Стампединский      шел медленно, стараясь насладиться последним моментом наблюдения за этим городом. Каждый камень в основании дома, каждое тщательно вымытое окно, но с облупленной краской на некогда белой раме – всё оставляло свой след в памяти гостя этого мира.

Сам гость довольно сильно выделялся из подобного скромного антуража. Михаил Стампединский был высок, худ, на голове сидела черная шляпа-цилиндр, под которыми лежали волнистые тонкие черные длинные волосы, носил он бордовое пальто. Слева на воротнике висела брошь в виде красного цветка. Его шаги были тихими, но движения – раскованными. Очки обычно он не носил и держал их в кармане. Лицо было высушенное, губы тонкие, окруженные щетиной, янтарные глаза постоянно казались уставшими. Брови тонкие и длинные. Люди же вокруг были очень крепкими телом, невысокими. Одежда у местных делалась из гораздо более тонкой и мягкой ткани, цвета мягкие и не выделяющиеся среди их окружения.

Плотно отобедав в первом заведении, которое попалось по дороге, Михаил направился по главной дороге в поисках кареты. Постоянно ему попадались только городские извозчики, пока он не спросил у одного раздобревшего старика. Тот, покрутив свои моржовые усы и проведя рукой по лысине, окруженной седыми волосами вокруг, сказал молодецким голосом, что за поворотом. Там, дескать, постоянно ждут работы кучера.

Стампединский увидел одного человека у кареты, всего скрюченного от постоянной езды, и спросил, какой соседний город есть, и сколько будет до него добраться. Мужчина разложил карту из старой засаленной ткани, некогда нарисованную от руки карандашом, и объявил: «ближайший от Альбтутовки город есть трех днях езды, но есть перевалочный пункт у Окаики, речка такая. Довольно близко». Михаил согласился поехать к реке, чувствовал, что не вынесет долгой езды, да и денег может не хватить.

4.

Спустя довольно недолгую поездку, во время которой ничего особым образом не происходило, кроме легкого дождя, который длился чуть больше пары минут, кучер объявил:

– Вот Окаика. Мы уже недалеко.

Михаил посмотрел в окно и увидел небольшую реку, которая разрезала луг, местами пожелтевший, на десятки кусочков. Река бежала быстро, казалось, что в таком течении вообще невозможно какой-либо рыбе жить.

Под копытами лошадей и под колесами кареты землистая насыпь постоянно издавала булькающий и хлюпающий звук, который воспринялся Михаилом забавным.

Показался какой-то деревянный домик с желтыми стенами и большой табличкой рядом: «Окаика, русло». Из окон горел теплый тусклый свет, что было заметно в вечернее время. Кучер подъехал, и сказал выходить и ждать его у входа. Сам в это время отвязал лошадей и завел их под навес в стойло. Стампединский, высоко перебирая ноги и пытаясь не испачкать ботинки, подошел к крыльцу. Затем подошел кучер и они оба вошли в дверь.

Встретил первым запах горелой выпечки, затем Михаил огляделся, увидел слева будку, в которой должен быть смотритель, но там его не было. Затем напротив будки он увидел фигуру человека, лежавшего на диване и тихо сопевшего.

– Роман! Ты почему спишь на работе? – громко спросил кучер. От звона его голоса, смотритель резко проснулся и свалился с дивана.

– Тиша! Рад тебя видеть. Какими судьбами?

– Да вот, человека подвез, немного работаю. Ты-то как?

– Да помаленьку. Кстати, о маленьком. Как твои дети.

– Хорошо, младший в гимназию учиться пошел. Старшие уже год как все закончили.

Михаил наблюдал, как они обменивались фразами, попутно разглядывая окружение. Стены были из дерева, крашенного в белое, но по углам ползла черная плесень. На низком столике у дивана стояла керосиновая лампа, кофейник и лежали четыре пустые кружки разных размеров. У дивана лежали перевязанная жгутом толстая стопка пожелтевших газет и пара книг.

Михаилу предложили переночевать за совсем ничтожное количество денег, и он согласился. Перед тем как лечь спать, он расплатился с кучером, который продолжил допоздна говорить со своим приятелем.

Утром Стампединский спросил у снова дремавшего смотрителя дорогу до столицы. Тот сказал, что ему нужно просто идти дальше по дороге, там он встретит Анлакушку, что бы это ни значило, а дальше спросит. Спустя пару выпитых вместе с Романом кружек кофе, врач отправился в дорогу.

5.

Фельдшер шел, не спеша, пинал камень, постоянно попадавшийся под ноги. Дорога зыбкая и болотистая здесь, у русла большой реки Окаику. По сравнению с другими местностями этой страны, эта земля в позднюю осень особенно светла. Ещё больше поражал пейзаж после серого и тусклого города. Единичные деревья потеряли листву, и те выглядели черно-белыми изгоями тут, среди зелени кустов, мхов, травы, крон королей природы, чья выдержка и характер оказался сильнее других.

Под каждым шагом водянистая почва чавкала. Ветер дул в лицо, то сметая шляпу с головы, то натягивая её на нос. Пальто теребилось и дрожало.

Птицы щебетали, и вдруг перестали. Ветер становился злей. Вороны, сидевшие на ветках деревьев, взмыли вверх и улетели по направлению ветра. Чавканье земли стало не в ритм шагам Михаила. Послышалось тяжелое громкое дыхание. Шедший обернулся и увидел, как белая бестия летела в его сторону. Он попятился назад от испуга. Та приближалась, и становилась явной. Большой бледный конь с тяжелыми копытами, гигантской мордой, на нем сидела синяя фигура.

Стампединский помахал рукой, а они пролетели мимо. И уже вдалеке стали разворачиваться. Солнце закрылось большим облаком. Рысью они подскакали к Михаилу. Из-за головы показался очень высокий, крепкий офицер лет сорока. Его фуражка была натянута на глаза, из- под неё виднелся большой нос и пышные светлые усы. На синей форме висел золотистый аксельбант, звенели ордена и медали, из-за спины торчала винтовка, на поясе обоюдоострый короткий меч. Высокие сапоги. Конь был просто гигантским. Даже по сравнению с довольно высоким фельдшером, он возвышался над ним минимум на полметра. Грива была очень жесткой, она стояла пиками и торчала во все стороны.

– Здоров. Что хотел? – Широкий баритон прозвучал из уст офицера.

– Можете немного повезти, хотя бы недалеко?

– Давай. Садись.

Фельдшер подошел слева от коня. Поднял голову вверх, и у него не было никакого понятия, как залезть на эту мясную махину. Офицер наклонился к голове коня, погладил по могучей шее и сказал:

– Пушка, опустись.

Конь ляг на живот и позволил Стампединскому залезть на него. Потом офицер двинул ногой, конь поднялся. Они двинули далее по дороге.

– Что делает человек в городском костюме так далеко?

– Иду в Мел-Каструм. А Вы куда?

– Убери, пожалуйста, эти формальности. Я скачу домой. Хочу видеть своих детей и жену.

– А это далеко?

– Неужели шпион передо мной?! Что же ты спрашиваешь вопросы, ответы на которые тебе ничего не дадут. Будешь слишком много спрашивать, скину в первую лужу.

Михаил весь сжался.

– Да ладно! Что ты так пугаешься. Я шучу. Но предупреждаю. Если не нравятся мои шутки, придется прыгать на ходу. Я не остановлюсь.

– Я тогда посижу… А как тебя зовут? Меня Михаил.

– Я Валентин. Женат на Валентине. Смешно, да?

– Ты в парадном, а почему?

– Еду с Нонского договора. Там был одним из многочисленных представителей. Там мне генерал подарил этого коня. Сказал, что имя дурацкое дал ему его сынок, а оно прижилось. А ты кто?

– Просто путешественник. – поджав губы, сказал Михаил

– Дурной выбор времени для путешествий. Не безопасно.

– Не соглашусь. Природа всегда одинакова и красива. Сам оглянись, в какой красоте вы живете. Вон великие сопки. Сосны, быстрая река с прозрачной водой. Всем этим трудно не наслаждаться.

Мир вокруг прекрасен. Без очков фельдшер видел немного, иногда только цветастые пятна. Но даже этого достаточно, чтобы колыхалось сердце.

Быстрые скачки длились долго. Пейзаж не менялся совершенно, но и изменений никто из скакавших не хотел. Но маленькое изменение появилось – дальше по реке виднелся деревянный мостик. Он казался по-детски не аккуратным.