Старуха поднялась, подхватила юбки и двинулась на выход. В дверях она обернулась, но ничего не сказала, а лишь посмотрела в глаза Эрина. Этот взгляд он запомнил, и сейчас, находясь в пещере, ощутил те же чувства, что и в тот момент. Его обдало волной холода. Мурашки побежали по коже, сконцентрировавшись где-то между лопаток, заставляя повести плечами. Тогда он не поверил этой странной женщине. Более того, её нежданный приезд и еще более неожиданный уход, только подкрепил уверенность в том, что рассказанная история не более чем страшная сказка.

Кузен Основателя – Валериан Ши’фьен, по совместительству первый из рода, действительно был фанатичным искателем нового и первооткрывателем третьей части земель, ныне принадлежащих людям. И порой из своих путешествий он возвращался весьма побитым, а пару раз даже искалеченным. Все события, происходящие с высокородными, фиксируются в родовой летописи, которую ведут в Церкви. И кто бы как не относился к монахам и паладинам, дело они своё знали. Каждый отпрыск своего рода обязан был ознакомиться если не со всей родословной. То хотя бы с частью святого писания. И никаких небылиц об орочьих островах в них нет. В этом Эрин был уверен.

Встряхнувшись, чтобы отвлечься от воспоминаний, Ши’фьен вернулся к созерцанию происходящего. Колдун продолжал свою странную жестикуляцию. При каждом новом движении на полуобнаженном теле подростка проявлялись линии фиолетового цвета. Они складывались в замысловатую вязь, тянущуюся от конечностей к впалой груди, соединяясь в районе солнечного сплетения в круг с небольшими отростками. Фигура на груди напоминала тёмное солнце. И солнце это, будто живое – двигалось против часовой стрелки, то замирая на несколько мгновений, то вновь продолжая свой ход.

Так продолжалось до того момента, пока одна из точек пентаграммы не вспыхнула оранжевым светом и тут же погасла. Колдун перестал водить руками и, указав рукой на место вспышки вскрикнул:

– Видел это? Душа найдена. Похоже получается. Невероятно. Я сам не верил до конца в эту затею. Твой сын почти спасён!

– Ты торопишь события. Меня всё равно не оставляют сомнения. Кто вселится в тело моего сына? Что за душу мы нашли? – Лицо Эрина было мрачнее тучи.

Колдун подошел к Ши’фьену и положил руку на плечо.

– Мы уже тысячу раз это обговаривали. Твоего сына больше нет, его душа покинула это тело. Её было не спасти. Осталась только оболочка. – Кивок в сторону постамента. – Это единственно правильное решение. Кто бы не занял место – по крови это твой наследник, никто не докажет обратного. А что до души – родится внук и постоялец станет не нужен. Род не прервется и это главное. – Кривая усмешка проскользнула на лице колдуна.

– Что ты такое говоришь? Это мой сын!

– Нет! – Резко сказал колдун, с силой стискивая плечо Эрина. – Ты ошибаешься. Это просто сосуд, который я наполню душой. Если ты настолько сердоболен, договорись, забери внука, дай денег и отправь на все четыре стороны.

– Посмотрим. Возможно, в твоих словах есть доля правды, – Эрин стряхнул руку колдуна с плеча, – Ещё ничего не получилось, чтоб рассуждать. Душа найдена, что дальше?

– Остаётся ждать, – взгляд голубых глаз колдуна выражал только удовлетворение от хорошо проделанной работы. В нём не было даже намёка на то, что он переживает. Будто бы в данный момент он не разменивался душами людей, а выбирал на рынке свежую рыбу по цене тухлой.

– Чего ждать? – Эрину не нужно было видеть глаз колдуна. Он знал этого человека слишком давно, чтобы быть уверенным в том, что кроме цели того не волнует больше ничего.

– Скоро выясним.

* * *

Удивительное дело, но с момента аварии я всё прекрасно помню. Сознание не отключилось от удара, а наоборот, будто впитало энергию от столкновения, что дало организму силы смотреть на всё происходящее вокруг широко открытыми глазами.

Боли я не чувствовал. Впрочем, не было вообще никаких чувств. Только мысли и страхи. Мозг лихорадочно пытался сообразить, насколько всё плохо, опираясь только на ту информацию, которую имел. А её имелось крайне мало. Тело сковало мешаниной металла и пластика. Мне было не повернуться, чтоб осмотреть себя на предмет кровотечения. В обозримом пространстве было только разбитое окно, водительской двери, открывавшее вид на суету вокруг. Своё тело я почти не видел – только левую руку от плеча до локтя. Всё остальное скрыто взорвавшейся и сдувшейся подушкой безопасности. Не известно, когда прибудет помощь. А истечь кровью можно крайне быстро. Никто из галдящих вокруг людей не рисковал вытаскивать изломанное тело.

В покорёженной машине я пролежал около получаса. Все кричали, суетились. Из кабины грузовика вытащили водилу. Он бы и сам справился без посторонней помощи, но от столкновения получил глубокую сечку на лбу, из которой ручьём лилась кровь, заливая глаза и мешая видеть. Правда, он еще держался за грудь и непрерывно кашлял. Наверное, бедняга ударился о руль. Его усадили и наскоро, пока не приехала скорая, перемотали голову бинтом, предварительно промыв рану водой и наложив на рану скрутку бинта. Эти манипуляции довольно проворно проделала светловолосая худая девушка, небольшого роста в легком сером пуховике. Она одна не растерялась и принялась раздавать команды окружающими. Отправила кого за аптечкой, кого за водой. После перевязки она подошла к моей машине, посмотрела на меня и только сочувствующее покачала головой. Спасибо, блин. Жаль не могу сказать пару ласковых. Мне только такого взгляда и не хватало. Видимо увидев в моих глазах злость, девчонка поспешно куда-то ретировалась.

Тут наконец послышались звуки сирен. Приехала бригада МЧС вместе со скорой. Врачи увели водителя фуры. Спасатели побегали вокруг и принялись резать машину, выковыривая меня будто шпротину из жестяной банки. Пара минут и вот уже надели воротник и положили на носилки. Кто-то начал задавать стандартные вопросы:

– Вы меня слышите? Как вас зовут? Сколько пальцев я показываю?

Я искренне пытался ответить, но мог только вращать глазами. Думаю, толку от этого было мало.

Когда грузили в карету скорой помощи, увидел в толпе ту девушку, что сочувственно смотрела на меня. Она, поймав мой взгляд, вдруг ни с того ни с сего улыбнулась и сказала:

– Удачи, парень! – Слов я не услышал. Понял смысл лишь по движениям губ.

Удача уж точно мне пригодится.

Вот ведь угораздило…не хотелось бы повторять судьбу собственных родителей, разбившихся на машине несколько лет назад.

Сознание погасло только на хирургическом столе, да и то как-то слабо. Нехотя. При этом я всё равно, будто со стороны, наблюдал за тем, как команда профессионалов кромсает моё бренное тело. А потом собирает, будто конструктор «лего». Что-то сшивали, фиксировали. Пару раз даже что-то выкинули, будто лишние детали. Но в целом – результат был неплохим. Я доволен.

Чувства включились резко, как будто кто-то тумблером щёлкнул. Попытка открыть глаза ни к чему не привела. Что-то мешало. Зато слух великолепно отработал. То, что я услышал, мне категорически не понравилось. Это был плач жены. Рыдания перемежались стандартными в таких случаях фразами: «Что нам теперь делать? Как же так вышло?» и так далее. Так же услышал про водителя грузовика и всех его предков такие выражения, которые даже меня, человека, почти половину своей карьеры проведшего на стройплощадке, вогнали в краску.

Хотелось успокоить супругу, сказать что-то ласковое, что ничего страшного не случилось, что я обязательно поправлюсь, но тело мне не подчинялось. Оставалось лишь мысленно посылать волны тепла моей маленькой девочке.

Несколько дней я провёл, подобно овощу. Приходили и уходили врачи, обсуждали мои шансы на выздоровление и восстановление. Судя по этим разговорам, состояние моё было стабильным и вызывающим определённую долю оптимизма. Нужно только время.

Мои ощущения несколько разнились с мнением врачей. Было больно. Даже очень. Никогда я не испытывал подобного. Ноющая боль в груди и животе переходила в режущую в конечностях. Становилось легче только два раза в сутки. И каждый раз перед облегчением я слышал, что в палату кто-то входит. Чувствовал запах женских духов. Это приходила медсестра, чтобы вколоть обезболивающее, утром и вечером. И, признаюсь, я каждый день ждал этот аромат. Лёгкий цитрусовый аромат, с нотками корицы. Даже если медсестра заходила не с целью укола, а по иным делам, от одного запаха становилось немного, совсем капельку, но легче. Этот аромат я запомню навсегда.