Понимая, что знание веяний моды не ее сильная сторона, Гаррет согласилась после чая нанести визит миссис Олбени – портнихе, которая работала при универмаге.

Немного помолчав, Хелен вздохнула:

– Бедный мистер Рэнсом! Для мужчины это, должно быть, чудовищно неловко, когда его застают в таком состоянии.

– Вне всякого сомнения. – Гаррет как раз принялась за миниатюрный сандвич, состоявший из двух тонких ломтиков французской булочки с листом салата и слоем сливочного сыра между ними. – Хотя Рэнсом совсем не выглядел смущенным.

Приятное ощущение, как от щекотки, вновь наполнило Гаррет, когда она вспомнила, какими глазами он смотрел на нее. Это был взгляд голодного тигра, полного желания и говорящих инстинктов. Если это так, тогда каких трудов ему стоило держаться от нее на расстоянии!

– Как закончилось занятие? – спросила Хелен.

– Когда мы переоделись, Рэнсом встретил меня на улице, а потом нанял кеб. Прощаясь, он поблагодарил за проведенное вместе время и сказал, что ему очень жаль оттого, что мы больше не увидимся. Не помню, что я сказала в ответ. Помню только, что протянула ему руку, чтобы обменяться рукопожатиями, а он…

– Он что?

Щеки Гаррет порозовели.

– Он… поцеловал ее, – наконец выдавила она, вспоминая, как его темноволосая голова склонилась к ее руке в перчатке. – Это было последнее, чего я от него ожидала. Огромный синеглазый головорез поступает так по-джентльменски… Особенно после того, как мы в течение двух часов хватали и валяли друг друга по всему фехтовальному залу.

Его жест был исполнен такой нежности, что она застыла, не в силах произнести ни слова. Даже сейчас от одного воспоминания об этом на нее накатывала волна удовольствия и тепла. Это было какое-то сумасшествие! Ни с кем из пациентов, которых она обследовала, лечила и оперировала, у нее никогда не возникало подобного ощущения близости, как в тот момент, когда Рэнсом прикоснулся губами к ее перчатке.

– Я не могу перестать думать об этом, – продолжила Гаррет. – Мне не дает покоя мысль, что было бы, если бы… – Не в силах произнести этого вслух, она принялась вертеть в руках крошечную ложечку для щербета. – Мне хочется увидеться с ним снова, – наконец призналась она.

– О, дорогая! – тихо воскликнула Хелен.

– Я не знаю, как его найти, – Гаррет искоса посмотрела на подругу, – но твой муж знает.

Хелен явно испытывала неудобство.

– Если мистер Рэнсом сказал, что не может встречаться с тобой, мне кажется, стоит уважать его решение.

– Он может навестить меня тайным образом, если захочет, – раздраженно заметила Гаррет. – Этот человек скрытно перемещается по Лондону, как бродячий кот.

– Если он будет встречаться с тобой тайно, куда это заведет? Вернее, куда ты заведешь эту ситуацию?

– Понятия не имею. – Отложив ложечку, Гаррет взяла в руки вилку, поддела клубничину, а затем ножом раскрошила ее на мелкие кусочки. – Рэнсом, конечно, не подходящая для меня компания, и я должна выкинуть его из головы.

– Да, так будет лучше, – осторожно заметила Хелен.

– За исключением одного: я не могу этого сделать. – Отодвинув приборы в сторону, Гаррет тихо сказала: – Я никогда не руководствовалась нежелательными мыслями или чувствами и всегда была в состоянии отставить их в сторону. Что со мной происходит?

Хелен погладила своей прохладной белой рукой ее стиснутый кулак.

– Ты слишком много работаешь и не даешь себе отдыха. И тут вдруг откуда ни возьмись таинственный красавец, который защищает тебя от преступников…

– Это раздражает больше всего, – прервала ее Гаррет. – Я могла бы и сама справиться, если бы он не вмешался.

Хелен усмехнулась:

– Думаю, ты себе немного льстишь.

– Возможно, – буркнула Гаррет, с преувеличенным вниманием исследуя блюдо с сандвичами. – Вообще так странно, что он оказался таким лихим: сплошь наглость и мускулы. Только тебе могу признаться, что когда я услышала его ирландское наречие, то чуть не начала хлопать глазами и глупо улыбаться, как какая-нибудь инженю из второсортного театрика.

Хелен мягко рассмеялась:

– Есть что-то очаровательное в мужчинах с акцентом, правда ведь? Я знаю, это считается недостатком, но для меня в этом есть что-то поэтическое.

– В наши дни говорить с ирландским акцентом – кратчайший путь к тому, чтобы перед твоим носом захлопнули все двери, – мрачно сказала Гаррет. – Нет сомнения, что именно поэтому мистер Рэнсом постарался избавиться от него.

В течение последних десяти лет политическая деятельность тех, кто считал, что Ирландия имеет все права управляться самостоятельно, создала атмосферу растущей нетерпимости. Повсюду распространялись слухи о тайных заговорах, так что было трудно отделить предрассудки от реальных причин, в особенности сейчас, после недавней активизации террористов, включая последнее неудачное покушение на жизнь принца уэльского.

– Такой человек не пользуется уважением, не имеет хорошей работы, – продолжала Гаррет. – К тому же он коварен, склонен к насилию и явно похотлив, как хорек. Я не могу испытывать к нему влечения.

– Влечение не возникает по чьему-либо выбору, – задумчиво произнесла Хелен. – Это проявление магнетизма, действие непреодолимой силы.

– Я не собираюсь становиться заложницей невидимых сил.

Хелен с сочувствием улыбнулась ей.

– Когда Пандору ранили во время уличного нападения, ты сказала, что от шока пострадала вся ее нервная система. Так вот, мистер Рэнсом стал для твоей нервной системы таким же шоком. Помимо всего прочего, мне кажется, он заставил тебя понять, что ты одинока.

Гаррет, которая всегда гордилась своей самодостаточностью, возмущенно взглянула на подругу.

– Это невозможно! Как я могу быть одинокой, если у меня есть ты, есть другие подруги, мой отец, доктор Хевлок, мои больные…

– Я имела в виду другое одиночество.

Гаррет нахмурилась.

– Я не какая-нибудь простушка, у которой голова набита сахарной ватой. Смею надеяться, что отношусь к более возвышенным особам.

– Даже возвышенная особа может высоко оценить пару… Как ты их назвала? Четырехглавые мышцы?

Трудно было не уловить легкую насмешку в словах Хелен, пусть и сказанных рассудительным тоном. Не зная, что сказать, Гаррет решила скрыться за простым делом: налила себе чашку чая, – а тут еще официант принес две креманки с лимонным щербетом.

Хелен дождалась, когда он отойдет от стола, и продолжила:

– Дослушай меня, прежде чем начнешь возражать. Мне очень хочется представить тебя моему кузену Уэсту. Он пробудет в городе две недели. Прошлый раз, когда он приезжал навестить Пандору, тебе не удалось встретиться с ним. Мы устроим ужин в Рейвенел-хаусе как-нибудь на днях.

– Нет! Умоляю тебя, Хелен, не втягивай меня – или своего кузена – в эти бессмысленные мучения.

– Уэст очень хорош собой, – упорно продолжала Хелен. – Темноволосый, синеглазый и обаятельный. Я не сомневаюсь, вы понравитесь друг другу. После нескольких минут в его компании ты и думать забудешь о мистере Рэнсоме.

– Даже если, паче чаяния, мы с мистером Рейвенелом понравимся друг другу, в итоге это ничего не даст. Я не могу жить за городом, на природе. – Подцепив ложечкой щербет, Гаррет позволила замороженной кисло-сладкой субстанции растечься на языке. – Помимо всего прочего, я боюсь коров.

– Из-за их размеров? – с сочувствием осведомилась Хелен.

– Нет, из-за того, как они смотрят. Такое впечатление, что они что-то замышляют.

Хелен хмыкнула.

– Обещаю, если ты когда-нибудь посетишь усадьбу Эверсби, всех коров-заговорщиц уберут с глаз долой. А уж если тебя так беспокоит жизнь за городом, то Уэст может захотеть вернуться в Лондон. У него много интересов и талантов. О, скажи наконец, что познакомишься с ним!

– Я над этим подумаю, – неохотно произнесла Гаррет.

– Спасибо! У меня сразу отлегло от сердца. Потому что я боюсь, – в голосе подруги появились серьезные нотки, – что существует весьма веская причина, почему мистер Рэнсом решил держаться подальше от тебя.