– Есть иной вариант?
– Для вас, возможно, и нет. Мы сильно отличаемся друг от друга.
– Чем конкретно?
– Ты любознателен. Это мне нравится,– чуть усмехнулся Фрейм, поправляя одеяло. Покрывало, в которое завернулся я, оказалось теплым и легким. Я ощущал себя в нем, как улитка в домике. Или как бабочка, дремлющая в коконе. Кто знает, может быть достижение цивилизации гоблинов в создании вот таких, простых, и, одновременно, удивительно глубоко влияющих на тебя вещей?
– Вы очень плодовитый и агрессивный вид.
– Стоп, стоп, стоп!– весь облик собеседник говорил за то, что передо мной отнюдь не цветочная фея. Не порхающее меж прекрасных бутонов создание, питающееся нектаром и пыльцой и чуждое самой идее насилия,– У вас что, не было оружия? Войн? Насилия?
– Все это было,– вздохнул печально Фрейм.– Но никогда не составляло основу взаимоотношений и построения цивилизации. Собственно, на планете с незапамятных времен их существовало две.
– Две? То есть совершенно другой вид существ развивался параллельно с вашим?
– Да.
– Но ведь на определенном этапе...
– Нам должно было стать тесно. Одна из цивилизаций должна была вырваться вперед и вытеснить из ниши другую. Выбросить чужеродное яйцо из гнезда жизни. Так?
Последняя фраза, видимо, относилась к фольклору расы торговца.
– Верно.
– В этом вы все. Люди. Ваша картина мира должна быть единственно верной. Вы довлеете над всеми остальными видами. Вы цари горы. Сбрасывающие с вершины любого, кто окажется в пределах досягаемости.
– Кого именно мы отправили в бездну?– обиделся за весь род человеческий я.
– Последними? Неандертальцев. А ведь они были ваши ближайшие родственники. А стали в ващих же легендах Авелем. Которого убил Каин.
– Фрейм?
– Что?
– Ты точно всегда был торговцем? Для лавчника у тебя слишком обширные знания.
– Нет, конечно. Фрейм был тем, кого вы называете словом «ученый».
– Но тогда почему...
– Путешественникам с алой кровью не нужны стасики-ученые. Им интересно самим изучать то, что ты называешь «планета Риона». Они вытеснили остатки моего народа из городов. И готовы их терпеть на окраинах лишь в статусе обслуживающего персонала.
– Вы что, не могли дать отпор?
Фрейм вновь усмехнулся.
– Зачем? Наше время ушло. Мы полностью исчерпали здесь свой потенциал. Пришли вы. Те, кто считает, что победитель получает все.
– Разве это не так?
– Не так.
– Люди отняли у вас центр города, загнав в резервации. Заставили подчиняться. Относятся к вам с презрением.
– А еще переделали три из четырех наших храмов в свои,– подсказал Фрейм.– Позаимствовали часть наших знаний. И пользуются ими в своих целях.
– Ну?– я не нашел ничего лучше, как выразить эмоции с помощью междометия.
– «Победители» стали пленниками Гарр-Оута. Город из мечты стал для них тюрьмой.
– Как это? Они что, не могут покинуть город?
– Не могут.
Я недоверчиво воззрился на гоблина. Лжет? Но какой этом смысл?
– Да горожане бы тут давно свихнулись!
– Сошли с ума?
– Да.
– У вас, людей, немало психологических защитных механизмов на сей счет.
– Например?
– Самообман. Здесь чуть ли не у каждого своя, индивидуальная легенда. Она абсолютно не стыкуется с легендами других. Но, каким-то совершенно непостижимым для меня образом, это не мешает вам ни верить в нее, ни вступать в устойчивые общественные связи.
« То есть россказни Степана об оставленном им крае изобилия всего лишь выдумка? Психологический костыль?»
– Еще абсурдная привычка пускать пыль в глаза. По здравому размышлению горожанам бы надо просить путешественников из Вольных Земель о помощи. А не делать вид всемогущих спонсоров.
– А хороших привычек за нами что, совсем не водится?– уныло осведомился я.
– Отчего же? Принимать радушно гостей вы умеете. Когда захотите,– прищурился хитро "прежний".
Глава 21. Фрейм
Глава 21. Фрейм
– Закат,– задумчиво проронил Фрейм.
– Закат,– согласился я. Солнце проложило красивую, хотя и тревожную, багряную дорожку по почти успокоившимся волнам.
– Па-бах,– вдалеке приглушенно взорвался возле ратуши фейерверк, распускаясь огненным цветком в небе. Гоблин не шелохнулся.
– Исаак не у тебя учился рыбачить?– озвучил первое, что пришло в голову.
– Я обычно не запоминаю имен искателей,– отозвался собеседник. И добавил, будто пробуя звуки на вкус,– Ант-рей.
– Фрейм, давай не будем ходить вокруг и около. Тем более, времени у меня, судя по всему, осталось немного.
– Осталось немного,– рефреном протянул ученый.
Багровый шар солнца вдалеке уже окунул краешек в волны. Словно невидимый исполин макнул печенье в чай. Или великий бог Ра увозил от нас огненную сферу за горизонт в своей лодке с низким бортом.
– Так о чем ты хотел поговорить со мной?
– Просто... поговорить.
– Точно не об этом?– я вытянул вперед руку. Рукав робы задрался, открывая корпус пип-боя.
Глаза Фрейма остановились. Совсем, как у моих соотечественников, когда те рассматривали видимый только ими интерфейс. На лице моего инопланетного знакомого отразилась внутренняя борьба.
– Это же гоблинская работа. Не так ли, Фрейм?
– Гремлинская,– поправил собеседник.
– В чем разница?
– Народ Феннатарра это гремлины.
– То есть ты,– гремлин? А гоблины? Та самая вторая цивилизация?
– Нет. Гоблины,– это выродившаяся ветвь гремлинов. Извращенная и исковерканная Рионой ветвь. Смотри,– он задрал рукав, демонстрируя уже замеченную мной то ли шерсть, то ли плесень. Сразу же вспомнилась такая же поросль на мордах существ, устроивших засаду в жучиной пещере.
– Что это?
– Признак перерождения. Еще несколько циклов и оно станет необратимым. Тех, кого еще можно назвать по праву гремлинами или «прежними» осталось мало. До обидного мало. И без... лекарства... мы обречены. Мы слишком увлеклись изменением собственной природы. А Риона охотно потакала нашим экспериментам и амбициям.
Я почувствовал, как сознание разделяется на два параллельных потока. Одна часть, эмоциональная, очарованная происходящим моментом, искренне сочувствовала одинокому гремлину. Другая, рациональная, азартно потирала ладошки, предвкушая получение уникального сценарного квеста.
– То есть, тебе знаком прибор?
– Естественно.
– И причина нашей встречи в нем?
– Причина в надежде. А, может быть, и в судьбе.
– Надежде на что?
– На то, что это ТОТ САМЫЙ наруч.
Хватит загадок и иносказаний. Я включил режим воспроизведения. Фрейм окаменел, жадно следя за сменяющими картинами.
– Это он,– потрясенно выдохнул торговец.
– Твоя надежда?
– Не только моя. Хотя и моя тоже. Жаль, что координаты не полные,– глаза гремлина возбужденно забегали, выдавая интенсивную работу мысли.
– Они полные,– я кратко изложил предысторию.
– Я в тебе не ошибся, Искатель,– представитель «прежних» явно решился на что-то.
– Но у меня нет карты с градуировкой...
– Считай, что уже есть!– оборвал он меня на полуслове. Из широкого рукава на миг показалась четырехпалая лапа и мимолетно, словно невзначай, коснулась наруча. Я мог бы поклясться, что успел различить на одном из пальцев копию наперстка Алисы! Вот это поворот!
– Коготь тоже наследие гремлинов?
– Вне сомнения!
– А это?– я протянул Фрейму камушек, прихваченный из чаши возле храма Совершенства.
– Это... это...,– гремлин замялся, подыскивая слова. И, пожалуй, впервые, я видел отражение смущения на его лице. Будто его застали за чем-то неподобающим или даже стыдным.
– Фрейм?
– Это Карта грибниц.
– Грибниц?
– Если ты обратил внимание на колонны храма и заметил лианы...
– Да-да, с бусинами ягод.
– Не ягод,– дальнейшие слова гремлин произносил нехотя, с усилием,– это защитные оболочки. Оболочки, предотвращающие онтогенез грибницы.
