— До встречи, эмир.

Бек прискакал в наш лагерь через три дня. Невысокий, поджарый, внешне похож на Дениса Давыдова в исполнении Ростоцкого. Соскочил на землю, подошел ко мне и уселся рядом. Я молча протянул ему кубок с вином. Выпил, крякнул, вытер усы и улыбнулся, возвращая серебряную посудину. Искренне так улыбнулся. Есть люди, с которыми в первую же минуту встречи хочется дружить. Этот был из таких.

— Оставь себе. Подарок. — Улыбнулся ему в ответ.

Он не стал спорить и тут же засунул кубок в широкий, шелковый пояс.

— Ты снял осаду Саскина?

— И ты туда же! Не я.

И рассказал, в который раз, как все было.

— Тульпара знаю, из моих родовых земель он. Так себе человек. Думает про себя, что самый хитрый, но на самом деле глуп, как баран. И как тебя из-за его тупости монголы не поймали?

— Да не плохо воевали, не было с ним проблем.

— Ну может и поумнел. Давно дома не был. — Вздохнул половец.

— Баранину будешь? Только запекли.

— Конечно буду! Поедим, потом и поговорим. Два дня в седле.

Плотненько перекусили и стали обсуждать наше виденье совместных действий. Бачман оказался не только похож на Давыдова, но и сторонником такой же партизанской войны. Договорились быстро. Приступили к деталям. Тут было много споров, но все уладили.

Половец подозвал одного из своих и отправил к эмиру. Сам же завернулся в какую-то тряпку, то ли плащ, то ли облезшую бурку и моментально уснул. Посланник вернулся через час и передал приглашение эмира посетить его во дворце.

С трудом растолкал будущего соратника. Тот долго тряс головой и протирал глаза, потом как-то резко, моментально проснулся, посмотрел на меня и велел своим дать мне коня.

Эмир принял нас сразу же.

— Я так понял, что договорились? — Спросил он улыбаясь, после обмена приветствиями.

Мы согласно кивнули.

— Тогда обсудим детали.

К моему удивлению Ильхам-хан достал и разложил на столе карту. Не совсем, как в 21 веке, но весьма неплохую и подробную. Еще больше удивил Бачман, который, как оказалась, прекрасно ее читал. Вот вам и дикие предки!

— Сколько дашь ладей и воинов? — Решил я уточнить.

— Как и обещал. Нашел 20 ладей, поменьше твоих, но в отличном состоянии. К ним 600 воинов. В основном мордва и марийцы, есть и булгары. Всех знаю давно, опыта им не занимать. Стреляют из луков с пеленок. За них мне не придется краснеть, так что бери и радуйся.

— Что у них с защитой?

Эмир пожал плечами.

— Кольчуги, в основном. Щиты. Почти все в хороших шлемах. С твоими не сравнятся, конечно. Но, если честно, то таких доспехов, как на твоих людях, нет даже у моих телохранителей.

— Потери будут большими. Монголы прекрасные стрелки. А мы будем малоподвижной целью. В прошлом году я потерял 39 человек, большая часть погибла от стрел.

Ильхам-хан и Бачман переглянулись и хором ответили:

— Это война, князь.

— Я понимаю, но хотелось бы сберечь людей.

— Нет у меня других, лучшие остались в поле около Урала.

— Ясно. Будем использовать что есть.

— Ага.

Действовать решили в районе Ахтубинской поймы. Во-первых, там крутились передовые отряды монголов, во-вторых это были родные места половца, и он знал там каждую протоку. Тактика была выбрана, похожая на мою прошлогоднюю, с небольшими отличиями. Двигаться решили раздельно. Я со своими спускаюсь по реке, Бачман скачет на прямую. Выбрали место встречи, и половец ушел. Мы с эмиром пошли смотреть ладьи и приданных воинов. Посмотрели. Вояки выглядели сурово, конечно, но вот их защита … Многие не вернутся, блин. Собирались то не обозников щипать, а вполне себе боевые части.

Пока добирались до места, устраивал тренировки для отработки взаимодействия. Вроде бы все адекватные, слаживание прошло нормально.

Мы приплыли быстрее и разбив лагерь на одном из островов, стали дожидаться половцев. Вскоре те появились. Бачман лучился довольством. По дороге ему удалось собрать еще людей, многие из них смогли уйти живыми с Урала и просто горели желанием отомстить. Теперь под его рукой было около 1300 всадников. Через несколько дней отыскался противник. Большой отряд, в основном, туркмен, двигался вдоль Ахтубы на юг. По словам разведчика, он насчитал около 3-х тысяч. Нормально. Всего в полтора раза больше, чем нас. Должны справится.

Группка всадников неторопливо подъезжала к притоку Ахтубы. Проводник приблизился к командиру разведчиков и показал рукой на брод. Молодой, наряженный в богатый халат, туркмен повернулся к своим и что-то сказал. От отряда отделились три человека, поскакав в указанном направлении. Выехав на прибрежный песок, они потоптались на месте, присматриваясь, потом обнаружив искомое, стали осторожно пересекать речку. Брод оказался глубоким, вода доходила до бедер всадников. Разведчики совсем уже собрались соскользнуть с седел и плыть рядом с лошадьми, держась за их гривы, но тут дно стало повышаться и вскоре все благополучно выбрались на противоположный берег. Всадники помахали своим, постояли, давая попить коням, и умчались к холму, видневшемуся впереди верстах трех, осматриваться. Вскоре переправились и остальные, отправил перед этим одного из своих назад.

Чуть выше по реке был широкий плес, густо поросший по берегам тростником. В этих зарослях мы и прятались уже два дня, проклиная комаров и прочих кровососов. В сражение еще не вступили, а крови уже потеряли с маленькое озерцо.

В этом году лето случилось дождливое и уровень воды был высок. Вражеских отряд шел налегке, без обоза, на соединение с другим, продвигавшимся южнее. Так что такого брода им вполне должно было хватить, телег то нет. Туркмены, присоединившиеся к монгольскому войску три года назад, смогли отыскать и уничтожить три небольших половецких рода на их стоянках, но добыча была такая скудная, что воины начали недовольно ворчать, несмотря на жестокие порядки, введенные в войске монголами. Обозленные кочевники спешили соединится с соседями, чтобы сообща пощупать берега ближе к дельте. По информации проводников, там их ждали куда более богатые трофеи.

Все это нам поведал пленник, утащенный ночью из лагеря людьми Бачмана. Тот тут же предложил поджидать их здесь, так как другой брод был значительно дальше. Река же эта широкая и с приличными глубинами. Половцы такую преграду и не заметили бы, а вот туркмены совсем другое дело.

Где-то через минут сорок горизонт стал шевелится, дрожать и из марева показалась черная туча кавалерии. Двигаясь широким фронтом, отряды численностью от сотни до трех, выезжали к реке и неторопливо переправлялись. Прикинув, что переправилась примерно половина, я решил, что пора нам нарушить эту идиллию. Мерзко завыл рог горниста-мордвина, и гребцы разом налегли на весла. Пока мы летели по водной глади к броду, всадники удивленно разглядывали нас, не сразу сообразив, что происходит. Выстроившись в две нитки, мы прижались почти борт к борту и отдали якоря. Защелкали тетивы. Сначала наши, а потом и врагов.

Первые ряды, с обеих берегов, мои стрелки скосили сразу, но через мгновения стали оседать на днище ладей и наши. Обе части туркмен подскакали к берегу и стали просто засыпать нас стрелами. Вот и хорошо, они стояли так плотно, что промахнутся просто невозможно. Мои доспехи постоянно что-то царапало и дергало, в щит стучало как градом. Но пока без последствий. Краем глаза следил за своими. Из моих трех сотен пока только один сидел, укрывшись щитом и обламывал стрелу, собираясь ее вытащить. Рана не опасная, стрела с узким наконечником пробила обе щеки под углом и была остановлена полям шапеля. Если не задет язык, то ерунда. Правда красавцем ему уже не быть.

А вот у булгар дела шли плохо. Под ногами стрелков уже лежало немало тел их товарищей. Где же Бачман?!

Только об этом подумал, как с левого берега реки обстрел ослаб, и туркмены стали кричать что-то своим товарищам, оставшимся на правом. Те злые от понесенных потерь продолжали посылать в нас стрелу за стрелой, не обращая на них внимания. Только когда топот тысяч копыт стало невозможно игнорировать, правобережники стали оглядываться. Заорали командиры, пытаясь развернут своих лицом к приближающимся половцам. Поздно! Удар, треск копий и треть отряда как корова языком слизала. Пошла сеча. Нет не сеча, резня. Почти никто не сопротивлялся, но озверевшие от крови половцы пленных не брали. Поначалу мы стреляли в спины развернувшихся туркмен, но потом я побоялся задеть своих и велел перенести огонь на другой берег.