Идея с шашлычной, появившаяся по-приколу, получила неожиданное продолжение. В конце ноября меня подстерегла во дворе персиянка Дари, подруга конюха. За то время, что она жила у нас, женщина научилась сносно говорить по-русски.

Суть ее просьбы был в том, чтобы я разрешил ей поставить что-то типа трактира на территории лагеря. Кормили мое войско сытно, но однообразно, а у парней скопились уже солидные, по здешним, меркам, суммы денег. Тратить им не на что, кроме как в борделе, близких, кому можно было бы помочь серебром, у большинства не было. Дари предлагала продавать блюда персидской кухни, от супов до сладостей. Так же она предполагала закупать пиво и эль у местных.

А что? Идея, в принципе, здравая, нужно создать еще одну отдушину для молодых лоботрясов. Пригласил женщину в трапезную, позвал огнищанина и втроем обсудили этот вопрос.

Теперь рядом с борделем, красовалась трактир «У Дари» (я велел так назвать и изготовить вывеску), возвращая в мою калиту еще одну часть серебра, потраченного на войско. Правда увеличилась нагрузка на мои плечи, не все ингредиенты были в наличии на местном рынке, особенно сахар, так что пришлось таскать из Глушиц.

В декабре открылся санный путь по Клязьме и к нам снова зачастили гости. Вернулся Илья. Стал похож, наконец, на себя, прежнего. Уже тренировался, помаленьку, но до полного восстановления было еще далеко. Я предложил ему посиживать вечерами в трактире у Дари и пугать моих воинов, если те переберут пива и забурогозят. Пока прибежит караул могут наделать делов. А так, увидят Муромца и сто раз подумают. И витязю хорошо, бесплатное пиво и вкусные закуски. Думал упрется, урон чести, а он обрадовался.

Решил устроить у себя в усадьбе новогодние гуляния. Христианские праздники пока отмечают не все и не весело. Языческие тайком, с оглядкой. Объяснил боярам, те покивали, но без энтузиазма. Тогда вызвал боярынь, с Вереей и Варварой и рассказал им. Этим идея зашла, скучно же! Особый восторг вызвала тема подарков. Пожаловался на их мужей и отцов. Ушли задумчивые, а утром, не свет, ни заря, примчались на все согласные Дружина и Федор. Ель решил не ставить, смахивает на язычество, а усиливающаяся церковь прикладывает все старания для искоренения пережитков прошлого. Зато привлек девочек, своих учеников и молодых витязей к украшению усадьбы. Загорелись и старались, иногда излишне.

На праздник пригласил Ингваря с семьей и витязями, всех своих, само собой, тиуна Хрольфа да попа Лаврентия из Нового Листвена. Стал готовить подарки. Ну женщинам, понятно что. Меня бандерлоги на долго снабдили украшениями. А вот Иван взвыл. Я выгреб из его запасников все более-менее практичные доспехи и оружие и заказал еще. Как можно скорее. Не дарить же воинам эльфийские приблуды толкиенутых, не поймут.

31 декабря все приглашенные явились в усадьбу и начался праздник. Сначала объяснил суть происходящего, затем перешел к дарам.

Дружина и Федор получили по шестоперу, массивные золотые браслеты с кельтским узором и по 50 гривен серебром, Ингварь доспех, похожий на те, которыми я прошлой зимой осчастливил бояр, но попроще, хотя украшенный так же богато и 20 гривен. Его сыновья по романскому мечу и 10 гривен.

Всем витязям, что моим, что Ингваря, подарил по 5 гривен и разный холодняк: ножи, кинжалы, рогатины и т. д. Ян Малый прижимал к груди охотничий арбалет-аркебуз. В комплект входила пулелейка и пластины свинца. Обломилась ему и одна гривна, пора прикармливать, 11 лет уже, скоро станет взрослым.

Зодчему Иоанну Аргосцу пообещал 50-литровый бочонок хорошего вина в личное пользование, повесил на шею толстую серебряную цепь и дал 2 гривны.

Тиуну Хрольфу вручил отличный боевой топорик, как раз под оставшуюся у бывшего дружинника руку и 2 гривны. Отцу Лаврентию подал серебренный потир с золочеными образами по краям, отрез шерстяной ткани на новую рясу и 2 гривны.

Остальные мужчины, присутствовавшие в трапезной: огнищанин, избранные кмети, вольные слуги, получили по отрезу ткани, или красивому ножу, или хрустальному стакану. И по серебряной китайской монете.

Подошла очередь женщин. Женам Дружины и Фёдора протянул коробочки, в которых тускло поблёскивали боками золотые перстни с изумрудами, жене Ингваря досталось золотое кольцо с рубином, женам его детей — кольца с гранатами и фионитами. Двум дочерям сыновей Ингваря, 5-ти и 7 лет, подарил жемчужные сережки, Верее жемчужное ожерелье-чокер в три нитки, Варваре браслетик с аметистами. Как и прошлый раз, всему аристократическому женско-девичьему коллективу вручил по золотой монете, с пандами.

Своим ученикам-лекарям подарил по большому травнику с цветными, четкими иллюстрациями (договорился с типографией в Москве, они и изготовили под старину, в обложках из толстой кожи, с бронзовыми накладками и замком, и с древнерусским текстом), по набору инструментов, как у меня и по 1 гривне. Девочкам, в придачу, коралловые бусы, парням серебряные браслеты.

Напоследок вручил остальным присутствующим женщинам по серебряному кольцу с узорами. Даже холопкам Любаве, Татьяне, Неждане и Дари.

Закончив одаривать, осмотрелся. Гости стояли группками, рассматривая подарки друг друга и обсуждая увиденное. Все явно были довольны. Что ж, эта часть праздника явно удалась. Про меня, правда забыли и я остался с пустыми руками. Не догадались, заразы!

— Дорогие гости! А теперь попрошу всех к столу. — Пригласил я возбужденных и осчастливленных людей. — Пора проводить старый год и поприветствовать новый!

Попировали всласть. Потом, хмельные, кидались снежками на улице, катались на санках со специально построенных около усадьбы высоких горок и занимались прочей веселой чепухой. Замерзшие вернулись в терем, где продолжали бухать более степенные товарищи. Разошлись только под утро. Все остались в усадьбе, состояние было не то, чтобы куда-то ехать. Спали в тесноте, а ближе к вечеру, слегка помятые, но довольные, снова встретились и похмелялись.

Войско мое отдыхало два дня от тренировок. Я выкатил им 200 литровые бочки греческого вина из погребов усадьбы, местного производства. Две 31 декабря, две 1 января. Выдача шла под присмотром сотников и их помощников, которым строго наказал порядок соблюдать и нести караулы. Нагряну внезапно — проверю. Если что не так, пожалеют и сильно. Вышло чуть более, чем по литру вина на человека в день. Упиться не получится, но расслабится — вполне. Второго января, кряхтя и охая, явился в лагерь к побудке и стал тиранить бойцов. Отдохнули, пора и честь знать. Серебра на них уходит прорва, а выхлопа пока не видно.

И потянулась цепь беззаконий… Тфу, ты! Однообразных дней. К весне мои бойцы готовы были порвать любого, лишь бы только подальше от лагеря и от меня. Каре наконец пошло. Сначала не без огрехов, но потом как на параде. Только стало получаться, сразу как будто замок сняли, идеала достигли в считанные недели. Отобрал с конюшен десять лошадок попроще, велел кметям учить пехоту верховой езде. Главное, чтобы доехали до нужного места и задницу не стерли.

В середине апреля возвратилась строительная артель. Зодчие поднялись на холм, где будет стоять замок, осмотрели грунт, рвы и остались довольны.

— Ночи уже теплые, без заморозков. Грунт лежит плотно, насыпь осела, где могла и утрамбовалась. Через неделю станем класть фундамент. — Объявил Иоанн. Илья и Матвей кивнули, соглашаясь.

Сразу стало неспокойно в усадьбе. Крики и добрые пожелания провинившимся подручным неслись оттуда с утра и до вечера. Две недели укладывали фундамент, укрепляли его арматурой (железа, пусть и дрянного, ушло — пропасть) потом артель оставила стройку на 20 дней и опять занялась плинфой и известняком под раствор.

Вместе с боярами побродил в благодатной тишине по месту строительства. Постояли, помолчали, покачали головами. Грандиозность задуманного стала проявляться воочию. Уйдет уйма времени, сил и серебра. Жалко до боли, но надо!

К Белой горе потянулись плоты, влекомые ладьями, с плинфой и коробами толченого камня, вперемешку с дробленными осколками негодных кирпичей.