриваемой нами гипотезе: симптомы шизофрении, хотя сами по себе не отвечают защитной цели, представляют собой продукты радикального отказа от волевого управления мышлением, и этот отказ по своей природе является защитным.
Давайте вернемся к важному проявлению когнитивной функции, о котором сообщают Мак-Ги и Чэпмен (1961). В их исследованиях один пациент за другим сообщали о своей неспособности произвольно направлять или фокусировать свое внимание. «Кажется, что мое внимание привлекает абсолютно все», — говорит один пациент. Другой пациент говорит: «Я отвлекся и забыл, что сказал» (р. 104). Еще один просто говорит: «Я не могу сконцентрироваться» (р. 104).
Видимо, все эти пациенты в основном ощущают нарушение волевого управления в форме постоянного отвлечения. Они пассивно воспринимают «все сразу». Авторы приходят к выводу, что эти пациенты больше не управляют своим вниманием «произвольно» (at will); теперь их внимание «все больше и больше определяется… конкретными изменениями в их окружении» (McGhie and Chapman, 1961, р. 105).
Очень похожее ощущение приводится в описании других пациентов или бывших пациентов-шизофреников. Например, бывшая пациентка-шизофреник Рене, рассказывая о своем приступе психоза, показывает, как ее внимание захватывают «конкретные изменения в ее окружении»:
«В процессе обучения, во время спокойной работы, я слышала уличный шум: звук проезжающего троллейбуса, голоса говорящих людей, ржание лошади, визг автомобильной сирены; причем каждый из этих звуков был отдельным, застывшим в воздухе, отделенным от своего источника, потерявшим свой смысл… В это время на кафедре говорил учитель, сопровождая свои слова жестами…» (Sechehaye, 1968, р. 24).
Похожее отвлечение внимания часто наблюдается в экспериментальных исследованиях шизофреников и, по существу, оказывается стабильной чертой, присутствующей даже у тех пациентов, которые во время обследования не находились в состоянии психоза (Harve et al., 1990).
Мак-Ги и Чэпмен также полагают, что неспособность произвольно направлять внимание или поддерживать его в данном направлении, которая в итоге приводит к его захвату внешними ключами, становится причиной специфического отношения шизофреников к речи. Внимание шизофреника захватывает звучание слов или их фрагментов, и он теряет свою мысль. Так, один из пациентов говорит: «Одно слово может сразу заставить меня погрузиться в трясину… Словно оно меня загипнотизировало… когда я воспринял это слово… по-другому… И не столько я его проглотил, сколько оно меня» (McGhie and Chapman, 1961, р. 109).
Матушек провел очень похожие наблюдения за вниманием, которое, что очень важно, отсутствовало в направлении цели или в фокусе, и особенно за связью такого внимания с восприятием (Matussek, 1987, р. 92–94). В условиях, по существу, стабильной окружающей обстановки Матушек установил, что шизофреник «остается захваченным» (held captive) отдельными объектами. Данная «ригидность восприятия» проявляется в непрерывном созерцании отдельного объекта, во время которого пациент теряет себя (становится «завороженным»). При таком созерцании объект выделяется из окружающего его контекста. Пациент-шизофреник сообщает, что он видел: «…фрагменты, нескольких людей, молочный магазин, мрачный дом. Совсем правильно (потому что я не могу сказать, что все это видел) было бы сказать, что эти объекты казались иными, чем обычно. Они не находились вместе… и я видел их, как несущественные детали» (р. 92).
Продолжительный и пристальный взгляд, характерный для шизофреников, который отмечали другие клиницисты и на который в особенности обращал внимание Луис Сасс (1992, р. 47), оказывается пассивной и рассредоточенной фиксацией взгляда, при которой субъект теряется в объекте. Это значит, что он утрачивает свое ощущение отдельности от объекта и ощущение того, что смотрит на объект, хотя объект теряет свою обычную идентичность и остается лишь формой и визуальным ощущением.
Матушек отмечает, что такое ощущение иногда может быть вызвано у нормальных людей, если они в течение продолжительного времени фиксировали взгляд, хотя, по его мнению, это состояние поддерживать очень трудно. (Прилагая относительно небольшие усилия, мне самому удалось испытать на короткое время такое ощущение.) Матушек отмечает, что ощущение потерянности, «захваченное™» при созерцании объекта или части объекта может возникать у нормальных людей, находящихся в состоянии усталости. Оно также знакомо ему из его экспериментов с мескалином. Разумеется, многие другие исследователи сообщали о похожих ощущениях под воздействием мескалина или других наркотиков подобного действия.
