Пренебрежительно покосившись на арбузный развал, дворецкий обогнул его, уклонившись от пробегающей мимо стайки перемазанной грязью детворы, с хохотом бегающей друг за другом. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, был ли хоть раз эпизод, когда сам Алистер развлекался тем или иным образом, но потерпел неудачу. От большинства известных Уокеру сэров его господин отличался повышенной эмоциональностью, с удовольствием подшучивая над своей невестой или телохранительницей, но представить его валяющимся на диване или болеющим на матче гритбола Чарльз не мог. Худой смуглый юноша всегда был чем-то занят. Нельзя же назвать отдыхом чтение газет за чашкой кофе? У многих лордов это самая напряженная часть трудового дня!

И это Уокеру бесспорно нравилось… особенно как отцу, которому пришлось наблюдать, как его собственные дети праздно проводят массу времени в играх, праздности и флирте. К сожалению, подростку-гимназисту не вобьешь ум на будущее.

Пройдя до конца рыночных рядов и не обретя желаемого, Чарльз решил, что вполне может позволить себе выпить чашку чая, дав своим ногам немного отдыха. Конечно, он бы предпочел насладиться напитком в куда менее шумном и оживленном месте, чем перекресток, ведущий к рынку, но, насколько знал сам англичанин, это открытое кафе было единственным заведением подобного рода поблизости. Дворецкий расположился за столиком под зонтом на свежем воздухе, сделал заказ миловидной японке, вооруженной блокнотиком и карандашом, и позволил себе немного расслабить тело.

Но не разум. Поход в поисках пристойных для жителей особняка продуктов был лишь отговоркой. Чарльз нуждался в уединении для необходимой сейчас ясности мыслей – он пытался решить сложную дилемму. Как наемному работнику, получающему выплаты не только от Алистера, но и от Роберта Эмберхарта, ему хотелось отработать на юношу весь положенный срок. Более чем щедрая оплата и редко встречающееся от английских лордов отношение вкупе с обещанным Чарльзу бонусом чрезвычайно способствовали этому пожеланию. С другой стороны… долг дворецкого, взятая на себя ответственность за Анжелику Легран и неприятие местных соблазняли бывшего вояку попросить у молодого господина отставку. Чарльзу и Анжелике было совершенно нечего делать в этой стране, более того – принеся присягу местному императору, Алистер перешел рубикон. Самым полезным для юноши было бы начать вживаться в местные обычаи, а себя и горничную Уокер полагал совершенно лишними в этом процессе. Помехой для юного лорда.

Решиться на что-либо было чрезвычайно непросто. В начавшей рано седеть голове пьющего чай джентльмена клубились мысли. Стоит? Не стоит? Просто сообщить сэру Алистеру о своих догадках? Как отреагирует граф, если Чарльз нарушит их соглашение? Что будет дальше с этой страной, где боязливо улыбающиеся торговцы делают вид, что не слышали выстрела из подворотни и не видели убегающего полисмена?

Уокер разрывался между двумя ипостасями достойного поведения. Ни одна чаша в его мятущейся душе не могла перевесить, а отвратительный прозрачный чай лишь утяжелял лежащую на плечах ношу.

Неожиданно раздавшийся шум и крики отвлекли достойного человека от его нелегких мыслей. Чарльз поднял голову.

От базарных рядов, вовсю работая босыми ногами, неслась та самая торговка, у которой он не смог получить скидку. Широкое и непривлекательное лицо японки было белым как мел, рот наполовину распахнут, а глаза грозились выпасть из глазниц. Женщина работала ногами с такой скоростью, что Чарльз изумленно вскинул брови – даже сам Алистер, с его ростом под два метра, не выдавал такой прыти на домашних забегах на скорость!

За ставящей рекорды бегуньей следовали остальные посетители базара и торговцы – плотной и изрыгающей вопли смертельного ужаса толпой. Люди бежали и орали во всю глотку, периодически падая на залитую жидкой грязью и навозом брусчатку. Вскочивший с места Чарльз успел отпрыгнуть от ограждения кафе перед тем, как обезумевшие люди его снесли, практически не заметив. Нырнув внутрь здания общепита, дворецкий благоразумно уберег себя от травм – спасающиеся от чего-то люди вовсе не собирались задерживаться. Выглянув, он убедился за бегущими шли, ковыляли, хромали и ползли те, кого толпа снесла или не до конца затоптала на своем пути.

Потом Уокер увидел преследователя, не спеша идущего по следам беглецов. Это был полуголый и измазанный грязью крепкий парень, нацепивший на чресла какую-то потерявшую цвет рвань. Он не спеша шагал, довольно улыбаясь и широко разведя руки. Его кожа на торсе и конечностях была испещрена татуировками, правда, сильно отличающимися от принятых на архипелаге меток якудзы – это были какие-то письмена. Дворецкий успел подметить лишь то, что татуировки полуголого парня не содержат в себе местных иероглифов, но потом его внимание переключилось.

За странным грязнулей бежали миазменные крысы. Они были мельче матёрых лондонских, но их было много. Очень много. Они целеустремленно ползли по грязи ровным серым ковром, не оставляя постороннему наблюдателю, которым счел себя Уокер, ни малейшего сомнения – звери следовали за человеком.

И не только они. Среди крыс ковыляли, едва переставляя ноги, люди… как сначала показалось английскому джентльмену, но опытный глаз быстро выхватил неполное количество конечностей, язвы, зеленоватую кожу, бельма глаз и грязные волосы. Самый хорошо выглядящий из свиты светящегося парня мог похвастать здоровым видом буквально везде, кроме головы. Та, свесившаяся набок, демонстрировала Уокеру кровавую дыру в правом ухе. Дворецкий сглотнул – час назад он сотворил эту дыру собственным пистолетом.

– Терновник растёт везде! – торжествующе заорал грязный светящийся японец, указывая пальцем на дворецкого и тем самым направляя в его сторону как ковыляющие трупы, так и ручеек крыс.

«Кажется, мои затруднения можно отложить», – подумалось бывшему солдату.

Чарльз Уокер достал пистолет из кобуры и приготовился действовать.

Глава 5

Эти выходные стали началом новой эры для всей Японии. Они появлялись везде – на торговых рядах, около школ, в веселых районах и прочих оживленных местах. Молодые японцы, одетые в какие-то лохмотья, с кожей, испещренной светящимися знаками чужого языка, гордо шли по улицам городов страны, ведя за собой огромных крыс и живых мертвецов. Кто-то из них не шел, а парил над дорожной грязью, кто-то направлял сгустки энергии, выбивая двери в дома почтенных горожан, чтобы запустить туда свою свиту, а некоторые и вовсе стреляли пылающими шарами искрящей энергии по окнам, поджигая дома один за другим.

И всюду летел один и тот же клич:

– Терновник растет везде!

Поначалу их убивали. Полиция, быстро достав из арсеналов плохое, но все-таки автоматическое оружие, поливала свинцовым дождем шатающихся по улицам безумцев. Их щиты не выдерживали больше десятка попаданий – татуированные тела летели наземь, крысы разбегались, а ковыляющие мертвецы лишались поднявшей их силы. Так продолжалось недолго, ровно до момента, пока до простых людей не дошло, что эти таинственные бродяги вовсе не сошедшие с ума аристократы…

…а волшебники.

Магия оставила на теле и в памяти мира множество ран. Рассвет Некромантов, Век Тьмы, Власть Народа, три Войны Магов – все эти события планетарного масштаба тянули на статус апокалипсиса. Чрезмерная власть в руках индивидуумов рождала их страстное желание остаться одним единственным, достичь высот Шебадда Меритта – покорить мир. Эфир, послушный заклинаниям и ритуалам, принимал чудовищные формы, раз за разом уничтожая цивилизации. В этом мире даже самый юный гражданин самой отсталой страны знал, что существует лишь одно безусловное зло, которое необходимо уничтожать и преследовать, не щадя собственной жизни – волшебство.