Девушка по возможности рассказывала о собравшихся, их имена, где обитают и чем занимаются. Судя по всему, ее готовили к службе в отделе деда, поэтому знала она многих. Я как мог старался запомнить все нюансы, но на тридцатом имени просто плюнул, акцентируя внимание на лицах и именах.

— Я могу вас побеспокоить, молодые люди? — подошедший к нам мужчина привлек мое внимание. Цепкий взгляд, властные черты лица, черные короткие волосы с проседью. Он чем-то напоминал мне покойного графа Сапсанова, когда я впервые его увидел в помещении школы в Ангарске. Но, благодаря Алине, мне было известно, кто стоял передо мной. Граф Савелий Артемьевич Кондор. Я поднялся, не отводя от него взгляда, пожимая протянутую руку, совершенно не понимая, что ему понадобилось от меня лично. — Я…

— Я знаю кто вы, — ровно ответил я. — Константин Манулов, чем могу быть обязан?

— Мне бы хотелось с вами поговорить наедине, — улыбнулся он. Кивнув Алине, отошел в сторону. Как бы не хотелось послать человека, которого я считал своим врагом, мне было интересно узнать, что именно ему от меня потребовалось. — Я наслышан о вас, Константин. В определенных кругах ходит достаточно много противоречивых слухов, особенно после трагедии, которая произошла сегодня ночью в поместье Сапсановых, — покачал он головой.

— Но вы же явно не о произошедшем хотите поговорите, — усмехнулся я. — Тем более, мне нельзя разглашать определенные подробности. Вам лучше спросить у вашего соседа и друга — графа Ужинцева, он явно знает даже больше меня. — Он удивленно вскинул брови, но довольно быстро взял себя в руки.

— Нет, что вы, — махнул он рукой, не отводя от меня колючего пронзительного взгляда. — Мне хотелось бы узнать, правдива ли информация о том, что вы проживаете в поместье Сапсановых?

— Допустим, — пожал я плечами.

— Я сегодня был на аудиенции у графа, выразил соболезнования его утрате и предложил определенную помощь…

— Ваше сиятельство, давайте ближе к делу. Я прекрасно знаю о вашем визите, — прервал я его. Возможно, это было не совсем культурно, но эти хождения вокруг основной темы могли продолжаться весь вечер, а общение с ним никакой выгоды для меня пока не имело.

— Андрей Николаевич отказал мне в помолвке Валерии с моим сыном. Он не обозначил причину, но я умею слушать и слышать. Причина в вас, не так ли?

— Это вполне возможно, но что с того? — поморщился я, прекрасно понимая, что именно он хочет от этой беседы. — Если вы решили сейчас надавить на меня, чтобы я переубедил графа Сапсанова в его решении относительно вас, и только благодаря вашей вежливой просьбе отказался от его сестры, то вы напрасно потратили свое время.

— Я предлагаю вам сделку. Сто тысяч, и вы разрываете вашу помолвку, — как ни в чем не бывало проговорил Кондор.

— Ваше сиятельство, костюм, который на мне сегодня надет стоит больше, — я аж опешил от такой наглости. — И подобные подачки меня совершенно не интересуют. Всего доброго, приятно насладиться этим вечером.

— Я не ожидал, что воспитанник сиротского дома может отказаться от таких денег, — оскалился он. — Откуда они у вас?

— Я же не спрашиваю откуда на вас свалилось ваше богатство семнадцать лет назад, — не мигая, проговорил я, видя истинным зрением, как после произнесенных мною слов слегка участилось его сердцебиение. — Передавайте от меня привет Глебу Германовичу с пожеланиями наискорейшего выздоровления, и пускай он наберется смелости продолжить наш с ним разговор, не сбегая при этом в середине милой беседы.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — проговорил он, но судя по участившемуся сердцебиению и на мгновение расширившимся зрачкам, он прекрасно знал, о чем я говорил. А вот для меня истинная суть затеянного им разговора была не совсем понятна.

— Всего хорошего, — я развернулся, столкнувшись со Шмелевым, который стоял позади меня внимательно разглядывая графа Кондора. Сколько времени он находился здесь было не ясно. Слишком много людей и раздававшихся отовсюду звуков было в зале, поэтому я не мог отследить перемещение каждого.

— Пошли, тебя ждет Тигров, — перевел он на меня взгляд, после чего резко развернулся и направился в сторону выхода из зала. — Что на тебя нашло? — спросил он, когда я с ним поравнялся.

— Ой, да брось. Даже ребенку понятно, что все, кто находится в заговоре с Сапсановым в курсе, кто я такой, — отмахнулся я. — И тем более, почему бы не раскачать немного лодку, чтобы они начали слегка суетиться и паниковать.

— Ты прям, как моя сестра, ей всегда нужно было находиться в центре масштабного конфликта, — покосился он на меня, когда мы поднимались по лестнице, ведущую в кабинет князя.

— Наверное, потому что она моя мать, — ответил я, заходя в приемную, где было самое настоящее столпотворение. Человек двадцать пытались пробиться уговорами и угрозами через миниатюрную девушку-секретаря в кабинет Тигрова. Шум стоял такой, что я не понимал, как можно было в принципе что-либо тут услышать. — Прям, как торгаши на базаре, — покачал я головой, подходя к меланхолично рассматривающей толпу девушке.

— Шмелев и Манулов, нам назначено, — коротко бросил наставник, после чего девушка нажала наманикюренным пальчиком кнопку, и двери распахнулись, заставляя всех собравшихся замолчать.

Я прошел в кабинет, где за столом сидел князь Дмитрий Анатольевич Тигров. Ну что я мог сказать о его внешности: в возрасте, выправка военного, мудрый взгляд. Наверное, именно таким я себе его и представлял.

— Ваше высочество, — поклонился я, приветствуя хозяина следом за Шмелевым.

— Да бросьте вы, — поморщился он, вставая из-за стола. — Сегодня все, как с цепи сорвались, с десяти утра нет отдыха, и всем что-то от меня надо, так что времени особо нет разводить церемонии. Андрей, останься пока, — обратился он к собирающемуся выйти мужчине. — Присаживайтесь, разговор будет серьезным. О вас, молодой человек, многие из моего окружения отзываются довольно лестно, — продолжил он, когда мы сели на предложенные места. — За исключением Паршакова, но это отдельный разговор, — усмехнулся он. — Я принял во внимание все факты и решил, что вы достойны самой высокой награды за свои труды. Его величество Кретчет согласен со мной и подписал все необходимые бумаги, для награждения и присвоения вам титула барона.

— Что? — вот ничего подобного я точно не ожидал услышать. Похвалу, возможно, порицание и какие-то наставления — вероятно, но титул?

— Со всеми вытекающими из этого обязанностями, — усмехнулся он, глядя на мою реакцию, после чего присел на свое кресло и достал из ящика стола какие-то бумаги. — Только есть небольшая проблема, о которой я хочу поговорить с вами до начала бала. Если бы не это, то я никогда бы не стал вас посвящать до оглашения этого решения. Всегда нравились искренние эмоции, — улыбнулся он. — О вашем происхождении знают несколько человек, и ваш дядя, — он посмотрел на Шмелева, который задумчиво рассматривал какую-то статуэтку на столе князя, — просил не оглашать это, пока не будут наказаны все виновные в случившемся, — Тигров внезапно стал серьезным, и мне показалось, что вместе с этим в кабинете стало темнее, а воздух стал плотнее настолько, что дышать стало некомфортно. — Мы открыли дело, ссылаясь на показания свидетелей, но никаких доказательств, кроме обычных слов у нас нет, поэтому это все пока неофициально.