Виктория притащила в переговорную двух своих кошек. Они были в огромной сумке-переноске с отдельным входом в отсек с кошачьим туалетом. Серую кошку шотландской породы зовут Таисия. А белую британскую – Снежинка. Виктория иногда надевала на них шлейки с поводками и выходила с ними гулять в небольшой сквер рядом с Сити. Но в тот день кошки вальяжно развалились прямо на столе, а Виктория тем временем задаёт мне вполне обычные вопросы: «В чём вы видите свой главный фокус приложения усилий как топ-менеджера?», «Каким вы видите дальнейшее развитие системы управления группой компаний?», «А каждой бизнес-единицей в отдельности?», «Какой вы видите оптимальную корпоративную культуру компании?» – ну и прочий консультантский бред. Я, руководствуясь правилами корпоративного ритуала, отвечаю ей соответственно: «Повышение эффективности, конкурентоспособности, прибыльности, вовлечённости персонала…» В конце встречи она задаёт мне последний вопрос: «Как вы считаете, в чём лично вам как лидеру компании стоит развиваться?» Я – готовый на всё, лишь бы общаться с ней как можно дольше – делаю вид, что затрудняюсь с ответом, и прошу, чтобы она помогла мне определить эти самые мои векторы развития как топ-менеджера. Кто из нас коуч, в конце концов? Виктория, что было крайне для меня неожиданно, произвела тогда на меня абсолютно неизъяснимое словами впечатление, и меня вдруг потянуло к ней так, как давно не влекло ни к одной женщине. Я не мог себе это объяснить хоть сколь-нибудь рационально. Виктория обворожительно улыбнулась мне и пообещала помочь.
С тех пор мы стали проводить коучинговые сессии регулярно, хотя я не осознавал их ценности ни для себя, ни для компании. Но мне так нравилось просто общаться с ней. Каждой встречи я ждал с нетерпением. А её голос… Он пронзал моё тело, словно электрический ток, и каждая его волна вибрировала какой-то необыкновенной радостью и предвкушением… Предвкушением чего?
С каждой встречей я влюблялся в неё всё сильнее. Однажды в конце летнего января[6] я засыпал и думал: почему у неё такая банальная фамилия – Колесникова? Что это за фамилия такая? Не Нарышкина, не Долгорукая, не Толстая или, хотя бы, Михалкова. Думал-думал, а на следующее утро проснулся с испепеляющим огнём любви в груди. В феврале неожиданно для самого себя я стал видеть свет вокруг и внутри Виктории. Смотрел на неё и видел свет. Я понял, что схожу с ума. Этот свет переходил от неё ко мне, и я начинал видеть мир сквозь какое-то сияние. Всё становилось исполненным счастья и умиротворения. На какое-то время. Потом мне снова нужна была доза Виктории. Тогда в феврале чувство было уже таким сильным, что не было и мгновения, когда бы я не думал о ней. Виктория была всюду, я разговаривал с ней, даже когда находился в одиночестве. Это было настоящее сумасшествие!! Да-да! Именно так! Сумасшествие! Но о близости с Викторией или даже о флирте с ней не могло быть и речи: она же партнёр жизни Вадима. Вадим легко мог организовать моё внезапное бесследное исчезновение. Он совершал подобное много раз в лихие перестроечные времена, когда рушилась Империя Истины. Это невозможно! Это могло мгновенно разрушить всё, что я строил всю жизнь! И даже лишить меня этой самой жизни… Тем не менее моя страсть к Виктории никуда не девалась, но лишь усиливалась. В последний месяц жизни я даже не мог заниматься сексом со своей содержанкой Анжеликой. Я старался представлять Викторию на её месте, но увы… У меня ничего не получалось. Я продолжал пересматривать кадры наших встреч в феврале. Какая всё-таки странная штука – любовь. Интересно, что даже сейчас, являясь, по сути, пустотой, я испытываю к Виктории те же чувства.
Наша последняя коучинговая сессия произошла накануне моей смерти вечером двадцать восьмого февраля. Вновь и вновь я просматриваю этот эпизод.
Виктория приходит ко мне домой в апартаменты соседнего с нашим офисом небоскрёба в Сити. Её квартира находится на два этажа выше, но я никогда не бывал у неё дома, как и она у меня до этого. Вот она спрашивает, почему я такой мрачный, и я решаю хоть как-то намекнуть на свои чувства. Отвечаю, что совсем запутался и не знаю, как жить дальше.
«Так уж сильно запутался?» – с озорной улыбкой спрашивает Виктория. «Да… Это самая сложная ситуация в моей жизни», – отвечаю я с намёком на продолжение беседы и предлагаю выпить чаю. Я спрашиваю, какой она предпочитает. Она отвечает, что хочет чаю её собственного изготовления. Я улыбаюсь и спрашиваю, что за чай такой. «Разыгрыш», – не без игривости отвечает она, доставая два обычных пакетика с чаем из сумки. Мне слышится «Ройбуш», и я не уточняю. Она кладёт на стол свой телефон и ставит кипятиться воду. Я обращаю внимание на её телефон. Это старенький iPhonus с разбитым экраном. Почему Виктория не заменит его? Неужели для неё это не имеет никакого значения? В конце концов, это неприлично: ходить со старым, да ещё и разбитым iPhonus.
Тем временем Виктория заливает кипятком чайные пакетики, протягивает мне две прозрачных стеклянных чашки и, продолжая улыбаться, предлагает выбрать. Я обратил внимание, что чаи разного цвета: красный и почему-то синий. Прямо как пилюли Морфеуса в фильме «Матрица». Я не мог тогда не пошутить: «Красная покажет мне, насколько глубока кроличья нора?» Виктория смеётся и тут же звонко подхватывает: «О, ещё как покажет. А ты готов?» Она смотрит на меня пристально, чуть улыбаясь. Я молча беру у неё чашку с красным чаем и начинаю пить. Виктория же пьёт со мной и продолжает задавать разные нелепые вопросы вроде «Видишь ли ты возможность, чтобы организация стала давать своим сотрудникам смысл их жизни?». Ты в своём уме, Виктория? Смысл жизни! Как это вообще возможно?! Коммерческая организация существует для того, чтобы приносить прибыль акционерам! А смысл работы сотрудников – получать зарплату и делать карьеру! Это же так очевидно… Но я, разумеется, отвечаю иначе. «Конечно, мы готовы рассмотреть любые возможности повышения эффективности. А привнесение высшего смысла в работу, безусловно, будет полезно для персонала». Виктория улыбается на слове «персонала» и меняет тему.
«Вот и ладно, – загадочно продолжает Виктория, а её губы ещё шире расплываются в мягкой улыбке, – но для этого нам необходим новый уровень лидерства. Ты готов попробовать, Александр?» Ну как я мог оказаться не готов в такой момент! Конечно, я с радостью готов пробовать всё новое!
«А где у тебя спальня? Покажешь мне, Александр?» – ошеломляет меня вопросом Виктория.
Я остановил кадр. Всматриваюсь в своё лицо. Какая нелепая похотливая улыбка застыла на твоём лице, Саша… Кто же знал, что всё так закончится, кто знал… Продолжаю смотреть дальше. И вот Александр с воодушевлённым выражением лица провожает её в спальню. Что за мысли у тебя в голове, Александр?!
«Как ты относишься к медитации, Александр?» – всё с той же мягкой улыбкой спрашивает Виктория. «Честно говоря, пробовал, но не понимаю, как она работает». Виктория парирует: «Ничего, надеюсь, сегодня получится. Садись вот так на кровать, можно просто по-турецки – умеешь?» Я скидываю тапочки и усаживаюсь лицом довольно близко к спинке кровати. Виктория достаёт из сумки лист бумаги с нарисованным маркером по центру чёрным кружком диаметром в несколько сантиметров. Бумажным скотчем прикрепляет лист к спинке кровати и спрашивает: «Александр, у тебя есть сила воли?» Ну что может ответить мужчина на такой вопрос женщине, в которую он влюблён? «Конечно, есть!» – отвечаю я. «Тогда попробуй прямо сейчас смотреть в эту точку 30 минут, не отрывая взгляд. Сможешь?» Как 30 минут? А куда ты уйдёшь? Разве у нас сейчас ничего не произойдёт? Бормочу, разумеется, что смогу… «Ну и ладненько. Если не будешь отрывать взгляд, то увидишь, насколько глубока кроличья нора. А завтра зайди ко мне в кабинет, расскажи о своём опыте. Или даже, может быть, не в кабинет? Давай вместе выгуляем моих замечательных кошек? Приятного путешествия тебе».
