Сценически броскими движениями он вытряхнул из пальто… Одну примочку.

– Эта ерундовина – ключ от всего! Я называю её “всеотмычка”!

– Как она пролезет в скважину? Она же не… Ну…

– Она примет нужную форму, – подмигнул Модекайбер.

Он нащупал на цилиндре вырез, и всеотмычка, занимавшая целую ладонь, многим сбавила в объёме.

Фокус сработал. Двое нырнули в потёмки. Светодиодная ленточка, что обрамляла ветровую линзу на лице Модекайбера, выдавала позорно мало света.

Благо он скоро врезался лбом в до идиотизма огромный выключатель, и запустил станцию. Главное освещение, как оказалось, всё повыгорело, но электроника кое-что подсвечивала – тусклый розовый свет наметил стены, увешанные самым разным оборудованием.

А потом оба попали в коридор пошире, где освещение всё-таки работало. Оформлено это место было куда приятнее – аки типичнейший офис 2070-х: пневмодвери, ажурная ковка, свисающие на голых проводах лампы в замысловатых плафонах.

Стены по обеим сторонам содержали множество дверей – они уходили куда-то туда, за поле зрения.

– Зачем здесь столько комнат?! – ахнула Рижа.

– Такой уж он человек. Неряха, короче. У него было три кабинета в конторе, идентичных.

– Зачем?

– Ну как… Один загадит – перелезет в другой, пока в первом капитальный ремонт производится. Если второй будет загажен, пока в первом не закончат ремонт – пойдёт в третий.

– Мамочки…

– Да уж… Вот затем и столько комнат – кому же здесь делать ремонт?

Помолчали… А потом Уэндес предложил:

– Давай-ка, чисто ради интереса, глянем, сколько он их изничтожил – смотри открытые двери по правой стороне, я посмотрю по левой.

– У нас же три часа? – прикусила Рижа язык.

– Я же говорю, переждём… – намекающе пробормотал Модекайбер – Знаешь, судьба обошлась с ним, как палач… – говорил он, считая комнаты – Отрубила голову, взяла за волосы и показала толпе, мол “смотрите, какой урод, жил неправедно” .... Только нам больше повезло – состояние жилья… Оно характеризует человека куда лучше, чем какая-то жуткая рожица.

– Учитывая, что иной она после казни быть и не может! – добавила Рижа.

Уэндес отдал ей абсолютный респект двумя пистолетами из пальцев.

– С моей стороны 6! – крикнула Рижа.

– С моей 8, – усмехнулся Модекайбер – 14 из примерно 1256… Что-то здесь не так… – насторожился он – То есть, когда он посетил это место в последний раз… Он не пробыл здесь и месяца… На Кулониуме его тогда не было полгода.

– Я не понимаю.

– Он был здесь три раза за всю жизнь. Первый – это первый. Второй – он устраивал здесь вечеринку. Уже тогда двенадцать комнат, как минимум, были превращены в пепелище… А третий раз он был здесь пять лет назад… И за полгода испортил всего две комнаты?

– Может, он стал аккуратнее?

– Не смешите меня, Амартебъянке… Странно… – откашлялся Уэндес – Пойдём-ка отсюда…

Хаб пересекли минут за десять.

– Что будет с этой станцией, когда мы унесём все деньги?

– Она, полагаю, когда-нибудь перейдёт либо НАСА (К), либо Роскосмосу (К) – как поделят, а делить тут, полагаю, есть что… Ну-у, либо её купит Маниш.

Они подошли к одинокой двери, помеченной “Алтарь ;)”.

– Не проводил же он здесь ритуалов, а? – с безнадёгой в голосе обратился Уэндес к спутнице.

За дверью оказался обширнейший зал с хромированными стенами. Всё, что здесь было – небольшой, но изящный постамент. На нём стоял резервуар, похожий на вазу, только, очевидно, состоявший из металла. Он, как и вся станция, был увешан всякими лампочками, кнопочками, заклёпочками и проводочками. Что ещё было в этой вазе примечательно – три устройства, весьма похожих на насосы, что окружали горлышко.

– Понятия не имею, что это, – всплеснул руками Уэндес – Не могу даже предположить.

Рижа похлопала его по плечу и ткнула пальцем на потолок. Там, висело круглое табло, по которому бежал следующий текст:

“Венди, если ты запустишь эту штуку, и оттуда вылезу немного помятый я – значит я настоящий ушёл в мир иной. Если так – не забудь предупредить меня об этом. Если ты запустишь эту штуку, и ничего не произойдёт – значит, я жив и подам на тебя в суд за проникновение… Шучу. Ты мне живой нужен. Ну а вообще – я мог просто не закончить эту машину… вполне себе мог, ведь даже на момент написания, она ещё не работает. Надеюсь, ты догадался посмотреть наверх. Извини, что не повесил записку поудобнее, мне было жалко хром.

ВЗЫВАЮ К СОВЕСТИ! Понимаешь, полагаю, о чём я :)

Целуньки, твой дорогой начальник.”

Чтобы это прочитать, Уэндесу пришлось обойти зал по кругу пять раз.

По окончании он сморщился, прошипел, и подошёл к аппарату. Недолго пришлось думать над тем, как он включается – соответствующая кнопка была услужливо помечена.

Уэндес с ещё большей безнадёгой гланул на Рижу, и та, не изменяя себе, пожала плечами.

Аппарат всё-таки был запущен – металлическая ваза затряслась, от неё пошёл прерывистый гул; те три устройства, что окружали горлышко, начали перекачивать невесть какое вещество. Чёрные полосы, что сходили от них по всему корпусу, моргнули красным, показали куцую анимацию загрузки, и прорисовали сверху-вниз значки высокого напряжения.

Из горлышка пошли струйки кислотно-желтого цвета и, долетев почти до потолка, начали связываться – формировать какое-то изображение.

– Венди, ты всё-таки здесь! Ёх ты ж… Я уж испугался: сообщение отправляться отказывалось… Думал, на луне Интернет ловить перестал, – заговорило нечто под потолком, до конца оформившись.

Это была его голова – голова дорого начальника.

– Отвечаю, ребят, это будет инновация. Говорю – инновация… – продолжала она болтать без устали. То, что осталось от господина Новачека, в один момент подлетело так близко к Уэндесу, что тот не сдержался, и взвизгнул.

Начальник не обратил на это внимания:

– Знаете, как называется? – грациозно вспорхнул он обратно под потолок и горделиво вознёс подбородок.

– К-как? – спросила Рижа.

– ГФЖ! Хх-хэ-хэээ! – воскликнул Новачек – Гелиевая Форма Жизни! Видите ли, купил себе на Новый Год VR-шлем. Бюджетный, ленововский. Ну а вы же сами понимаете… Леново… Он мне зачем-то сознание оцифровал, и сгорел. Думаю, форматировать, по сути, второй мозг – глупо. Вот и решил тело для него создать…

– … А-а, так вы не из социопатических позывов дачу на луне построили, а просто чтобы тырить с дивонских шахт гелий? – поднял брови Модекайбер.

– Ой-ой-ой… – подразнил его Новачек – Кабы не я – весь этот газ пошёл бы шарики да лампочки, а здесь – уникальная разработка! И социопаты вечеринок не устраивают! А ты, кстати, когда это бросил нашу философскую жизнь? – кивнул он на Рижу.

– Давайте ближе к теме, Карц Муролович.

– Да как скажешь! Надо мне больно, Хос-спаде… О чём это я… – и тут его перекосило – Слушайте… Мне это спросонья кажется, или у меня голос действительно какой-то необычно высокий?

Ни Уэндес, ни Рижа ничего не сказали – промэкали, проклацали, и не больше. Не нашлись они, как бы так аккуратнее ответить, чтобы самим не довести всё дело до раскрытия не самой приятной правды.

– Наверняка, это из-за… Моего небольшого конфликта с Захаром… Вам не “посчастливилось” ли столкнуться с ним в коридорах?

– Вашего робо-камердинера никто не видел уже… Эээ… Долгое время, – без интонации ответил Модекайбер.

Новачек насупился:

– Интересно ты выражаешься. Впрочем, фиг с ним. Он всё равно злой какой-то стал в последнее время… Так, о чём это я…

– Подождите! – прервал его Уэндес – Давайте поподробнее про Захара.

– Ой, Венди!.. Ходил он тут по всей станции: “БЗЗЗЫТ-БЗЗЫЫТ – Я-УБЬЮ-ТЕБЯ-И-ЗАЙМУ-ТВОЁ-МЕЕЕС-ТО, БЗЗЫТ-БЗЗЫЫТ, УБЬЮ-НОЖОМ, УБЬЮ-НОЖОМ”… Вот дурак железный! Так он и вырубил меня тут на досуге… Благо вы пришли… Он что, правда убить меня хотел? Ххэ-хэээ…