Сороки-тараторки, которые прилетают к нашему домику чем-нибудь поживиться, чуть не каждый день стрекотали о новых историях про нашего скитальца. Они их узнавали от своих знающих все и про всех зарубежных сородичей.
Сначала воздушный поцелуй полетел в огромной стае таких же потерявшихся. Это были приветственные послания артистов, политиков и других знаменитостей, которые они раздают направо и налево. Правда они быстро отстали и упали на землю без сил, потому что появились на свет случайно и раздавались без адреса и любви, просто по привычке.
Потом наш воздушный поцелуй оказался в Санкт-Петербурге на Поцелуевом мосту. Но оказалось, что к поцелуям его название не имеет никакого отношения. Мост назвали по фамилии купца Поцелуева, который еще в 19 веке построил его через реку Мойку.
Полетев в теплые страны на Балканском полуострове, он узнал, что давным-давно в древней Греции поцелуй мог служить вместо подписи. Человек, который не умел читать и писать, вместо того чтобы ставить крестик в конце документа, написанного писцом, мог оставить отпечаток губ. Документ после этого считался действительным.
Наш путешественник побывал в Италии, на фестивале поцелуев, на площади Сан-Марко в Венеции и катался по каналам на гондоле, так там называются лодки. Его видели во Франции, в Париже, сидящим в компании таких же потеряшек на вершине Эйфелевой башни, где он отдыхал, чтобы полететь дальше.
В испанской Севилье он еле протиснулся по самой узкой улице города, улице Поцелуев. Там он не нашел своих сородичей, так как улица была настолько узкой, что живущие с разных сторон могли поцеловать друг друга, просто высунувшись в окно.
Сороки стрекотали, что на Северном полюсе он чуть не замерз в арктических льдах, где ему некому было показать дорогу, так как эскимосы из-за холода не делают воздушных поцелуев, а просто трутся носиками друг о друга.
Зато в такой же холодной Антарктиде, но расположенной на южном полюсе Земли, нашему искателю приключений необычный способ обогрева показали императорские пингвины. Для того чтобы согреться, они собираются в плотные группы, внутри которых температура может достигать +35 градусов по Цельсию при температуре окружающего воздуха −20. При этом пингвины постоянно перемещаются от края группы в центр и обратно, чтобы все находились в равных условиях.
Побывав в Австралии, наш воздушный поцелуй узнал о поцелуйных традициях местных жителей – аборигенов. К слову сказать для них – это даже и не поцелуй в обычном понимании, а нежное и долгое касание друг друга лбами, и символизирует оно преклонение перед матерью-землей. Австралийцы, у которых до сих пор очень сильна связь с природой, этот ритуал позаимствовали у птиц киви.
Шло время, после Австралии его следы затерялись. Даже вездесущим сорокам неизвестно, где сейчас воздушный поцелуй странствует. Но я уверен, что когда-нибудь он вернется к нашему домику, ведь Земля-то круглая. И он обязательно дождется тебя.
А впредь мы с тобой договоримся, что, отпуская при расставании воздушный поцелуй всегда убедимся, что он долетел, обязательно его поймаем, крепко прижмем к сердцу, положим в нагрудный или потайной кармашек, чтобы больше не терялся.
Лесные спасатели
Эту необыкновенную историю мне помогла создать Анюта Руденко. Спасибо за умные мысли и такие милые подробности, которые дали возможность раскрыть характер многих героев.
Ранним утром в самый разгар зимы наш лес оглушило не прекращающееся стрекотание Сороки, которая на все голоса беспокойно верещала:
– Спасайтесь! Глобальное потепление! Вымрут все! Если повезёт, то может быть вымрут только все не приспособленные! Без смеха, все кто без меха спасутся, все кто в мехах пускай вытрясут из них пыль.
Обеспокоенные звери и зверюшки, птицы и пташки быстро собрались у поваленного огромного дерева, на котором расположилась Сорока и как из радиорупора продолжала непрерывно стрекотать о грядущих бедах.
Следует сказать, что по негласному правилу, установленному в лесу Медведем, который сейчас мирно спал в своей берлоге, на общем сборе обитателей этого леса все имеют одинаковое право слова, и главное, никто друг на друга не охотится. А охотится тут было кому и на кого. Потому что в это утро на одной полянке собрались Волк, Лисица, зайцы, Белка, Ежик, мышки и даже Ондатра с Бобром из ближайшего водоема. Прилетели Филин, Орлан белохвостый, вороны, синички, залетные снегири и даже местные голуби. И вот эта вся разношерстная и разноперая толпа на разные голоса спрашивали у Сороки, что случилось.
Сорока осознав, что ненароком устроила настоящий переполох, с важным видом опять протрещала о глобальном потеплении, а потом показала на материальное подтверждение своей теории.
Внизу у поваленного дуба торчала веточка, выросшая за лето от корней поверженного великана, и наверху у нее за время оттепели из набухшей почки пророс маленький зеленый листок. Он был такой нежный и так неожиданно по-весеннему яркий, хотя до нее (весны) было еще долгих четыре месяца, и так вызывающе красовался на фоне белых шапок снега и сугробов.
От неожиданности все звери и птицы прямо ахнули. И этот «Ахх», произнесенный на разные голоса, громогласным эхом отозвался во всем лесу. Казалось бы, что такого, зеленый листочек как листочек, таких летом в лесу видимо-невидимо. Но тут посреди зимы, когда кругом холод, все белым-бело и вдруг такой вызов и природе, и погоде, да и самой однообразной зимней жизни!
Мудрый Филин, наклоняясь к листочку, ласково спросил:
– Откуда ты взялся, малыш, чего дрожишь?
А он в ответ, заикаясь, прошелестел:
– Ссстттрашшнооо, тут столько ззайццев, того и ггляди съедят. И я ссстттрашшноооо…
Но Филин его перебил, не дослушав:
– Не бойся, никто тебя не тронет.
Но листочек продолжал шелестеть:
– Да нет. Я ссстттрашшно ззззамерз!
И по его жилкам скатились несколько подтаявших снежинок, как будто он безудержно заплакал. Эта картина дрожащего, плачущего навзрыд зеленого пришельца не оставила никого равнодушным.
Все звери и птицы как один вплотную придвинулись к листочку, пытаясь заслонить его от холодного ветра и начинавшейся метели. И в этой разношёрстной и разноперой толпе все смешались в большую единую семью, озабоченную тем, как согреть и успокоить самого маленького и несчастного.
Правда, проголодавшийся Волк мечтательно думал не о листочке, а в упоении вдыхал запах прижавшегося к нему Зайчика.
– Даже и не думай, собака серая, – прямо в ухо Волку прошептала Лисица, – на общем сборе не охотятся.
– А я что, я ничего, – оправдывался Волк, – да и смотри, как Заяц смотрит на зеленый листочек. Того и гляди глазами съест. Нужно быстрей заканчивать это собрание, кушать очень хочется. Оголодал!
А Лиса в ответ опять шепчет:
– Слушай, вечно голодный, если не прекратишь, то я всем расскажу, как в прошлом году, когда ты ушиб лапу и не мог охотиться, то у магазина выпрашивал у людей еду, прямо как милый дворовый песик. И был готов и лапу, и голос подать, и пузо дать почесать. Тоже мне гордый волк – Акела.
Волк взмолился:
– Рыжая, только не про это. Все-все понял.
И чтобы разрядить ситуацию громко взвыл:
– Плотней, плотней к листочку. И дышать нужно сильнее, чтоб отогреть.
Все послушно начали дышать так активно, что над толпой поднялось огромное облако пара, а от горячего дыхания вокруг стал подтаивать снег.
Мудрый Филин, взяв веточку с листком погреться под большое крыло, обратился к присутствующим:
– Лесной народ, пока Медведь спит, беру командование спасательной операцией на себя. Совы и филины будут отогревать листочек по ночам – все равно не спим. Днем сложнее, но предлагаю: у белок есть пушистые длинные хвостики, и они по очереди будут греть ими листок, как меховым воротником, большие птицы, как я, греют листок под крылом.
