Этот проект безумного эго Чёрного Харрена занимал втрое больше места, чем Винтерфелл, его стены и башни возвышались над простыми людьми, словно великаны над букашками.

Старк не посмел войти в это проклятое место, где ещё эхом отзываются голоса заживо сожженных людей и теплится проклятие железнорождённого короля.

Король Севера предпочёл более спокойное и благоприятное место для встречи: остров Ликов — земля посреди Божьего Озера. Священное место для всех верующих в Старых Богов и остров, на котором заключили договор Первые Люди и Дети Леса.

Местные ещё верили в зелёных людей — загадочных жителей Острова Ликов, но последних из них убили ещё во времена Вторжения Андалов.

Два дракона парили в небесах, отпущенные своими хозяевами. Редкое рычание, извергаемое из их пастей, слышалось даже отсюда.

Окружённый белыми плащами, Эйгон глядел на Джона с любопытством. В глазах с фиолетовым оттенком отражались ум и проницательность. Чудом выживший “Таргариен” был из числа тех, кого смело можно назвать опасным и хитрым игроком. Этому человеку предстояло сделать многое для континента и он был одной из причин сегодняшнего поступка Старка.

Рядом с ним стояла его тётя-жена, сопровождающая мужа на всех публичных мероприятиях, личных встречах и присягах лордов Вестероса. За ней стояли лично верные ей Безупречные. Не хватало только одного из её детей — Визериона, которого зарубил Грегор Клиган… Фамильным мечом Старков — Льдом.

Рядом с Джоном находился лютоволк, Призрак, смотрящий на драконьих гвардейцев своими красными глазами и заставляющий их заметно нервничать. Но питомец был не единственным, кого Джон взял с собой на переговоры. Семеро его личных гвардейцев стояли позади него, в любой момент готовые вмешаться по приказу своего короля. Где-то там, на другом берегу, Джона также дожидалась собственная армия и лорды Севера.

Завязался разговор. Оба прощупывали друг друга, вежливо и осторожно пытаясь узнать как можно больше из слов собеседника.

И тут Джон сделал неожиданное заявление:

— Я готов преклонить колени, взамен на возвращение фамильного валирийского меча "Лёд" и других… привилегий, — последнее он сказал, смотря прямо в глаза Эйгону. Тот равнодушным взором смотрел в ответ, но Старк понял, что стоящий напротив него мужчина удивлён.

Начался торг.

Джон преклонял колени и отдавал свою корону как знак своей покорности. Теперь он будет лордом Винтерфелла и Хранителем Севера, а также сохранит за родом Старков верховное лордство всего Севера. Лёд тоже вернется к нему в руки. Земли на несколько лет будут освобождёны от налогов — Джон приводил в аргументы Долгую Зиму, долгую войну против Ланнистеров (это подчеркнул особо, ибо знал, что Эйгон люто ненавидит львов за убийство Элии Мартелл и Рейнис Таргариен), а Таргариен, пусть с трудом, но согласился и на последнее — Джон упрямо стоял на своём, потому что знал, за чей счёт Таргариен собирался восстанавливать королевскую казну от запустения. Львов и Роз ждёт немалое разорение.

После того как они договорились, Старк преклонил одно колено, погрузив его в снег, и произнёс клятвы верности. Корона Севера оказалась в руках Эйгона.

Когда Джон ловил на себе взгляды Дейнерис Таргариен, то старательно игнорировал их. Не стоит подогревать возможную ревность её венценосного мужа и давать повод для неприязни.

Увы, им не суждено в этой жизни быть вместе. Возможно, это к лучшему.

Возвращаясь на лодке обратно, теперь уже лорд задумчиво смотрел на мутную воду. Он смог провести дом Старков через тяжёлые времена и сохранить за родом власть над Севером. Но Джон не смог достигнуть ещё одной цели.

Отомстить. За растерзанного отца, за убитого в битве брата, за сестру, невинно порубленную палачом.

Если львы думают, что они отделаются так легко, то они ошибаются.

Если Бейлиш считает, что он сможет дожить до Новой Игры, ему предстоит ощутить большое разочарование.

Джон ласково погладил Призрака. Голова больше не чувствовала тяжести короны и от этого ему действительно стало намного легче. Не физически, но душевно.

Северяне устали от войны, поэтому примут такой поворот, хотя и останутся недовольными. Но найдутся те, для кого присяга Джона станет позором. Горячие головы всегда найдутся, нужно лишь… вовремя их отделить от тела.

Лодка причалила на берег, и Джон лёгким шагом и со спокойствием в душе вступил на твёрдую землю.

Ему предстоит совершить многое, но сначала ему нужно сообщить своим вассалам неприятную новость.

* * *

— Сегодня на редкость хорошая погода, — дружелюбно обратился Родрик Харлоу к Виктариону, — говорят, падающие с неба снежинки — это замороженные капли.

— Это сказали тебе серые крысы? — спросил с мрачным лицом капитан Железного Флота, не желая портить отношений с лордом Харлоу игнорированием.

— Я прочитал это в книге, написанной мейстером.

— Мейстеры, мейстеры, — угрюмо произнёс дядя, — верить этим крысам — последнее дело.

Слушая вполуха разговоры за спиной, Теон с напряжением вглядывался вдаль.

Светлый Остров принял их густым снегопадом, покрывшим траву уже тонким слоем снега.

Рядом с дядьями стоял лорд Гудбразер как ещё один свидетель сегодняшнего события. Он задумчиво глядел то на Теона, то на несколько крупных галей, стоявших в отдалении на море. У части лодок, на которых они прибыли на остров, стояли воины железнорождённых.

Последние несколько лун были самыми напряжёнными в его бытии королём. Ни сражения в Закатном Море, ни управление собственными землями не отняло у него столько нервов, как попытки договориться с человеком, убеждённом в своем полном превосходстве над ним.

Теон начал переписываться ещё со времён отплытия из Арбора на Железные Острова. В письмах Эйгона постоянно проскальзывали требовательные нотки, некоторые оскорбления (что было явной провокацией) и тогда Теон уже хотел прекратить эту переписку, как вдруг тон письма резко изменился.

Требовательные нотки превратились в вежливые, дышащие равнодушием предложения, а провокационные оскорбления исчезли.

Очевидно, изменился не только тон и стиль писем, но и сам писатель.

“Кто же писал мне изначально? — размышлял Теон в своём солярии, — Неужто и правду сам Эйгон? Или кто-то совершенно другой, кто-то близкий к его персоне?”

Говорят, у королевы Дейнерис нрав не из простых. Она была главным кандидатом в подозрениях.

Но несмотря на изменения Драконий Король всё так же требовал освободить все занятые земли и присягнуть ему на верность. Теон не мог этого сделать — собственные подданные не поймут. Ему нужно было сохранить хоть что-то за собой, поэтому Грейджой использовал все аргументы в пользу сохранения захваченных у Запада и Простора островов за его родом.

Эйгон был непреклонен, чувствуя за собой силу. А когда северяне преклонили колени, Теон в отчаянии предложил то, что кардинально изменило переписку.