Он обернулся, чтобы проверить продвижение мужчин, прежде чем продолжить путь по пустынной улице. Мужчины все еще теряли почву под ногами. Еще один поворот, и Розлин и Итан исчезнут на извилистых улицах Лондона.

“Тебе больно?” спросила она, чтобы скоротать время, на мгновение отбросив свой гнев на мужчину. В конце концов, леди должны стремиться завязать разговор даже в самых напряженных обстоятельствах. Бегство от разъяренной толпы на спине убийцы, скорее всего, квалифицируемого как таковой.

“Что? Глаз, который ты ударил? К завтрашнему дню он заживет и станет очаровательно желтым”.

“Кулачный бой - это варварство”, - заявила она с отвращением.

“Ha!” Он разразился лающим смехом. “Вот почему леди не должны посещать матчи у джентльмена Джексона, не говоря уже о том, чтобы выйти вперед и ударить мужчину”.

“Это утверждает, что это салон красоты”, - пожаловалась она, проигнорировав его комментарий. “Чай даже не подали”.

“Иногда мы читаем стихи и вышиваем”.

Она толкнула его локтем в спину, что только рассмешило его. Это был искренний смех, сотрясший все ее тело, отчего она разозлилась на него еще больше, чем раньше. Преследовавшие их мужчины были уже довольно далеко. Они сбежали. Так почему же она все еще позволяла ему тащить себя через Лондон? Она была уверена, что сможет найти свой экипаж отсюда. Но чем больше она узнавала об этом человеке, тем больше могла собрать правду воедино. Она должна была понять. А для этого ей нужно было оставаться на месте.

Завернув за угол в переулок, он замедлил шаг, перекладывая ее на руки так, чтобы ее ноги были перекинуты через одну из его рук и ее локти больше не могли причинить ему вреда. Конечно, теперь она была лицом к лицу с этим человеком. Она скрестила руки на груди, отказываясь держаться за него в поисках поддержки. Он мог опустить ее, если бы захотел. Очевидно, он этого не сделал.

“Меня много раз били кулаками - только не дамы”, - сказал он, прогуливаясь по пустому переулку. “Обычно я наношу больше вреда, чем мне причиняют. В этом секрет спорта”.

“Спорт. Ты называешь это спортом?”

“Мой спорт, мои средства к существованию, моя жизнь ... по крайней мере, до недавнего времени”. Он сглотнул и посмотрел вниз по улице, жесткие, квадратные линии его челюсти напряглись от этого движения.

Если бы он искал ее сочувствия по поводу потери Тревора, он бы ждал вечно. Но, по крайней мере, он говорил на эту тему. “Насколько я помню, в тот раз ты причинил больше боли, чем получил”.

“Это было не то, что я имел в виду”.

“О”. Конечно, нет, потому что это упростило бы ее миссию. Но он говорил, и это привело бы к каким-то ответам. Это было необходимо. Она посмотрела на него, пытаясь понять. “Что ты имел в виду?”

“У меня была своя жизнь до того, как я вернулся в Англию, принцесса. Я начал жить не в тот день, когда мы снова встретились на аллее в Ормсби”.

“Я в курсе”. Она не была настолько наивна. Мужчины не вырастают полностью сформировавшимися из земли, как цветы весной.

“Кулачный бой был моей жизнью в Испании. Так я питался ... у меня была крыша над головой ”.

“Звучит как роскошный образ жизни”, - пробормотала она.

“Не по вашим стандартам, но я выбрал именно такую жизнь”.

Почему он выбрал такое существование? Почему бы не вести себя как дикий второй сын в Англии? Он казался вполне подходящим для этого. “Ты предпочла, чтобы мужчины били тебя каждый день?”

“Я пытаюсь заставить это работать наоборот. Конечно, случаются ошибки. Это не точная наука ”.

Это все еще не объясняло, почему он выбрал для себя такую жизнь, и не отвечало ни на один из других вопросов, которые у нее были о нем. Она мгновение изучала его кривой нос, пока он не поймал ее взгляд на себе.

“Это случилось несколько лет назад. Крупный русский парень с кулаками, похожими на молотки, а не облизывающийся щенячий язык, как вы предположили ”.

“Ты все еще нормально пахнешь?”

Он прижался своим кривым носом к месту у нее за ухом, где прядь волос выбилась из-под шляпы, которую она носила. “Какой-то цветок. Я думаю, это работает”.

“Это лаванда”, - сказала она, изо всех сил стараясь дышать ровно. Ни один другой джентльмен не осмелился бы так прикоснуться к ней, не говоря уже о том, чтобы понюхать ее шею. Она вообще не должна была позволять ему находиться рядом с ней. Он был опасен! Она видела его с тем ножом. Ей не мешало бы помнить об этом, находясь в его компании. Возможно, в разговорах о том, что ее семья сошла с ума, было больше правды, чем она предполагала. Это продолжалось достаточно долго.

“Я хочу, чтобы ты поставил меня на пол”, - сказала она. “Я не хочу, чтобы ты...” Прикасался ко мне. Сбивал меня с толку. Напоминал мне, как легко все обстоит с тобой. “Просто ... отпусти меня”.

“Принцесса”, - начал он, немедленно ставя ее на ноги.

“Я думаю, что смогу найти свою карету отсюда, спасибо”, - вмешалась она, прежде чем он смог ослабить ее еще больше.

Она повернулась и пошла по аллее, ведущей к углу, где ее ждал экипаж. Но когда она обернулась, он уже уходил. Никаких слов прощания. Розалин смотрела ему вслед, задавая какой-то вопрос, который она не могла точно сформулировать, вертелся у нее в голове.

Однажды она представит доказательства того, кем на самом деле был Итан Мур. На все ее вопросы будут даны ответы. Общество узнает правду о нем ... и, возможно, к тому времени узнает и она.

* * *

Заведение джентльмена Джексона, безусловно, было последним местом, где Итан ожидал увидеть леди Розалин Грей. Ему все еще была неясна причина, по которой она тайком туда наведывалась. Он видел, как она обыскивала его карманы, но единственная вещь, которая была в них, все еще была там — записка от нее. Носить ее с собой было в лучшем случае глупо; он это знал. Но он все равно носил этот листок бумаги в кармане. Когда ему надоедало просматривать документы о продаже или общаться с обществом, он перечитывал его снова.

Это был его побег. Как будто глядя сквозь решетку тюремного окна, он мог видеть мир, где росла трава и проживалась жизнь. Затем он складывал его обратно в квадрат и откладывал на другой раз.

Это было то, что могло быть, но теперь уже никогда не будет. Возможно, она помирилась бы с Тревором, и они поженились бы. Или, возможно, в какой-то другой реальности, где его брат не умер, она могла бы быть.… Они могли бы быть.

Он выругался и повернулся, чтобы идти по менее оживленной улице.

Ему следовало бы бросить записку в огонь. Однажды он уже пытался это сделать, но она все еще была у него в кармане. Теперь эти слова врезались в память, и он будет помнить каждое из них до последнего дня своей жизни.

Впрочем, это не имело значения. То, что было между ними, больше никогда не повторится. Сегодня, вместо облегчения от дневных мучений, письмо лишь напомнило ему о том, как все пошло не так в тот день на их прогулке. Если он найдет убийцу Тревора, посмотрит ли Розлин на него так же, как раньше? Возможно, прошлое потеряно навсегда, но он должен был попытаться не только ради своего брата, но и ради Розлин. Она заслужила счастье двигаться вперед без затяжных мыслей о смерти на вершине холма.

Должно быть, в бумагах Тревора есть какой-то элемент, который он упустил, какая-то связь с преступниками, готовыми опуститься до убийства, чтобы заставить Тревора молчать вечно. Если бы только он мог выманить преступника на свет божий. Если бы только…

Он остановился посреди улицы. Он шел по этому делу неправильным путем. Я был не единственным там, на вершине холма. Я был не единственным свидетелем.

Розалин ничего не видела, это правда. К тому времени, как она добралась до вершины холма, мужчина сбежал. Но кто, кроме него, знал эту маленькую деталь? Убийца Тревора не стал бы тратить время на то, чтобы узнать ее местонахождение. Знал ли он вообще, что она была в Розберри в тот день?

Когда противник ожидает удара справа, левый хук отправит его в спину. Если убийца каким-то образом узнал, что Розалин была свидетельницей смерти Тревора? Бум. Левый хук.