В моей жизни я не имела связей ни с бандами, ни с членами мотоклубов. Мои знания ограничивались новостями, сериалами и случайно попавшимся мне любовном романом о байкере. Очевидно, я не могла полагаться на вымышленных персонажей, чтобы сформировать об этих мужчинах какое-то мнение; также я не могла применять знания, полученные из новостей. Я не была из тех, кто осуждает людей, не зная их. Мой взгляд блуждал по кафе. Достаточно многолюдном для завтрака, в основном, за счет местных жителей, судя по их манере общения с официантками. Пара из них улыбнулась байкерам, и те ответили им кивками. Никто не съеживался от ужаса и не косился на них. Парень-серфер шутил с Шелли, также известной как моя новая лучшая подруга, благодаря ее превосходным навыкам варки кофе. Он выглядел дружелюбным и не собирался ни в кого стрелять.

При этой мысли я дернулась, встретившись взглядом с ним. С тем опасным красавчиком. Под тяжестью его взгляда я замерла, и меня пронзило некое необъяснимое чувство. Я застыла на месте, когда его темные глаза остановились на мне, и на долю секунды все остальное исчезло. Сквозь меня прошла мощная волна, подобной которой я никогда не испытывала. Она исчезла так же быстро, как и появилась, и мужчина нахмурился, а затем отвернулся.

Я слегка вздрогнула от такого резкого взгляда незнакомца. Чертовски горячего незнакомца. Никому не нравилось, когда на них глядели хмуро. И вдвойне отстойно, когда человек, о котором шла речь, походил на Адониса. Я попыталась прочитать его взгляд.

Щелчок пальцев перед моим лицом заставил меня подпрыгнуть.

— Земля вызывает маму.

— Что? — рявкнула я на удивленный взгляд Лекси.

Она ухмыльнулась.

— Как бы мне ни хотелось этим утром насладиться шоу горячих парней, я должна идти получать образование.

Я сосредоточилась на дочери, оторвав взгляд от хмурого мужчины.

— Тебе не нужно образование. Ты красотка. Выходи за богача и с тобой все будет в порядке, — посоветовала я, оглядываясь в сторону Адониса.

Внутренне вздрогнув от жгучего хмурого взгляда, когда встретилась с его темными глазами, я сглотнула.

— К тому же, это тоже образование, — кивнула я в сторону мужчин у кассы. — Перед тобой твои первые настоящие плохиши. Можешь смотреть, пускать слюни, запоминать картинку, но не трогать, — скомандовала я, грозя ей пальцем. — И ни при каких обстоятельствах не садись с ними на мотоцикл. Если ты это сделаешь, я опубликую на Facebook твое детское фото со стрижкой маллет, чтобы его увидел весь мир (Прим.: маллет — тип прически, при которой волосы пострижены коротко спереди и по бокам, а сзади остаются длинными), — предупредила я голосом строгой мамы, хотя, возможно, говорила больше себе, чем дочери. Я никого не осуждаю, но моя дочь ни за что на свете не приблизится к мотоциклу.

Она сморщила носик.

— Я все еще злюсь на тебя за это. Как ты могла постричь свою плоть и кровь, беззащитного младенца, под маллет?

Я пожала плечами, бросив взгляд на горячих парней поверх чашки кофе.

— Это не моя вина. Во всем виноват парикмахер, — солгала я во спасение.

Мне хотелось посмотреть, будет ли ребенок мило смотреться с маллет. Я рассудила, что мой ребенок сможет. Но ошиблась. К тому же, мне было восемнадцать, и я была немного глупа. Что тут скажешь?

Лекси посмотрела на меня с отчетливым недоверием и начала вставать.

— Пойдем, я люблю поесть, поэтому мне нужно, чтобы ты отправилась на работу, чтобы принести домой бекон.

— Имеешь в виду тофу?

Лекси сморщила носик.

— Мама, ты же знаешь, что я не ем тофу.

Я подняла бровь.

— Ты в одном шаге от этого. Салат-латук станет точкой невозврата. Прежде чем поймешь, будешь пить капустные коктейли и есть тофу вместо стейка. Тогда мне придется отречься от тебя.

Я оставила на столе наличные плюс щедрые чаевые. Кафе должно было стать нашим новым прибежищем, и я не могла зажимать чаевые для людей, державших в руках мою жизнь/утренний кофе. Мы забрали свои вещи, и я с теплой улыбкой помахала Шелли. Она улыбнулась в ответ, и этот жест заставил мужчин, с которыми она разговаривала, обернуться в нашу сторону. Я сглотнула, когда три пары мужских глаз остановились на моей дочери и мне. В их выражении не было ни угрозы, ни ухмылки, простое любопытство.

— Уверена, что не хочешь, чтобы я взяла тебе булочку или какую-нибудь другую твердую пищу для полноценного завтрака? — спросила я Лекси, решив попытаться игнорировать горячих парней, хотя по нашей текущей траектории мы двигались прямо мимо них. Это было не специально; они стояли у выхода.

Лекси закатила глаза.

— Уверена, мама.

Она казалась более крутой и спокойной от перспективы настолько приблизиться к таким представителям мужского пола. Я зыркнула на нее за то, что она не вела себя более неуклюже, как и следовало бы подростку. На ее фоне я выглядела очень странно.

Мы проходили мимо витрины со всевозможной выпечкой и лакомствами, и я указала на них.

— Давай, последний шанс. Совершенство сахара и беленой муки раз… два…

Лекси просто смотрела на меня.

Я пожала плечами.

— Твоя потеря. Хотя мне не понять, как ты собираешься сидеть на таких уроках, как математика и английская литература, не объевшись сахаром, как я, — серьезно заявила я, когда мы вышли за дверь, пережив столкновение с самыми горячими мужчинами в мире. Мои яичники не взорвались или что-то в этом роде.

Лекси встряхнула бутылку с водой, в которой плавали кусочки лимона и огурца.

— Не волнуйся, у меня есть водка, — невозмутимо ответила она.

С притворным облегчением я положила руку на грудь.

— Слава богине. Ты вся в мать.

Мне показалось, я услышала мужской смех, когда дверь за нами закрылась. Быстро оглянувшись через плечо, я увидела, что все горячие парни смотрят на меня с дочкой и ухмыляются. Ну не все. Хмурый горячий парень смотрел на меня с суровым выражением на точеном лице, его глаза сверкали, будто я была ответственна за распад «Битлз». Быстро отвернувшись, я обвила рукой плечо Лекси. У меня имелись другие заботы, в первую очередь, мой единственный ребенок. Горячие байкеры в уравнении не учитывались. Ну, не раньше, чем той же ночью я достала бы вибратор.

— Ладно, давай отвезем тебя в твою кишащую некромантами школу, — заявила я, отгоняя грязные мыслишки.

Я взглянула на здание из красного кирпича.

— Уверена, что не хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спросила я.

— Уверена, мама. Со мной все будет в порядке, — твердо сказала Лекси, копаясь в своем рюкзаке.

Я закусила губу, глядя на многочисленных учеников, просачивающихся в школьные двери. Сейчас они выглядели невинно, но я знала, какими противными могут быть дети. Особенно девчонки. Особенно, когда в такую маленькую школу пришла красивая, веселая и уверенная в себе новенькая, как моя дочь. Сузившимися глазами я оглядела толпу, заранее всех возненавидев.

— Я могла бы появиться там и зарекомендовать себя как безумная мамашка, у которой есть связи с мафией, поэтому, если кто-нибудь будет к тебе приставать, отправиться спать к рыбам, — предложила я с итальянским акцентом.

Лекси уставилась на меня.

— Или я могла бы отпустить тебя одну и прекратить прикидываться безумной мамашкой, — уступила я.

— Спасибо. Очень признательна. Полагаю, предложение о мафии все еще будет в силе, если я решу принять его позже? — невозмутимо спросила она.

Я кивнула.

— Безусловно. Предложение о мафии всегда в силе, — успокоила я.

Она ухмыльнулась. Я даже не знала, почему беспокоюсь. Мой ребенок был независимым, уверенным в себе и чувствовал себя комфортно в своей собственной шкуре. Как она была такой в шестнадцать, я не знала. Душой она была взрослой. Ее устраивала собственная компания, читала ли она книгу или играла на гитаре. В Вашингтоне у нее не осталось кучи близких друзей, но они ей были и не нужны. Она была уникальна, оригинальна. Жила собственным умом. У нее уже имелся свой стиль; она всегда выглядела кем-то между Стиви Никс и Кэрри Брэдшоу. Сегодня на ней было платье с цветочным принтом до середины икры, с огромными рукавами-колоколом и зауженной талией. На ногах коричневые кожаные сапоги до колен на высоком каблуке, а на шее несколько ожерелий. Волосы она собрала вверх в небрежный пучок.